– Скажи ему, что вы никогда не сдадитесь.

Игал не мог представить, что именно ему будет доверено передать эти слова, но он сверху вниз посмотрел на Веспасиана и ответил:

– Мы никогда не сдадимся.

Веспасиан развернул коня, оказавшись спиной к Игалу, и крикнул своим людям:

– Разбить лагерь!

Осада Макора началась.

Военные действия оказались точно такими, как их и предвидел Игал во время своего всенощного бдения с Богом. Римляне тщательно готовили каждое свое действие: даже отряды, пошедшие на первый штурм, были подобраны так, что высокие и сильные воины прикрывали собой более легких бойцов, которые были готовы тут же вломиться в любую брешь обороны. Все участники первой волны атакующих были от шеи до лодыжек прикрыты кожаными доспехами, а сверху их защищали щиты из бычьих шкур, окованные железом, от которых отлетали камни, летящие со стен. Римляне шли на приступ колонна за колонной, но в этот день им приходилось преодолевать древний гласис у стен Макора, который сейчас представлял очень крутой склон, увенчанный мощной стеной, и к концу первого дня римляне так ничего и не добились. Под стенами они потеряли около ста своих людей и не убили ни одного еврея.

Вечер генерал Иосиф провел среди защитников города, и его слова вселяли в них уверенность.

– Сегодня римляне поняли, что Макор им не взять, – говорил он им. – И если мы не потеряем бдительности, то скоро охладим их. Завтра – самый важный день. Выспитесь как следует.

Его предсказание оказалось совершенно точным. Вскоре после рассвета Веспасиан бросил свои самые мощные силы на штурм ворот, а вспомогательные отряды пошли на стены, но Иосиф настолько продуманно расположил свои войска, вооруженные тяжелыми валунами, камнями, мешками с глиняными осколками и копьями с металлическими наконечниками, что отбил четырнадцать попыток римлян ворваться в город. Веспасиан предложил заключить перемирие, чтобы вынести из-под стен раненых. Немало штурмующих погибло. В сумерках седоволосый римлянин созвал военный совет. Снова Иосиф выдвинул Игала на передний план, и, стоя на стене, тот выслушал Тита и Траяна. Они сообщили, что на Веспасиана произвел глубокое впечатление боевой дух евреев и он хотел бы предложить им почетную капитуляцию.

– Всем будет сохранена жизнь, а ваши лучшие отряды получат приглашение вступить в легионы, – объявил молодой Тит, но Иосиф прошептал: «Отвергни предложение», что Игал и сделал. Когда депутация удалилась, Иосиф рассказал своим воинам, как, по его мнению, с утра будут действовать римляне.

И снова он правильно предвидел их тактику, и снова римляне, понеся тяжелые потери, были отброшены. Стало ясно, что лобовым штурмом Макор не взять, так что на третий день он не состоялся, но на позиции подтащили громоздкие осадные машины. Теперь Макор по всем правилам военной науки был обложен со всех сторон. Именно тут и сказались таланты Иосифа, потому что он смог рассчитать, насколько быстро римляне доставят свою осадную технику в каждую из намеченных ими точек и какого рода оборону надо будет противопоставить атакующим, чтобы отбросить их. С каждой новой вылазкой римлян он менял свою тактику, и, когда Веспасиан наконец добился успеха, захватив башню на южной стороне стены, Иосиф приказал своим людям сделать вид, что они беспорядочно отступают, пока на башню не поднялось максимальное количество римлян, – и тут он обрушил на них дождь камней, копий и пылающих балок, из-за которых величественное строение занялось пламенем и рухнуло, унеся с собой множество жизней.

Тем же вечером Веспасиан под флагом перемирия лично вышел к стене и снова предложил Макору почетную сдачу, и снова Иосиф отказался от встречи с римлянином, послав вместо себя Игала, и во второй раз эти два немолодых человека встретились лицом к лицу – Веспасиан с жезлом в руках, среди десятка своих центурионов, и Игал, стоящий на стене у ворот в своем потертом шерстяном плаще.

– С кем я разговариваю? – стоя твердо как скала, крикнул римлянин.

– Я Игал.

– Есть ли у тебя право представлять город?

Игал не нашелся что ответить. У него не было никаких прав, если не считать тех, какими обладает каждый честный еврей, которого уважают соседи. Он не был ни военачальником, ни ученым, ни купцом и ни красильщиком. Игал промолчал, и Веспасиан крикнул:

– Игал, кто ты?

– Я работаю на давильном прессе, – ответил маленький еврей.

Римляне покатились со смеху. Даже Тит, сын Веспасиана, улыбнулся – подумать только, давильщик оливкового масла ведет переговоры с полководцем, под командой которого три легиона. Но сам Веспасиан не смеялся. Всю жизнь он до смешного переживал из-за того, что вышел не из семьи патрициев, а был сыном простого земледельца. И по собственному опыту он знал несокрушимую мощь моральной убежденности, которой обладают такие простодушные люди. Он с уважением обратился к нему:

– Игал, давильщик оливкового масла, римский император Нерон требует, чтобы ты открыл ворота своего города.

– Этого сделать мы не можем, – ответил Игал. – Мы не считаем Нерона богом.

– Игал! – заорал коренастый старый вояка. – Открой ворота, и пусть этой ночью ко всем нам придет мир.

– Этого сделать мы не можем, – повторил упрямый еврей.

– Ты видел нашу силу. И понимаешь, что со временем мы сокрушим вас. Это твоя последняя возможность – так вы согласны на почетную сдачу?

– Нет. Мы не будем почитать твоих золотых орлов.

– Я еще увижу тебя мертвым, Игал! – в сгущающиеся сумерки крикнул великий полководец, и Иосиф, оставаясь невидимым для римлян, дернул Игала за плащ и прошептал:

– Ты хорошо ему отвечал.

Когда уже спустилась ночь, Веспасиан, раздосадованный воинской стойкостью евреев, собрал всех командиров в своем шатре под оливковым деревом и задал им вопрос:

– Откуда у этих евреев такое нахальство?

– Они всегда были упрямыми, – сказал Траян. – Им мало чего нужно, но на этом они настаивают неотступно.

– Тебе раньше доводилось с ними драться? – спросил Веспасиан.

– Нет, но я знал их по Александрии. По мелочам они не спорят, но вот что касается главного… – И командир 15-го легиона, «Аполлинариса», скорчил кислую физиономию.

– Что за главное? – спросил Веспасиан. – Что-то, связанное с богами?

– Что касается религии, – сообщил Траян, – вот тут они особенно неуступчивые.

– Какая у них религия?

– Прежде чем мы вышли из Рима, я поинтересовался, – объяснил Тит – Евреи поклоняются золотому ослу, которого держат в своем храме в Иерусалиме. Раз в год каждый правоверный еврей целует задницу этого осла.

Генералы засмеялись, и Тит продолжил:

– Главный их бог – это Баал, с которым наши предки встречались в Карфагене. Обрядом обрезания они уродуют друг друга, но, похоже, он не влияет на их плодовитость, поскольку их уже три с половиной миллиона.