воронённым клинком из ножен на модульном бронежилете, хладнокровно добавил Говард.

— Вы мастерски опутаны паутиной лжи и вот-вот задохнётесь перед тем, как голодный паук вас сожрёт, забыв перед этим пережевать! — зайдя в гостиную и приняв боевую стойку, начал «Девятый».

— Я привык блуждать во тьме! Меня этим не напугать! — зайдя в гостиную за суперсолдатом, дополнил Льюис и принял боевую стойку, также обхватив рукоять ножа обратным хватом.

Сближение. Разящие выпады. Блокирование смертоносных ударов и разрезанный левый рукав тактической рубахи в районе лучевой кости с рассечением, заставили Говарда сжать от боли зубы.

— Стареете, мистер Льюис!

Выпад. Плотный удар ногой «Девятому» в район паха при ответной атаке и рассечение подбородка, вернули Говарду веру в то, что он ещё на что-то способен.

— Неплохо, чёрт тебя дери! — приложив левую ладонь в тактической перчатке к рассечённому лезвием подбородку, заметил суперсолдат. — Моретти просто дорогостоящий клоун, хотя ему не откажешь в развитом интеллекте и мозгах! Однако, любой раб, стремится стать хозяином, и он не исключение в этом правиле! — произнёс «Девятый» и ринулся в очередную разящую атаку. Отбитые удары, нерасторопность и лезвие ножа «танто» разрезало боевую рубаху Льюиса подмышкой с поверхностным рассечением в районе рёбер.

Говард первым ударом ноги отбросил суперсолдата от себя, а вторым врезал по коленному суставу. «Девятый» отшатнулся в сторону и получил акцентированный удар стопой в грудину. Суперсолдат упал на спину на пол и, сплюнув в сторону, в прыжке поднялся на ноги.

— Кстати, мистер Льюис, вы знакомы с хозяином магистра Моретти, но, уверен, вы до этого пока не додумались!

— Кто он?! — выкрикнул Говард, чувствуя, как его сердце в груди на адреналине отбивает чечётку.

— Лучше я продолжу историю! Завтра мир изменится раз и навсегда! Это будет означать, что отец Бернардо проиграл снова, хотя для него это уже не имеет значения!

Льюис ринулся в атаку. Разящие удары, блоки, развороты и рассечение в районе правого бедра Говарда, не задевшего бедренную артерию. Он сжал зубы и в следующей комбинации ударов разбил «Девятому» губы и рассёк воронённым лезвие боевого ножа щеку, добавив ударом лба в район переносицы.

Суперсолдат отшатнулся и, схватившись левой ладонью за сломанный нос, упал на пол на задницу.

Порезы разной глубины на теле Льюиса вызывали жжение и кровотечение разной интенсивности, при разрезанных периферических кровеносных сосудах.

— Что случится завтра?! — выкрикнул Говард и решительно направился в атаку на «Девятого», сидевшего на заднице на полу.

Суперсолдат метнул со всей силы нож, пытаясь метить в район головы Льюиса, но реакция спасла Говарда, а поверхностный лёгкий порез левой ушной раковины доставил не лучшие ощущения.

Клинок вонзился в деревянную коробку арки и Льюис метнул свой нож в ответ, который воткнулся в верх грудины выше бронежилета. «Девятый» всхлипнул, понимая, что его игривое настроение сыграло с ним злую шутку. «Какая же глупая смерть?!» — подумал он, осознав, что до смерти осталось всего ничего. Пробитое клинком насквозь, основание трахеи или близкое к нему, оставляли суперсолдату совсем немного времени. Его правая рука медленно расстегнула фастекс подсумка, доставая осколочную гранату. Вырванная чека упала на бедро «Девятого», а предохранительная скоба взмыла вверх. Короткая гримаса издала предсмертную улыбку и граната выпала из его руки, покатившись к ботинкам.

Льюис вложил в сальто последние оставшиеся силы, перемахнув через диван и ударившись о пол.

Раздался взрыв, и гостиная погрузилась во тьму…

Глава 26

Рим. Отель

Свет колыхающихся свечей под дуновением лёгкого ветерка и открытое окно. Волшебный полумрак спальни, прерывистое дыхание и сжатая в её руке белоснежная простыня, чувственность прикосновений и исчезающая боль разлуки.

Лёгкий ветерок пробежал по поверхности стола, окутав полупустую бутылку вина своим коротким потоком, и растворился среди недопитых бокалов с «кьянти» и вазой с фруктами.

Лепесток алой розы коснулся её губ, пробежав по контору лица, и сменился на его горячий поцелуй. Огоньки свечей на прикроватных тумбочках танцевали неспешный танец.

Крепкие объятия сменялись на её учащённое дыхание и едва заметные царапины на его спине. Любовь живёт среди разлук, испытаний и перекрёстков дорог, так редко встречающихся на длинном пути среди серпантина, где ночью опускается густой туман.

Сплетение рук, нежность её прикосновений и поднимающаяся грудь при учащённом дыхание, замирающим при его поцелуе. Любовь — нельзя понять или объяснить, но всегда можно увидеть и ощутить!

Анджелина обняла Андрея, неотрывно продолжая смотреть в его глаза и обмякла, расслабленно оставшись лежать на нём и ушком улавливать пылкость его сердцебиения.

Аромат и шелковистость её распущенных волос сводили Андрея с ума, заставляя, хотя бы на время, забыть о том, что осталось за порогом прошедшего дня.

Ночь продолжала стеречь их короткий покой и счастье, исцелявшее раны прошлых мгновений. Огоньки свечей танцевали свой медленный танец, готовясь потухнуть при первом же сильном потоке прохладного ветерка…

Предместье Рима. Законспирированный объект

Сны. Белая пелена, сырость тумана, холодный ветер, пробегающий по листве деревьев за окном, и непроглядная ночь. Скрип паркета, звук детских шагов в коридоре и тёплая постель, пропитанная ароматом её шампуня. Жизнь, которую не прожил, узрев, что на дороге в никуда, где постоянно обрываются следы и слышен тревожный набат, ожидает манящая неизвестность. На том пути нет и не будет конца, а единственной наградой станет забвение!

Детский, постоянно обрывающийся, звонкий голос дочурки, заставшие в ушах слова жены, и бесконечная пустота. Так начиналась большая игра для подполковника Новикова, никогда не собиравшегося в молодости, становиться разведчиком, ищущим своего чистилища вдали от Родины, где его давным-давно никто не ждёт!

Один выстрел сменял другой, а последующие подводили кровавую итоговую черту для честолюбца, не пожелавшего пойти на компромисс с собственной совестью и запятнать честь офицера. Тот запах сгоревшего пороха в квартире, Кирилл чувствовал каждую ночь, а кровь, засохшая на кудрявых рыжих волосах куклы в остывающих детских ручонках, возвращалась сквозь время.

Новиков резко открыл глаза, чтобы снова сбежать от неизбежного ночного кошмара и, медленно приняв положение сидя на диване, оказался в полумраке гостиной. Он потёр ещё слипавшиеся глаза и встал на ноги. Кирилл одёрнул светло-синюю футболку-поло и, взяв с журнального столика пластиковую кобуру с пистолетом «SIG-Sauer P-229», закрепил на ремне брюк. Дорога в никуда снова звала его в путь, ехидно подмигивая усталому страннику.

Он подошёл к барной стойке кухонной зоны и, налив в стакан минеральной воды из стеклянной бутылочки, в несколько больших глотков утолил жажду. Его рука обхватила рацию и Новиков отдал приказ:

— Готовьте машину!

— Принято, командир! — раздался в динамик