– Что это? Откуда?

– О, это из новой комедии мсье де Бомарше, «Женитьба Фигаро», называется, её запретил король!

– Как, её запретил король?

– За что её запретил король?

– Фигаро! Фигаро!

– О, он слишком строг, наш король!

И все возмущаются королем. Как он смел? За что он лишил весь Париж видеть на сцене эту прелестную, эту остроумную вещь.

Восемнадцатого мая 1782 года в Париж прибывает великий князь Павел Петрович с супругой, как будто нарочно, чтобы тоже поддержать Фигаро. Они скрываются под именем графа и графини Северных, но все знают, что это наследник российского трона, и Париж распахивает перед ним свои двери. Он посещает академии, музеи, библиотеки. Он встречается с д’Аламбером. Он посещает могилу Жана Жака Руссо. Он беседует с учеными, с художниками, с писателями, постоянно обнаруживая истинный такт, обширные знания и тонкий эстетический вкус. Король принимает его как друга, герцог Орлеанский как гражданина, принц Конде как императора. Версаль покорен его воспитанностью, его любезностью, его остроумием, его познаниями в области французского искусства и языка. У него находят проницательный ум. А главное, что Пьеру Огюстену особенно интересно, что он покровительствует лучшему из русских комедиографов, со странной фамилией фон Визин, который служит секретарем у его воспитателя Никиты Иваныча Панина.

Он не может не использовать этот поистине замечательный случай. Он предпринимает шаги, и Водрейль представляет его графам Северным. О, они с удовольствием видели 2Севильского цирюльника» у себя в Петербурге, а графиня с наслаждением читала его мемуары. Им сообщают, что имеется и другая, ещё не напечатанная и не поставленная комедия, которую автор иногда читает в самом тесном кругу его поклонников и знатоков. Разумеется, его просят читать. Разумеется, он не носит с собой манускрипт. Разумеется, отправляют слугу, и слуга находит его случайно в карете. Он читает. Русские гости смеются так громко, так искренне, что заглушают смех других слушателей. Они приходят в неподдельный восторг. Они надеются, что очень скоро эта прекрасная вещь увидит свет рампы. О нет, эта прекрасная вещь никогда не увидит свет рампы, её окончательно и навсегда запретил наш король. Какая досада! Но в Павле Петровиче недаром находит сильный, проницательный ум. Он истинный ценитель прекрасного, к тому же своим великодушием и свободой от предрассудков он может превзойти самого французского короля. Так вот, он предлагает поставить «Женитьбу Фигаро» в Петербурге!

Это успех, это громадный успех. Король посрамлен. Это великолепно! Такого обстоятельства никак нельзя упустить! Он и не упускает. Он вновь предпринимает шаги. Правда, на этот раз шаги приходится предпринимать очень трудные, ведь королю мало дела до того, что думает наследник российского трона, и ещё меньше дела до того, о чем судачат в кафе и танцзалах Парижа. Против него необходимо применить крупный калибр. Крупный калибр, конечно, находится. Очень скоро вокруг Марии Антуанетты только и разговоров, что о новой комедии мсье де Бомарше, комедии истинно замечательной, истинно остроумной, с прекрасными ролями, с такими великолепными сценами, полными юмора, что от смеха помрешь. И то и дело напевают песенку Керубино на забавный мотив популярной во Франции песенки «Мальбрук в поход собрался"». Он её всюду читает. К несчастью, королева не может присутствовать на его чтениях, поскольку её венценосный супруг, из каприза, должно быть, иначе невозможно понять, эту комедию запретил, представьте себе, запретил окончательно и навсегда.

Вся жизнь Марии Антуанетты посвящена развлечениям. Ради них она совершает довольно рискованные поступки, ради них по ночам тайно сбегает из Версаля в Париж, лишь бы посетить под маской театр или протанцевать до утра в маскараде, пока ленивый супруг спит младенческим сном в одинокой холодной постели. Понятно, она не может пропустить это новое развлечение, особенно заманчивое и пикантное именно потому, что оно не по губе королю, которого она позволяет себе публично высмеивать и третировать так, как будто он не король.

