– В обмен на горючее вы получили продовольствие.

– Продовольствие я вернул. – Кеорт кивнул на мешки, которые он свалил у хранилища. – Оно не понадобилось.

Мешки совершили путешествие в разрушенный Дит-сити, на затерянный среди сосен аванпост и вернулись сюда. Ни один из мешков никто так и не распаковал.

– Всё равно ведь сожжёте, – добавил Кеорт.

– Мы заключили сделку, – сказал Райтнер. – Вы получили оплату за оказанную услугу…

– Считай это расторжением договора. Сделки с тобой невыгодны и чреваты фатальными последствиями.

Рявкает дробовик, тело летит через перила в воду. «Скольких убило это пугало в пожёванной шляпе? – подумал Кеорт. – Пусть даже не своими руками?» Кеорт покосился на ремень на плече координатора. Дробовик был при нём.

– Вы хотели встретиться с капитаном Реджисом – вы с ним встретились, – сказал координатор. – С моей стороны сделка закрыта полностью.

– Нам повезло, что мы вернулись с этой встречи живыми. Ты знал, что капитан на дух не переносил «Тенфорс» и его сотрудников. Ты знал, что он ничего нам не скажет. Нам повезло, что Реджис оказался достаточно уравновешенным человеком. Интересно, на какой исход надеялся ты?

Координатор нахмурился.

– Я не форсировал эскалацию. Развёртка конфликта в такой плоскости…

– Да ладно. Прекращай. Ты умеешь нормально говорить, я знаю.

– Поставь бочку на место, – произнёс Райтнер тем же тоном, каким обычно говорил с Лестером.

– Нет.

Райтнер покачнулся, будто его прошила пуля малого калибра. Лицо его побледнело, как при сильной кровопотере. Кеорт поставил бочку на землю и сел на неё.

– Что значит – нет? Я приказываю. Я начальник. Моя должность…

– Мне плевать на твою должность.

Это получилось удивительно легко. Сидя на бочке, Кеорт чувствовал себя намного выше координатора.

– У тебя получилось произнести… это только потому, что ты сотрудник другой компании.

– Для большинства сотрудников нет никакой разницы, их ли ты начальник. Они видят статус, должность. Атрибуты. – Кеорт кивнул на засаленный галстук координатора, на заношенную рубашку, на блестящие часы. – На меня это всё больше не действует. Будь ты моим непосредственным руководителем, я бы ответил тебе так же.

– Как это у тебя получается? – Бесцветные глаза смотрели так, будто координатор подозревал обман.

– Много всего произошло с нашей последней встречи. Я кое от чего избавился. – Кеорт провёл искалеченной рукой по изодранной куртке. – Можно сказать, я утратил веру.

Координатор посмотрел на рукав куртки, на вызывающе тёмное пятно с торчащими нитками.

– То есть приказать тебе не получится?

– Не получится. – Кеорт покачал головой. – Я больше не выполняю приказы.

Худая рука Райтнера как бы незаметно потянулась к ремню на его плече.

– Даже не думай, – бросил Кеорт. – Не успеешь.

– Ты еле на ногах держишься, выглядишь как полумёртвый, – пробормотал Райтнер. – Можно сказать, я тебя поймал при краже…

Координатор словно пытался убедить Кеорта, что его убийство было бы осуществимо и оправдано. Руку он, тем не менее, убрал подальше от дробовика.

– Ты сейчас всё верно оценил, начальник. – Кеорт усмехнулся. – На тебя мне и одной руки хватит.

Координатор отвернулся. Заглянул в десантный отсек – наверное, потому что он первым попался ему на глаза.

– Зачем тебе столько топлива? Продашь кому-то?

– Подарю. – Кеорт улыбнулся. – Есть один человек, который очень ценит топливо.

Кеорт поднял бочку, пошёл с ней к боту. Координатор отошёл, пропуская его в отсек.

– Что случилось с настоящим… то есть с бывшим начальником посёлка? – спросил Кеорт, устанавливая бочку.

– Он больше не руководит, – ответил Райтнер, словно это всё объясняло. – Я принял его полномочия.

– Я не о полномочиях. Что стало с ним самим?

– Всё дело в полномочиях. Он не захотел их передавать. И не захотел смотреть на документы, которые я ему показывал. Пришлось пойти на крайние меры.

– Крайние меры – это как с капитаном? Из дробовика в лицо? А потом прочитать проповедь толпе?

Райтнер уставился на Кеорта, и тот впервые за всё время увидел глаза координатора – белые и прозрачные, словно в них отсутствовала радужная оболочка.

– Думаешь, старый начальник был лучше, чем я? – спросил координатор. – Думаешь, при нём в Плутосе меньше работали? Всё было так же. Не мы устанавливаем порядки. Только высшее руководство, – его голос автоматически преисполнился благоговения. – Высшее руководство ждёт от начальника, что он будет добиваться максимальной эффективности труда, что он будет требовательным к подчинённым, иначе система не работает. А без системы руководства никакую работу выполнить невозможно.

– Хочешь сказать, это не ты скотина, это у тебя просто скотская роль. Но ты ведь сам согласился её играть.

Райтнер ничего не ответил. В бесцветных глазах читалось, что плевать ему на роли, на оскорбления и на всё, что ещё может сказать Кеорт Квинт. В данный момент его больше всего беспокоило, что из посёлка уходят ценные ресурсы, а он ничего не может с этим поделать.

– Почему ты им не говоришь? – спросил Кеорт, установив бочку в отсеке. – Почему не покажешь им ту бумагу, которая у тебя в столе? Там ведь написано, что ты на самом деле начальник посёлка, а не просто координатор?

– Зачем? – Райтнер пожал плечами. – Это не нужно. Разве что-то изменилось бы, если бы они увидели приказ? Они не смогли бы подчиняться ещё больше.

Кеорт поглядел в сторону площади.

– Надо признать, ты прав. Это всё не на бумаге. Всё у них в головах.

Он помолчал, потом кивнул Райтнеру в сторону площади.

– Иди. Правь своим мирком. Ему уже недолго осталось.

Координатор смотрел на Кеорта. Он не понимал.

– Уже недолго осталось существовать тому положению вещей, какое здесь есть сейчас, – сказал Кеорт. – Они начинают осознавать себя. А потом они начнут объединяться. Гонка за лидерство перестанет работать. Показатели результативности перестанут иметь для них значение. Скоро они будут говорить тебе, что они будут делать и на каких условиях.

– Посмотрим, – сказал координатор.

– Посмотрим, – ответил Кеорт.

Он отвернулся и начал возиться с бочками, ловя каждый звук за спиной. Сейчас он наверняка выглядел очень уязвимым, но вместо скрипа оружейного ремня он услышал звук удаляющихся шагов.

Кеорт вернулся к работе, чувствуя себя неудобно за громкие слова, которые он только что произнёс. Всё это следовало адресовать другому человеку.