И я смог увидеть нечто такое, что позволено видеть тольконам подобным: духовную глубину каждого человека, скрывающуюся под теплойоболочкой из плоти и крови.

Меня мучила нестерпимая жажда. Собрав все свои обретенныесилы, я произнес:

– Проводите меня к алтарю. Праздник Самайн начинается.

Раздались душераздирающие вопли друидов, лес огласился воеми криками. И далеко за пределами священной рощи им вторили тысячи ожидавшихэтого вопля людей.

Наша небольшая процессия быстрыми шагами направилась кполяне. Отовсюду появлялись все новые и новые друиды в белых одеждах, чтобы приветствоватьнас, и вскоре меня с ног до головы забросали свежими благоухающими цветами. Подзвуки гимнов и восторженных песнопений я шел по рассыпанному под ногами морюароматных лепестков.

Думаю, не стоит объяснять тебе, каким я увидел мир благодаряобретенному мной новому зрению. Несмотря на темноту, я видел каждый оттенокцвета и каждую частичку земли, а молитвы и крики буквально оглушали меня.

Некогда живший на земле человек по имени Мариус полностьюрастворился в новом существе.

Под грохот барабанов я взошел по каменным ступеням алтаря иоглядел море собравшихся на поляне людей, увидел тысячи застывших в ожиданиилиц, а чуть поодаль – гигантские, сплетенные из прутьев фигуры, внутри которыхпродолжали биться и кричать приговоренные к смерти.

Перед алтарем стоял огромный серебряный сосуд с водой, ккоторому под пение жрецов потянулась вереница осужденных людей со связанными заспиной руками.

Поющие голоса звучали отовсюду, а жрецы тем временемпокрывали цветами мои волосы, плечи и ноги.

– О прекрасный и могущественный бог лесов и полей,прими приносимые тебе жертвы, и как твои увядшие члены наполнятся новой жизнью,так возродится сама земля. Прости нас за то, что мы срезаем под корень колосья,когда собираем урожай, и благослови зерна, которые мы бросаем в землю во времяпосева.

И я увидел перед собой тех, которые были избраны, чтобыстать моими жертвами, – троих высоких и статных мужчин.

Они были связаны, как и все остальные, однако одеты при этомв чистые белые рубахи. Головы и плечи их тоже были украшены цветами. Они былиочень молоды, красивы и невинны в своем благоговейном ожидании исполнения волибога.

Грохот барабанов становился невыносимо оглушительным, крикии шум не смолкали ни на секунду.

– Пусть начнется обряд жертвоприношения, –провозгласил я.

И в тот же миг ко мне подвели первого юношу. Готовясьвпервые испить из поистине божественного кубка, называемого человеческойжизнью, держа в руках теплую живую плоть, наполненную приготовленной для менякровью, я увидел, как вспыхнули первые языки пламени у подножия плетеныхгигантов, как были опущены первые головы в гигантский серебряный сосуд с водой.

Смерть от огня, смерть от воды, смерть от острых клыковголодного бога…

Среди всеобщего векового безумия и экстаза я расслышал словагимна:

– Бог убывающей и растущей луны, бог лесов и полей, ты,который в своем голодном состоянии есть воплощение самой смерти, напейся кровиприносимых тебе в жертву, стань вновь сильным и прекрасным, чтобы Великая Матьзвала тебя к себе…

Сколько все это продолжалось? Не знаю. Казалось, целуювечность видел я перед собой пылающих гигантов, нескончаемую вереницу тех, когодолжны были утопить, слышал вопли осужденных. Я пил и пил кровь, теперь уже нетолько тех троих, которые были предназначены мне с самого начала, но и десятковтех, которых подводили ко мне, прежде чем утопить или бросить в огонь. Жрецыокровавленными мечами отрубали мертвецам головы и складывали их в кучи справа ислева от алтаря, после чего тела уносили.

Куда бы я ни обернулся, повсюду я замечал светящиеся восторгомпотные лица, отовсюду до меня доносились крики и песнопения. Наконец шум вокругначал стихать. Плетеные гиганты превратились в бесформенные дымящиеся груды;люди продолжали лить на них смолу и бросать вязанки хвороста.

Настало время суда, когда передо мной будут появляться те,кто имеет претензии друг к другу, а я должен буду новыми глазами заглядывать вих души и вершить правосудие. Меня шатало. Я выпил слишком много крови. И в тоже время я ощущал в себе небывалую силу. Казалось, что я могу одним прыжкомперенестись через всю поляну и приземлиться далеко в чаще леса. Мне казалось,что у меня выросли невидимые крылья и в любой момент я могу расправить их иполететь.

Однако я продолжал исполнять то, что, как сказал бы Маэл,было предначертано мне судьбой. Я объявлял одного правым, другого впавшим взаблуждение, третьего невиновным, а четвертого заслуживающим смерти…

Не знаю, сколько все это продолжалось, потому что уже давнопотерял счет времени. Однако суд наконец был окончен, и я понял, что пришла порадействовать.

Мне нужно было что-то предпринять, чтобы выполнитьприказание старого бога и избежать заключения внутри дуба. У меня в запасе былослишком мало времени – до рассвета оставалось не более часа.

Я еще не принял окончательного решения относительнопутешествия в Египет. Однако знал, что если позволю друидам запереть меня встволе дуба, то буду мучиться от голода до следующего полнолуния, когда мнебудет предложена небольшая жертва. А до той поры мои ночи будут наполненыстраданиями от нестерпимого чувства жажды и тем, что древний бог назвал«божественными снами», которые откроют мне тайны деревьев, трав и всего того,что растет из недр безмолвной земли.

Однако эти тайны меня не интересовали.

Друиды вновь окружили меня и повели обратно к священномудереву. Гимны сменились литаниями, повелевавшими мне оставаться внутри дуба истать хранителем священной рощи. Они призывали меня благосклонно выслушиватьжрецов, которые время от времени будут приходить, чтобы получить указания.

Не доходя до дуба, я остановился. Посреди рощи догоралогромный погребальный костер, отбрасывая причудливые и жуткие тени навырезанные на стволах деревьев изображения и груды человеческих черепов. Вокругкостра в ожидании стояли остальные жрецы. Меня охватил ужас – настолько сильный,насколько он может быть сильным у таких, как мы, обладающих нашимиспособностями к ощущениям.

Я торопливо заговорил со своими спутниками. Сказал, что онивсе должны уйти из рощи. Выразил им свое желание запереться на рассвете внутридуба вместе со старым богом. Однако я видел, что мои слова на них не действуют.Они холодно и молча смотрели на меня, потом стали переглядываться друг сдругом, и глаза их напоминали кусочки льда.

– Маэл, – снова заговорил я, – сделайте так,как я велю. Скажи жрецам, что я приказываю покинуть рощу.