Ашот на какое-то время задумался – он размышлял, стоит ли отпрашиваться у сестры или нет. В итоге пришел к выводу, что не стоит – она вряд ли согласиться с его отъездом. Поэтому он решил действовать на свой страх и риск. И спустя пять минут они уже поймали на площади такси и рванули на базу «Пахтакора» в Кибрае.

Когда они туда приехали, команда проводила двухстороннюю игру под руководством своего тренера Вячеслава Соловьева. Сторож, который впустил их на базу, оказался молодым парнем, чуть старше Севы и Ашота. Он сразу ушел к себе, а ребята остались смотреть за тренировкой.

– Здравствуй, Сева, опять пришел на наших молодцов посмотреть? – проходя мимо них, спросил мужчина в спортивном костюме.

– Угадали, Добин Иннокентьевич, – ответил Сева и наклонился к Ашоту. – Это начальник команды Шегай. Мировой мужик – с кем хочешь может договориться!

– О чем договориться? – не понял Ашот.

– Ладно, потом объясню, – отмахнулся Сева и снова обратил свой взор на поле. – Вон мой Миша Ан бегает – навесы подает на Володьку Федорова и Ваську Хадзипанагиса. Последний «Зениту» такой красивый гол заколотил в концовке матча – пальчики оближешь.

– Я смотрю, у тебя все голы «Пахтакора» медом намазаны, – улыбнулся в ответ Ашот. – Но лучший забивала у вас все равно Абдураимов – двенадцать голов уже наколотил.

– Он последний сезон играет, – сообщил Сева.

– Кто же у вас забивать будет?

– Вот они и будут: Ан, Федоров и Хадзипанагис. Им только дай развернуться – они так заиграют, что даже у тебя дух захватит.

Пробыв на базе около часа, друзья собрались в обратный путь. А довез их до «Ташкента» все тот же сторож на своем стареньком «Москвиче». Сестра Ашота, которая продолжала свое общение с однокурсниками, даже не заметила отсутствия своего брата, что было ему только на руку.

22 октября 1973 года, понедельник, Москва, площадь Дзержинского, КГБ СССР

Марат Изюмов сидел в просмотровом зале и смотрел видеозаписи, сделанные его коллегами во время матча динамовцев с торпедовцами – те, на которых был запечатлен двойник Зольского и люди, которые мелькали рядом с ним на протяжении всего матча, а также после него и в перерыве. Отсмотрев пять видеокассет из шести, Изюмов уже насчитал три десятка подозрительных людей. Причем ни один из них в прямой контакт с двойником не входил, но мог иметь отношение к Банкиру – тот мог, приблизившись на близкое расстояние к лже-Зольскому, разглядеть в нем двойника и вовремя ретироваться. Из этого списка людей Изюмов отметил девять человек, которые вызывали у него особые подозрения и которых стоило проверить. Другое дело, было совершенно непонятно, как это сделать. Ведь эти люди никак не представлялись и единственное, что было у Изюмова – это их лица, запечатленные на пленке. Но каким образом их искать, было непонятно – не по телевизору же показывать на всю страну?

Размышляя об этом, Изюмов заправил в аппарат последнюю, шестую видеокассету, и нажал на кнопку «пуск». Пленка длилась сорок пять минут и зафиксировала людей, которые мелькали рядом с Зольским в перерыве матча – тогда, когда он вышел покурить. Подозрительных личностей набралось восемь человек, причем одна из них была женщиной. Это была красивая особа примерно 27–30 лет в модном плаще европейского покроя и со стрижкой «каре». Глядя на нее, Изюмов еще подумал: «Какого черта такая фифа делает на футболе?» Вопрос не был праздным – эта женщина оказалась чуть ли не единственной представительницей слабого пола, которая была заснята на пленку. Что понятно – на футбол приходили обычно мужчины. А эта женщина, стоя чуть поодаль от лже-Зольского, элегантно курила сигарету и периодически поглядывала в сторону двойника. Затем она выбросила сигарету в урну и направилась к лже-Зольскому, но на полдороги внезапно остановилась, после чего повернула в обратную сторону и скрылась в подтрибунном помещении. Что это был за маневр и чем он был вызван, Изюмов понять не мог, но он отложился в его голове, как подозрительный. «Может, эта дама и есть Банкир?» – мелькнула у него в голове шальная мысль. Впрочем, задержалась она у чекиста недолго. Представить себе женщину во главе подпольного футбольного тотализатора было, конечно, можно, но уж больно фантастично это выглядело. Но эта дама тоже нуждалась в проверке, хотя как это сделать было непонятно. «Может, она входила в круг знакомых Зольского? – размышлял чекист, затягиваясь сигаретой. – Но по данным нашей «наружки» таких женщин в окружении Леонида Карпыча зафиксировано не было. Впрочем, наши «топтуны» вели его не слишком долго и, вполне вероятно, эта дама может быть из более далекого прошлого».

И тут Изюмова внезапно осенило. Он вспомнил, что до КГБ Зольского «пасли» сотрудники столичного ГУВД из 4-го оперативно-поискового отдела. «Может, у них что-то есть на эту даму? Да и на других людей с этих видеопленок?» Подумав об этом, Изюмов вдавил в пепельницу недокуренную сигарету и отправился к «технарям», чтобы они распечатали ему фотографии людей, которых он отметил во время просмотра, как подозрительных.

Спустя несколько часов Изюмов имел на руках фотографии всех нужных ему людей, в том числе и дамы с прической под «каре». Сложив их в кожаную папку, чекист отправился на Петровку, 38, к «топтунам» из 4-го отдела, которых он два часа назад заранее предупредил о своем приезде.

Никого из запечатленных на фотографиях людей «топтуны» не опознали. Вернее, почти не опознали. Когда Изюмов выложил на стол последнюю фотографию – ту, где была запечатлена дама с прической «под каре», один из «топтунов» воскликнул:

– Так это же любовница Зольского – Лара.

– А если поточнее, – попросил опознавателя Изюмов.

– Лариса Евгеньевна Кружкова, проживает на Чистых прудах по адресу: Большой Козловский переулок, дом 8. Работает на дому портнихой – шьет под заказ.

Этой информации Изюмову было достаточно, поскольку возможности его ведомства позволяли собрать куда более подробные данные на эту особу. Которая на стадионе явно разоблачила двойника, поэтому и не решилась к нему подойти. Однако такое ее поведение выглядело более чем странно, учитывая те отношения, что связывали ее с Зольским. Впрочем, гадать на кофейной гуще Изюмов не хотел, поэтому решил запастись терпением и начать проверку этой интересной дамы.

25 октября 1973 года, четверг, Чили, Сантьяго, резиденция Аугусто Пиночета

– Итак, все идет по плану, – произнес Пиночет, положив руку на газету «Эль Меркурио», лежавшую у него на столе. – По нашему заданию газетчики собирают петиции с целью освобождения Анджея Кравчика из наших застенков. Вот только сегодня с подобным призывом к нам обратилась Ассоциация поляков в Чили. Но мне кажется, надо еще подержать этого поляка у нас. Как вы считаете, полковник?

Вопрос адресовался шефу СИФА полковнику Эдгару Себальосу Хонесу, сидевшему напротив каудильо.

– Я полагаю, что время уже подошло – надо отпускать Кравчика и высылать его из страны, – ответил полковник. – По нашим сведениям, польские власти собираются обратиться в ООН с требованием вмешаться в эту ситуацию. Зачем нам трения с ООН – лучше упредить их негативную реакцию высылкой Кравчика. Вот и выступление Ассоциации поляков случилось как нельзя вовремя.