Она надувает свои капризные губки и начинает атаку на своего смешного, абсолютно не уважаемого и не любимого увальня. К её немалому удивлению, увалень сопротивляется, и сопротивляется со странным упорством, как будто эта комедия и в самом деле является бомбой, способной взорвать трон французского короля. Его сопротивление только ещё больше воспламеняет её. К тому же ей неловко перед своим окружением. До сих пор она добивалась от него всего, чего ни хотела. Она легко и просто назначает на важные посты своих прихлебателей, выколачивает для них пожалования и пенсионы, она осыпает их золотом из королевской казны. И вдруг! Она наступает. Она становится непримиримой.

Разумеется, в конце концов она его достает. Король соглашается: пусть актеры Французской комедии дадут всего один, один единственный спектаклю, непременно при закрытых дверях, для самой избранной публики, на сцене её собственного театра Меню-Плезир.

Вот так победа! Такой победы не ожидал никто из придворных и всех, кто следит за этой борьбой комедиографа с королем, за исключением самого автора такой необыкновенной комедии. Он без лишних слов принимается за репетиции на сцене Французской комедии. Правда, возникает небольшая заминка. Когда актеры репетируют для придворных спектаклей, они за каждую репетицию берут полторы тысячи ливров. Репетируют они целый месяц. Сумма набегает довольно большая. Возникает щекотливый вопрос: кто станет платить. Конечно, Пьер Огюстен мог бы выложить ради такого случая любую сумму из собственного кармана, однако автору как-то неловко платить за постановку собственной пьесы, чего доброго, актерам это слишком понравится, к тому же ради торжества справедливости пусть заплатит сама королева. У королевы не находится средств, а труд актеров оплачивает её безутешный воздыхатель Водрейль.

Зато Пьер Огюстен берет на себя пригласительные билеты. На его фабрике в Келе заказывается лучшая веленевая бумага. Билеты оформляются изящно и с выдумкой. На его лицевой стороне изображен Фигаро. Он в ярком испанском наряде и чуть приметно напоминает шута. Он изгибается в полупоклоне, как бы приглашая владельца билета на представление. Гитара, на широкой перевязи, точно от шпаги, перекинута за спину. Шея повязана шелковым красным платком. По нижнему полю идет веселая, с вызовом надпись, которая звучит откровенной насмешкой над запрещением короля:

«Ну, вот и я, черт побери!»

Автор лично вручает билеты самым избранным лицам и просит, значительно улыбаясь, держать день и час и самый факт постановки в строжайшем секрете. О строжайшем секрете он что ни день твердит и актерам, которые, сделав серьезные лица, дружно соглашаются с ним.

Натурально, поразительная весть облетает Париж. Догадливые парижане прижимают палец к губам, долго шепчутся и громко смеются. Правда, у префекта парижской полиции везде свои уши, и на его стол очень скоро ложатся подробные донесения его ретивых агентов. Префект полиции смущен и растерян. Его нетрудно понять. Комедию все знают чуть ли не наизусть, но также все знают, что её запретила цензура, а после цензуры запретил, окончательно и бесповоротно, король. Тем не менее, комедию ставят у королевы в Меню Плезир. Запретить – поссоришься с королевой. Разрешить – поссоришься с королем. Скверно и то и другое. Куда ни кинь, везде клин: в любом случае король и королева поссорятся, а потом и помирятся, и кто-то после этой ссоры окажется крайним. Можно не спрашивать, кто именно? Крайним окажется префект парижской полиции Пьер Ленуар. Ему пятьдесят один год. Расцвет сил, а его непременно вышвырнут из его кабинета, и ещё хорошо, если позволят остаться на службе на каком-нибудь другом месте. Что делать?