– Давайте выпьем за старый год, – предложилДронго, обращаясь к своей семье. – Каждый прожитый год – это какой-тоопыт, осмысление которого в дальнейшем помогает жить. Пока ты молодой, времятянется бесконечно долго. До шестнадцати оно словно стоит, потом начинаетубыстряться, после двадцати уже течет, после тридцати плывет, после сорокабежит, а после пятидесяти летит. Сколько людей я встречал в своей жизни,которые на старости лет говорили о том, что жизнь промелькнула как сон и онидаже не успели осознать, когда она прошла. Живите так, чтобы чувствовать каждыйдень. Любите саму жизнь и друг друга. Давайте выпьем за все хорошее, что мынавсегда оставляем в уходящем году.

– После сорока уже наступает старость, – убежденносказала дочь.

– Она не наступает даже после пятидесяти, –возразил Дронго, – все зависит от общего настроя человека, его ощущений,его энергетики.

Они неслышно чокнулись бокалами.

– Надеюсь, в следующем году ты будешь больше временипроводить с нами, – добавила Джил, – но это уже как пожелание дляНового года.

Танцующие пары начали возвращаться к своим столикам. Всерассаживались по своим местам. Официант обходил гостей, доливая им шампанского.Если за пятым столом были разные предпочтения, – кто-то выбирал вино,кто-то шампанское, – то за восьмым все пили шампанское, заказанное Галимовым.

Экраны отмечали каждую минуту, оставшуюся до Нового года.Галимов предложил тост за женщин. И снова испортил настроение не только«Главной дочери», но и Инне Яцунской. Обе полагали, что он не имел права питьза всех женщин, так как в их компании, кроме его супруги, находились еще егосекретарь Амалия и эта дрянь Вероника, причем обе не сомневались, чтóименно делали Галимов и его сотрудница на первом этаже. Поэтому они не сталипить, только подняли свои бокалы и поставили их обратно на столик. Галимов явноне чувствовал обстановки – сказывалось выпитое шампанское, которое било ему вголову. Или он просто нарочно провоцировал женщин. Самым поразительным былоповедение его супруги, которая сидела, ничем не выдавая своих эмоций, спокойночокалась со всеми женщинами и вообще делала вид, что все происходящее ее ничутьне касается.

Галимов оглядел присутствующих.

– Почему вы все молчите? Только Иосиф Александровичпытается поддержать мои тосты. Может, начнете наконец говорить? Давид у насгрузин, мог бы блеснуть своим тостом. Или Руслан. Говорят, что ты у нас лучшийтамада в компании. Почему же ты здесь молчишь?

Руслан быстро поднялся.

– За процветание нашей компании! – сказалон. – Мы знаем, что все успехи связаны с нашим президентом – АнваромКадыровичем Галимовым. Если бы не он, мы бы еще долго влачились напровинциальном уровне. Ему удалось вывести нашу компанию на международныйуровень. Я хочу пожелать, чтобы мы и в будущем году развивались такими темпами.И всем нам здоровья, новых сил, искренности в наших отношениях!

– Именно искренности нам часто и не хватает, –согласилась Инна Яцунская, бросив взгляд на Галимова.

– У нас в компании все люди искренние, – сказалАнвар Кадырович, выдержав ее взгляд, – а если мы узнаем, что кто-топытается вести «двойную игру» или проявляет неискренность, подсиживая своихруководителей, то мы от таких быстро избавимся.

Намек был слишком очевидным, чтобы его не понять. Инназакусила губу. Ее муж гневно взглянул на нее. Очевидно, этот взгляд означал,что она доигралась. Фаркаш побледнел. Он решил, что намек, возможно, адресовани ему. Давид шумно вздохнул. Галимов протянул руку и взял бокал с водой. Выпил.Немного поморщился, взглянул на бокал. И снова выпил. Почти всю воду. Затемподозвал официанта.

– Что у вас за минеральная вода? Как будто с содой.Принесите мне новую бутылку, только закрытую.

Официант согласно кивнул, поспешив выполнить пожеланиеклиента. До Нового года оставалось около десяти минут. Все смотрели на экраны,где мелькали цифры, обменивались шутками, смеялись, словно магия мелькающихцифр всех завораживала. В последнюю минуту циферблат начал отсчитывать исекунды. Последние десять секунд все уже кричали вместе с отсчетом времени.Когда часы показали полночь, все закричали от радости, начали целоваться ижелать друг другу счастья; послышался звон бокалов. Оркестр заиграл венскийвальс Штрауса, и все бросились танцевать под эту превосходную музыку, ставшуюсвоеобразным гимном Вены.

Места на танцевальной площадке не хватало, и многие танцевалипрямо между столами. Дронго посмотрел на соседний столик – там никого не было.Даже Баграмов и Яцунский пошли на танцевальную площадку. Через несколько минутвсе вернулись, рассаживаясь по своим местам. Галимов был раскрасневшийся исчастливый. Он весело улыбался. Ему кто-то позвонил, очевидно поздравляя сНовым годом, и он вышел из зала.

Снова заиграла музыка, и снова все пошли танцевать. Баграмоввышел за послом и его супругой, все гости были уже навеселе и кто-то могнеосторожно толкнуть дипломата или его супругу.

В половине первого Джил и дети решили подняться в своиномера. Дронго проводил их наверх и вернулся обратно, чтобы выпить чашку чая.За соседним столом никого не было. До убийства оставалось несколько минут.

За восьмой столик гости начали возвращаться постепенно.Первым вернулся Фаркаш, который пребывал в мрачном настроении. Он уселся застол, откинул голову назад и тяжело вздохнул. За ним появилась Амалия,раскрасневшаяся и потная. Она села на краешек стула и достала из сумочки носовойплаток, чтобы осторожно вытереть лицо. За ними пришел еще более недовольныйБаграмов. Он огляделся по сторонам и сел на свое место, явно показывая, чтонедоволен этим затянувшимся торжеством. Следом вернулись Иосиф Александрович иДавид, которые о чем-то увлеченно спорили; они сели на свои места, продолжаядискуссию.

Кроме этих двоих, все остальные возвращались поодиночке,словно потеряв своих напарников по танцам в толчее новогоднего бала. К столуподошла Айша Галимова. Она заняла свое место, не глядя по сторонам, словно еене интересовал окружающий мир. Официант подскочил к ней, доливая шампанского, иона только кивнула в знак согласия.

Затем в зал ресторана вошла Инна Яцунская. Увидев своегомужа, беседующего с Давидом, и слушавшего их Фаркаша, она неодобрительнопокачала головой. Было непонятно, к кому именно относится этот жест: к мужу, нежелающему танцевать, к Давиду, который был так увлечен беседой, или к ДьюлеФаркашу, бросившему ее на танцевальной площадке.

Руслан прошел в зал как-то боком, словно стесняясь своеговысокого роста. Он сел, и Амалия, посмотрев на него, как бы спросила: «Какдела?» В ответ он отрицательно покачал головой. Супруга посла вошла в залресторана, оглядываясь в поисках мужа и телохранителя. Увидев Рахилю, Баграмовсразу вскочил.

– Нужно найти моего мужа, – заявила Айша, –иначе будет скандал. Они поссорятся с послом.