— Слава Конана-победителя тебе не грозит, Эвилд. Король Конан — воплощение мужества и чести, он никогда не нападал из-за угла, точно трусливый разбойник. Но и это сейчас не важно. Я повторяю вопрос: что тебе нужно в обмен на свободу Гинмара?

Эвилд медленно улыбнулся, наслаждаясь унижением противника. Он растягивал удовольствие и даже не пытался скрывать это.

— Риатеос,— наконец проговорил он,— и все земли, которые принадлежат тебе. Ты и твой сын покинете Офир живыми, если публично отречетесь от своего титула и права наследования.

Итан смертельно побледнел/но усилием воли взял себя в руки, не дав ярости овладеть собой.

— Это невозможно, повелитель.— Голос Магистра звучал ровно, и лишь по тому, как играли ж;елваки на скулах, можно было понять, во что ему обходится его выдержка.— Владельцы Риатеоса не могут покинуть свой дворец и земли, ибо они хранят тайну заклятия тех неведомых непосвященному сил, которые в противном случае вырвутся на свободу и уничтожат Ианту. Этот дворец возведен на священном месте, он является Вратами Нижнего Мира, и если таковые отверз-нутся, случится непоправимое.

— Слышал я не раз эту сказку,— махнул рукой Эвилд.— Неплохой способ запугивать легковерных болванов. Видишь ли, Итан, я ни на чем не настаиваю, ничего не требую. Разве я лишаю тебя свободы? Ты обратился ко мне с вопросом — я ответил на него.— Король Офира пожал плечами.— Иные условия меня не устраивают. Считай, Что мы не сумели договориться. Искренне сожалею. Но я дам тебе время подумать и все взвесить — до завтрашнего утра. И ты совершенно прав, отказавшись от попыток освободить Гинмара. Если это произойдет, даже я не смогу сдержать гнев тысяч людей, которые просто сотрут Риатеос с лица земли.

— Эвилд... повелитель...— Итан глубоко вздохнул, собираясь с силами, чтобы разыграть последнюю карту.—Ты просил меня помочь в одном Деле — исполнить твое желание на условиях, которые я никогда не принял бы при иных обстоятельствах: сделать тебя неуязвимым для покушения, не ограничивая срока твоей жизни. Я заявил тогда, что мне не дано осуществить подобное; и это правда. Цена такому желанию — время. Но теперь я скажу иначе. Я отдам свое время, и твое желание станет последним, исполненным мною. Большего сделать невозможно. Но за это ты оставишь нас в покое.

— Ничего не выйдет, Итан. Поздно. Я все решил, и тебе не удастся прельстить меня подобными посулами, сколь бы соблазнительными они ни представлялись.

— Ну что ж. Вероятно, к следующему утру ты тоже на многое будешь смотреть по-другому. Прощай.

С этими словами Магистр поклонился правителю сообразно правилам придворного этикета, однако не прошел к выходу, а исчез, словно растворился в воздухе.

— Никогда не привыкну к их трюкам,— невольно вздрагивая, пробормотал Эвилд.— Но, слава богам, мне недолго осталось терпеть соседство всей этой нечисти.

* * *

Магистр возвратился во дворец с тяжелым сердцем. Навстречу ему метнулась Джилла.

— Отец,— воскликнула она, тревожно заглядывая в глаза Итану,— тебе удалось что-нибудь сделать для Гинмара?..— И осеклась, все поняв по выражению его лица.— О боги... неужели нет? — Слезы потекли по ее щекам.

— Прекрати плакать, женщина.— Итан мягко отстранил ее.— Что толку терзать мне душу своими стенаниями? Подумай лучше, не вмешаются ли в дело твои туранские родственники. Они могут повлиять на нашего полоумного короля. Если захотят, конечно... Он дал мне срок до утра. Что будет потом — клянусь, я не знаю.

— До утра?! Но за это время страшная весть даже не успеет долететь до Турана! — воскликнула молодая женщина, приходя в еще большее отчаяние.— И тем более не успеет прийти ответ... Как же нам быть? О Гинмар, муж мой, возлюбленный мой, я не вынесу, если ты покинешь меня, особенно теперь...— Она прижала руки к животу и пошатнулась; Магистр едва успел поддержать женщину.

