После исчезновения Советского Союза Россия потеряла четверть своей территории, половину населения: двадцать пять миллионов россиян за одну ночь оказались «за границей», за пределами Российской Федерации. Все экономические связи, которые на протяжении десятилетий складывались между различными республиками и промышленными комплексами, были разрушены. Вся экономическая система развалилась. В результате резко упало промышленное производство. Уровень инфляции в 1992 году был ошеломляющим: 2500 %. Все накопления советских людей, в частности, пенсионеров, пошли прахом. Приватизация экономики была проведена таким образом, что небольшая группа людей завладела 90 % национальных богатств. То, что было названо «шоковой терапией», осуществленной Чубайсом и Гайдаром по рекомендации экспертов из Гарварда, поставило страну на край пропасти.

Я тогда вернулся в Москву и хорошо помню ту тяжелую атмосферу, которая царила в стране. После провозглашения суверенитета России 12 июня 1990 года в стране де-факто сложилось сожительство между президентом СССР Михаилом Горбачёвым и президентом России Борисом Ельциным. Война двух лидеров поставила страну на грань новой гражданской войны, которая, несомненно, была бы для России смертельной. Ельцин не мог простить Горбачёву своего увольнения с поста первого секретаря Московского горкома партии и члена Политбюро ЦК КПСС в ноябре 1987 года. Сделав это, Горбачёв, безусловно, совершил фатальную ошибку. Оттолкнув от себя Ельцина, который пользовался в Москве большой популярностью, он создал себе мощного политического противника, который в итоге взял реванш, заставив Горбачёва признать свое поражение и подать в отставку с поста президента Советского Союза 25 декабря 1991 года. Недовольные люди искали козлов отпущения, и их гнев обратился против Коммунистической партии, которая правила страной на протяжении десятилетий. Прозвучали крики: «Смерть коммунистам!» Здание ЦК КПСС на Старой площади было взято штурмом и разграблено. Ситуация выходила из-под контроля. Именно в этот момент вдова академика Андрея Сахарова Елена Боннэр, видная фигура протестного движения времен Советского Союза, обратилась к народу: «Остановитесь! Вы сошли с ума! Вам мало миллионов жертв на протяжении всей истории Советского Союза?» Ее услышали. Гораздо больше, чем молодого либерального вице-премьера Егора Гайдара, внука писателя Аркадия Гайдара, автора патриотических книг для молодежи 1930-х годов. В драматические дни декабря 1991 года Егор Гайдар призывал людей выйти на улицы, чтобы защитить Ельцина от Горбачёва.

Обстановка внутри МИД также была напряженной. МИД СССР, насчитывавший более 3 тысяч человек, был поглощен МИД Российской Федерации, который от силы насчитывал 100 сотрудников. Эти сотрудники заняли командные посты в министерстве, прежде всего министра и заместителей министра, другие стали своего рода «политическими комиссарами». Среди новичков были действительно странные ребята, например первый заместитель министра Федор Шелов-Коведяев, археолог по образованию, специалист по Древней Греции, принимавший посетителей за столом, на котором на видном месте лежала Библия.

Я был знаком с новым министром Андреем Козыревым задолго до того, как он занял министерский пост на Смоленской площади. Он работал в отделе международных организаций Министерства иностранных дел Советского Союза, который был расположен на том же этаже, что и мой. Мы часто пересекались в коридорах. Он был воспитанником Владимира Петровского, заместителя министра иностранных дел СССР, который посоветовал ему в 1990 году согласиться на пост министра иностранных дел РСФСР, который никто не хотел занимать. В 1990–1991 годах, когда я был политическим советником во Франции, Козырев часто приезжал в Париж, где я опекал его. Помню, что он всегда останавливался в гостинице «Крийон», в двух шагах от посольства Соединенных Штатов, хотя имел в своем распоряжении роскошные апартаменты в резиденции посла на улице Гренель. Позже я узнал, что это было не случайно. Отношения между Михаилом Горбачёвым и Борисом Ельциным были настолько напряженными, что последний жил в постоянном страхе возможного ареста или других каких-то действий против него. В этом случае Андрей Козырев должен был возглавить правительство в изгнании и просить помощи у западных стран. В МИД Франции для него на этот случай даже был предусмотрен рабочий кабинет с переводчиком.

Лично для меня появление нового министра повлекло за собой повышение по службе: меня назначили директором Первого европейского управления Департамента Европы. В этом качестве я готовил поездки министра и сопровождал его, в частности, в Италию, где участвовал в 1992 году в церемонии закладки первого камня православной церкви на территории виллы «Абамелек», где я провел детство. Расположение церкви было специально выбрано таким образом, чтобы ее было видно из окон квартиры понтифика. На этой церемонии я с радостью встретился с доктором Дарио Спалоне, который был другом моего отца и лечил меня в детстве.

Я сопровождал министра в Португалию и открыл для себя эту очень красивую страну, страну мореплавателей и поэтов, страну теплых и гостеприимных людей. После «революции гвоздик» в Португалии в апреле 1974 года, которую я наблюдал, будучи во Франции, русские люди испытывали к португальскому народу особые чувства. Я посетил Кабо-да-Рока, самую западную точку европейского континента. Министр иностранных дел Португалии Жозе Мануэль Баррозу организовал в честь своего российского коллеги ужин в приморском ресторане в Синтре с прекрасным видом на скалы Кабо-да-Рока. Я помню, что во время официального обеда в Министерстве иностранных дел в Лиссабоне тосты министров произносились с бокалом портвейна, вопреки протокольной традиции Франции и России, согласно которой тосты произносятся с бокалом шампанского.

Я также сопровождал министра в его поездке в Испанию, которая позволила мне открыть для себя музей Прадо и его коллекцию картин, которую я считаю лучшей в мире.

Во времена Андрея Козырева российская дипломатия вела себя тихо, не высовывалась. Сам он считал Россию региональной державой. Надо сказать, что после распада Советского Союза страна потеряла былую мощь и попала под американское влияние. В Москве повсюду были американские советники. Я помню, как однажды, будучи директором Первого европейского управления, получил длинную бумагу из посольства США в Москве, в которой предписывалось, какую позицию мне следовало занять по тому или иному вопросу международной политики. Очень удивившись, я позвонил своему коллеге из Североамериканского департамента, который сказал мне, что он получает эти бумаги каждый день и выбрасывает их в мусорную корзину. Что я в свою очередь тоже сделал. Однажды перед началом переговоров в Кремле я был невольным свидетелем телефонного разговора Бориса Ельцина с президентом Джорджем Бушем. У Президента России был крутой нрав. На этот раз он ополчился на Андрея Козырева, которого за что-то хотел снять с должности. Но американский президент пришел своему протеже на помощь, и он остался на своем посту.

Октябрь 1993 года ознаменовался новым серьезным политическим кризисом в России. В 1991 году Борис Ельцин унаследовал страну, находящуюся в тяжелом положении. Полки магазинов были пусты. Предметы первой необходимости, прежде всего продукты питания, продавались населению по карточкам, как во время войны. В стране, которая когда-то была житницей Европы, не хватало пшеницы. Устаревшая экономическая система больше не работала. Надо было выбираться из депрессии и для этого принимать исключительные меры.