— Какой непривычный жест, — она показала на щеку, испытывающе и внимательно вглядываясь в его лицо.

Все эти годы он не терпел страдания и лишения, он ободряюще улыбается ей, переводя взгляд на учителя, с которым они просто обменялись рукопожатиями, несколько долгих мгновений глядя в глаза друг другу, прежде чем также коротко обняться.

— Всё обошлось малой кровью.

— Да, если только вычесть из этого лишение родового имени и плату золотом.

— Твои принципы и вера в дружбу дорого обошлись тебе.

Сфайрат только коротко улыбнулся в ответ, приобняв за плечи мать, что ахнула на это известие, прикрыв рот узкой ладошкой.

— Это не самое страшное, что мог предложить совет в наказание. Учитель, дело не только в принципах, и ты, как и я, знаешь это. Происходит нечто странное и страшное, пожив в мире людей, я лишь убедился в этом.

Минаре высвободилась из-под его руки, сердито взглянув сначала на него, а затем на Кайшера.

— Словно и не прошло столетий разлуки, словно только вчера вы расстались и продолжаете начатый разговор. Вам нечего больше обсудить? Хорошо, но я хочу знать все. Чем ты жил все это время? И почему теперь уже так спокойно говоришь о лишениях? Пойдем в дом!

Кайшер коротко улыбнулся, взглянув на возмутившуюся женщину, а Сфайрат заметил, что в этом взгляде проскользнула нежность. Неужели он все-таки решился и за время его отсутствия сделал попытку и приблизился к симпатичной ему женщине? Давно пора, но видимо общая беда сближает, куда быстрее, чем много сотен лет нерешительности и сомнений.

— Пойдемте! Обед стынет.

Минаре поспешила вперед, то и дело оглядываясь, не желая выпускать сына из поля зрения. У нее вдруг ясно сложилось ощущение, что и в этот раз Сфайрат ненадолго.

— Мы идем, — кивнул ей Кайшер, — она уже несколько месяцев места себе не находит, Совет до последнего тянул и не был однозначен в решении. Три дня назад и вовсе перестала есть, все выходила на площадку, ждала, хотя знала, что ты не появишься раньше.

Мужчины шли по дорожке, ведущей к дому, вскоре попадая под частые и тонкие тени от веток деревьев в саду, изумрудная юбка мелькала впереди, то и дело замирая. Яркий цвет выделялся сочным пятном на фоне зимнего пейзажа и темного гранита скалы, что угнетала и давила своим величием и мрачностью.

— Теперь будем видеться чаще, вы и сами сможете навещать меня. Никаких писем, только личные встречи.

Они помолчали немного, Сфайрат вытащил сигареты, вытряхнул одну и предложил пачку Кайшеру, тот, недолго думая, взял. Сигареты, благодаря редким визитам Рэндалла, не были для него диковинкой.

— Ты сказал, что увидел нечто странное? Это как-то связано с Рэндаллом? С тем, что произошло тогда?

Кайшер не сказал «ввязался», он мог не поддерживать поступка Сфайрата и осуждать Рэндалла за трусость, но он уважал решение своего ученика, ибо он сам когда-то привил ему понимание того, что поступки — есть отражение личности, и не всегда то, что видится негативным, сейчас приведет лишь к краху, возможно, этот поступок — есть первый шаг к рождению чего-то нового. Новое никогда не бывает плохим, новое — это сейчас, к которому они еще не успели привыкнуть.

— Косвенно. Я познакомился с женщиной.

Учитель усмехнулся, стряхнув пепел в сторону, но дыма не выдохнул.

— И вновь женщина, кажется, что все серьезное в этом мире происходит исключительно благодаря им.

Сфайрат улыбнулся:

— Вполне может быть. Она — темный эльф, и рассказанная ею история, а перед этим брошенная реплика, лишь сгустили краски моих ощущений и подозрений. Предшествующие события и вовсе вызвали недоумение.

Он начинает этот короткий рассказ, и к тому моменту, как они доходят до дверей дома, он заканчивает историю, что ему поведала Вэлиан.

— Это все действительно очень странно, не иначе эльфы попросили стражей не вмешиваться и дать решить эту проблему самостоятельно.

Сфайрат останавливается на пороге, взглянув на дубовые двери, которые даже спустя время не перестали казаться ему огромными.

— Только зачем им это нужно? Ты знаешь каждый завиток в этом свитке, и нет в нем и слова о том, чтобы идти кому-то на уступки и вообще позволять решать что-то в мире людей, действуя на свое усмотрение. Кто-то под их носом создает море ходячих трупов, а они словно и забыли о том, за что так яростно боролись, и это не просто наспех поднятая нежить, кто-то усовершенствовал некромантию, магию, что во всем мире под запретом.

— И ты поверил ей, несмотря на то, что она темный эльф и маг? Темные эльфы издавна водят дружбу с Молендиумом, так было до их раскола на мелкие княжества и страны, так осталось и после.

— Она молода, гораздо младше тех времен, когда происходили все войны. С ней были другие эльфы, и никто и не подумал возмутиться. Если их правитель что-то замышлял, или маги решили затеять новую интригу, то их явно забыли проинструктировать и предупредить: ни в коем случае не связываться с драконами.

Сфайрат помимо воли улыбается и Кайшер, заметив едва уловимую тень, скользнувшую в его взгляде, понимающе кивает.

— И, наверное, жутко выводит из себя?

— Не без этого, — Фэйт видит выражение лица учителя, но он больше не мальчишка и не будет возражать ему из глупого желания противоречить, тот период юности давно прошел. Он повзрослел.

Кайшер докуривает сигарету и, опасливо оглянувшись на окна, тушит окурок в огромной кадке с вечнозеленым колючим кустарником. Сфайрат усмехается: что Минаре с ним сделала? Совсем прибрала к рукам.

— Все вполне может быть так, ты знаешь магов и правителя Молендиума, он склонен давать поблажки давним знакомым связям, и вполне может быть и так, что он и сам не осознает, чему попустительствует. Эльсвандил никогда не был простым правителем, но и сумасбродом его тоже не назовешь. Скорее, это пример непомерной эльфийской гордыни в самом худшем своем воплощении и довольно консервативных методов правления. Это пример абсолютного монарха, что не терпит советов со стороны.

— Пусть так, пока он не режет младенцев и не учиняет беспредел народ будет любить его, даже с его царственными замашками.

Двери распахнулись, являя их взору преувеличенно рассерженную женщину, с легкостью удерживающую в хрупких руках распахнутые половинки дверей. Ее глаза горели, подсвечиваемые зеленым светом. Минаре в такие мгновение очень сильно походила на ведьму и Сфайрат знал, что сейчас с ней лучше не спорить и не противоречить, иначе разойдется.

— Так хватит, — она сердито зыркнула в сторону Кайшера, а потом на Фэйта, укоризненно качнув при этом подбородком, — Я ведь жду вас, руки мыть и за стол.

Эон и Вэл шли молча, держась друг от друга на небольшом расстоянии. Даже стороннему наблюдателю стало бы заметно, что эти двое никак не вместе. Их разделяет не меньше шага, Вэлиан то и дело отступает стоит ему только попытаться сократить расстояние и приблизиться к ней.