— Воды! — крикнул он, призывая слуг.— Госпоже плохо!

— Нет-нет, ничего...— Джилла побледнела как полотно и чуть не упала в обморок.— Я просто...

— Ты больна? — спросил Итан.

— Нет,— покачала она головой,— но я жду ребенка. Дитя нашей с Гинмаром любви, о котором он даже не знает...

— Ребенка,— тихо произнес Магистр.— Так... Значит, вы успели... Что ж, Джилла... это по-своему прекрасно. Мать моего внука... будущего владельца Риатеоса.— Он потрепал ее по щеке.— Не смей плакать. В твоем положении это вредно. Я распоряжусь, чтобы за тобой ухаживали, как за самым бесценным сокровищем мира. Иди же, девочка, и успокойся. Позже я зайду к тебе. Кстати, ты не видела Ёно Рана?

Туранка утвердительно кивнула.

— Очень хорошо. Мне нужно с ним поговорить.— Стараясь как-то подбодрить ее, Магистр добавил: — Не бойся, все уладится.

Вернувшись к себе, Джилла вынула из клетки белого голубя, привезенного из Турана. Крепко держа его в руках, она надела на лапку птицы полое внутри кольцо, куда вложила короткую отчаянную записку, адресованную своему брату Хонгу — он был единственным человеком, способным без колебаний прийти ей на помощь. Женщина прекрасно понимала бесполезность этого жеста, но это было единственное, что она могла сейчас сделать. Распахнув окно, Джилла подбросила голубя вверх.

— Лети, торопись, мое сокровище! Больше нам надеяться не на кого...

Проводив птицу глазами — голубь наконец превратился в крошечную белую точку на голубом небосводе,— жена Гинмара отправилась разыскивать Итана, чтобы еще раз поговорить с ним. До сих пор она с некоторой настороженностью относилась к Магистру и старалась сталкиваться с ним как можно реже, так как не могла избавиться от чувства страха, которое он ей внушал. И даже теперь женщина не осмелилась прямо войти в покои Магистра, а в нерешительности замерла возле двери, собираясь с духом и обдумывая, что, собственно, намеревается ему сказать. Ее чуткий слух уловил голос Итана: Магистр беседовал с кхитайцем. И хотя Джилла никогда не опускалась до того, чтобы подслушивать чужие разговоры, на сей раз она изменила своему принципу.

— ...Да, Ёно Ран, я прекрасно понимаю весь ужас создавшегося положения. Неужели я, отец, не люблю всем сердцем своего единственного сына? Но другого выхода нет... во всяком случае, я его не нахожу. Своими действиями Эвилд вынуждает меня пойти на то, чего я никогда бы не решился сделать. Но когда я говорил с ним, то не знал главного. Теперь у Риатеоса появилась новая надежда. Я не молод, но, полагаю, лет двадцать впереди у меня есть. За это время дитя вырастет. Я больше не допущу роковых ошибок, погубивших Гинмара и Орта, мой род не угаснет...

— Ты отдашь Гинмара Эвилд у, Итан?

— Ёно Ран, а что бы ты сделал на моем месте? Я пытался удержать его от неразумных поступков, но он совершенно обезумел и поступил по-своему! Гинмар сделал свой выбор, рассчитывая на то, что я вытащу его в любом случае; он не понял, что все происходящее — не игра, и может возникнуть ситуация, когда бессильной окажется даже моя власть. Как бы мне ни было тяжело, но если придется выбирать между Риатеосом и жизнью Гинмара... Ёно Ран, тебе одному я могу открыть свое сердце. Мы вместе слишком много лёт, чтобы мне стало стыдно перед тобой за свои слезы. Мой отважный сумасбродный мальчик погубил себя, но я —я должен стоять на страже Врат Нижнего Мира, чего бы мне это ни стоило. Цена слишком высока> долг кажется мне непосильным, но это мой долг, и я исполню его до конца. Когда-то моего старшего сына Врата не выпустили обратно. А теперь и Гинмар покинет меня...