Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Гнырп… чо мне… ах… жикп.
Тогда я на секунду прикрыл глаза и сделал глубокий вдох, а когда снова открыл их, мир вокруг перестал вращаться. У Паскаля был все такой же перепуганный вид.
– Альберик, ответь мне! Как ты?
– Я… не знаю, – удалось мне выговорить.
Я приподнял голову, надеясь получше оглядеться. Мое тело раскинулось на спине, прямо в грязи. Поскольку лежал я нога на ногу, можно было подумать, что я просто прикорнул. Паскаль стоял на коленях рядом, вокруг сгрудились с десяток атамидов. Крови на себе я не увидел, но, не исключено, ее скрывала грязь. Я осторожно выпрямил ноги, потом руки. Болела только левая рука, но, кажется, она не была сломана. Я осторожно сел на задницу.
– Поаккуратней! – закричал Паскаль. – Может, ты ранен!
– Все в порядке, уймись, – буркнул я, потирая руку. – Искры из глаз сыплются, но вроде ничего серьезного.
Я задрал куртку и скривился от боли. Вся левая сторона распухла и полиловела, от паха до груди. Но крови я не увидел, только ребра наверняка были сломаны.
– Черт, погано выглядит! – воскликнул мой дипломатичный друг. – Небось и чувствуешь себя паршиво?
– Ну да, и болит… Что произошло?
– Эта богом проклятая зверюга выскочила из зарослей прямо рядом с тобой, вопя как сто демонов! Она налетела на тебя со всей чертовой дури и отправила тебя в дьявольский полет!
Для человека, утратившего веру, он явно злоупотреблял церковной лексикой.
– А потом что, она сбежала?
– Нет, она мертва.
– Кто ее убил?
– Да ты и убил!
Услышав это, я испугался, что приложился сильнее, чем думал.
– Ты не мог бы повторить, пожалуйста? Наверно, я еще не совсем пришел в себя.
– Иди сюда, – ответил Паскаль, – сразу поймешь.
Друг протянул мне руку и помог подняться. Я закряхтел от боли в боку. В пяти метрах от нас, в луже фиолетовой крови лежал виновник моего нынешнего состояния. Настоящая находка для зоопарка.
Размером и сложением как крупный кабан, животное имело восемь лап и на каждой по три тупых когтя, приспособленных скорее для карабканья по склонам провалов, чем для защиты; пучок жесткой щетины длиной сантиметров тридцать служил ему хвостом, а остальное тело было безволосым и шло некрасивыми складками. Что до широкой и круглой головы, на ней виднелась пасть с рядами зубов травоядного.
Я не сразу заметил, что голову венчает похожий на рог объемистый костяной нарост. Вот этим природным тараном он меня и поддел.
– Наверное, у него такой способ защиты, – вслух подумал я. – Когда он чувствует, что ему грозит опасность, то кидается вперед, типа «расступись»!
– Именно так, – рассмеялся Паскаль. – Загляни-ка вниз.
Стараясь беречь ребра, я наклонился, чтобы увидеть то, на что указывал друг. К великому изумлению, я обнаружил собственный нож, глубоко вошедший в грудь зверя. Из раны еще стекали крупные капли крови.
– Все как я и сказал, – бросил Паскаль. – Это ты его убил. Ну, если быть точным, он убил себя сам, напоровшись на твой нож!
Он захохотал, и атамиды последовали его примеру, а некоторые даже стали дружески похлопывать меня по плечам.
– Иу’уп так оулн’итак акоп, хуум’ин! – заявил один из воинов. «Вот ты и стал охотником, человек!»
Поддавшись всеобщему веселью, я тоже хихикнул, но сломанные ребра тут же напомнили о себе.
– Забавная штука эволюция, – задумчиво заметил я, глядя на свою первую добычу. – Зачем этот вид развил себе такой таран? Чтобы защищаться от какого хищника?
– Не знаю, – пожал плечами Паскаль, – но лучше бы вместо большого тарана он развил себе большой мозг, тогда, может, и не напоролся бы прямо на твой…
– Мать твою в бога душу!
Веселье тут же смолкло. Все лица обратились ко мне, потому что я заорал во весь голос.
– Развить мозг… – повторил я для себя, не обращая внимания на устремленные на меня пораженные взгляды.
– Что случилось? – встревоженно спросил Паскаль. – С тобой все в порядке?
Честно говоря, в тот момент мне было глубоко плевать на собственное самочувствие. Идея сверкнула, как луч света в темной комнате, и предстала передо мной так ясно, словно ее написали заглавными буквами прямо у меня перед носом.
– Мать-перемать, почему я не подумал об этом раньше?
С бьющимся сердцем и выпученными от возбуждения глазами я повернулся к Паскалю.
– Мы должны срочно вернуться в пещеры! – пронзительно закричал я. – Нельзя терять ни минуты!
– Да что происходит, в конце-то концов? Ты что, совсем с катушек слетел?
– Нет, просто я только что нашел способ проникнуть в черные зоны!
* * *
10:15
Как такое могло случиться? В какой момент ситуация изменилась, а я этого не заметил? Какого дьявола я не мог прозреть раньше?
Пока специальный IT-джет, предназначенный для доставки людей на встречу, покрывал километр за километром над обрывистыми склонами гор Акии, дух Раймунда де Сен-Жиля, графа Прованского и специального советника Praetor peregrini, ощущал себя скалистым островком в бушующем море.
А сейчас уже поздно отступать. Никто не властен остановить ход событий, которые должны произойти. Остается только надеяться, что все закончится для нас хорошо.
Вопреки своим привычкам Раймунд устроился не в просторной кабине IT-джета, а на одной из простых металлических скамей, прикрепленных прямо к корпусу в отсеке «оборудование и эскорт». У него не было выбора, потому что обычное кресло в пассажирской зоне не выдержало бы веса боевого экзоскелета, который его заставили надеть.
Он повернулся вправо и посмотрел в иллюминатор на отсек, предназначенный для почетных пассажиров и сегодня пустовавший. Кожаные кресла и столики из ценных пород дерева, роскошные ковры и умопомрачительно дорогие напитки – вот где он, один из главных сеньоров французского королевства, должен бы путешествовать. А вместо этого он оказался в отделении рядом с трюмом, где во время полета размещалась прислуга сеньоров.
И это только один из многочисленных признаков надвигающихся неприятностей. Если к пэрам королевства начинают относиться как к скоту, если не находят возможности соблюдать привилегии, положенные им по рангу, значит главное уже упущено. Клянусь Господом, какой граф позволил бы так с собой обращаться! Если бы только Монтгомери не поставил нас в безвыходное положение, мы могли бы вести войну как уважающие себя сеньоры!
Мания величия, завладевшая Робертом де Монтгомери, стала очевидна для его окружения. Если когда-то Раймунд скрепил союз с ним, то лишь потому, что за парадным фасадом, выставляемым Робертом на всеобщее обозрение, разглядел циника, который руководствовался исключительно собственными интересами. Как и он сам. А сегодня Роберт впал в бред войны до победного конца, в которой истребление атамидов и покорение всей планеты стало абсолютной, непререкаемой целью. Даже если придется положить на этот алтарь армию, неспособную добыть ему победу!