Отслеживая ход и результаты контрудара на участках действий всех армий, невозможно отделаться от мысли, что штаб фронта, начиная контрудар, переоценил свои силы. Вместо того чтобы скрупулезно и детально разработать план действий, который позволил бы не только остановить противника, но и рационально используя имеющиеся силы, нанести существенный урон, он препоручил эту важную работу штабам армий, которые по определению не могли видеть всей ситуации на фронте. Армейские штабы худо-бедно подготовили свой план, исходя из общих задач, стоявших перед их войсками. А вот координацию в процессе их работы, похоже, командование фронта провело не в полной мере. Именно штаб фронта, владея общей ситуацией на участке обороны, должен был видеть наиболее уязвимые места у противника и перспективные – для удара наших войск в этом районе и при необходимости концентрировать силы нескольких соединений. Вместо этого завороженное количеством танков и численностью личного состава, которое было возможно задействовать, командование фронта с согласия Генерального штаба занялось строительством планов по рассечению лобовыми ударами перешедшей к обороне группировки врага.

Одним из таких перспективных участков, удар с которого, возможно, позволил бы окружить часть ударной группировки врага, была полоса наступления 97 гв. сд 33 гв. ск 5 гв. А. Как и вся армия, дивизия Анциферова наступала без танковой поддержки и достаточного артиллерийского усиления. При этом, в отличие от соседних дивизий в излучине р. Псёл, она не только выдержала контратаки 11 тд, но смогла несколько продвинуться. Ее контрудар пришелся практически в стык 11 тд и мд СС «Мертвая голова». Если бы при планировании был оценен этот рубеж и дивизию усилили хотя бы тремя бригадами 31 тк, которые 12 июля до 16.00 не были задействованы в боях, попытка отсечь мд «Мертвая голова» в излучине, возможно, удалась бы. В крайнем случае, почувствовав угрозу танкового удара по своему флангу, командование эсэсовской дивизии не так упорно двигало бы войска на северо-восток, что, без сомнения, облегчило бы положение 95 гв. сд. К сожалению, в этот день, несмотря на явный дефицит танковой поддержки на всех участках обороны фронта, кроме, естественно, полосы 5 гв. ТА, 31 тк, имевший в 100[499], 237, 242 тбр примерно 71 танк, в том числе 53 танка «Т-34», так и не был задействован на полную мощь[500].

К сожалению, сегодня сложно детально выстроить ход событий более чем полувековой давности, понять их взаимосвязь, так как не вскрыты все обстоятельства и факты, связанные с межличностными отношениями в среде командно-начальствующего состава войск Воронежского фронта. К тому же с уходом из жизни участников событий утрачен и огромный пласт информации о взаимоотношениях, острых ситуациях в среде генералов, об их дружеских отношениях и антипатиях. А ведь эти аспекты имели большое влияние не только на карьерный рост того или иного командира корпуса или командарма, но и на результат боевых действий войск, которыми он командовал. Вот лишь один эпизод, который сегодня сложно объяснить. Из письма генерал-майора А.Г. Кравченко, направленного 13 июля Н.Ф. Ватутину: «В ожесточенных боях с танками и мотопехотой противника, не будучи поддержанным соседями справа и слева, корпус понес большие потери в танках, но задержал продвижение противника на север. Мне казалось, что славные дела корпуса, показавшего немало героических примеров, должны найти свое отражение во внимании и заботе по повышению его боеготовности, сохранению его старых кадров, в которых живы традиции Великой Сталинградской битвы. Такого внимания и заботы не видно со стороны командующего БТ и MB ВФ генерал-лейтенанта Штевнева.

1. 10.07.1943 г. получено распоряжение командира 10 тк якобы от имени командующего 1ТА о передаче 21 и 22 гв тбр моего корпуса в распоряжение командира 10 тк. Это распоряжение передавалось на основании якобы Вашего приказания. При выяснении этого вопроса с командующим 1ТА выяснилось, что последний никакого приказания на этот счет не давал и что это исходит исключительно из личной инициативы генерал-лейтенанта Штевнева. Лишить корпус старых, закаленных в боях кадров, не дать ему возможность в полном составе нанести врагу еще более сокрушительные удары – такой следует вывод из этого ни на чем не основанного распоряжения.

2. Вашим распоряжением 9.07.43 г. в усиление корпуса должен был поступить 14-й танковый полк. Командующий БТ и MB ВФ отменил Ваше распоряжение и передал его в 1ТА, хотя всем известно, что корпус, принявший на себя главный удар танковой группировки противника (7, 8 и 9 июля), понес значительные потери и нуждается в усилении больше, чем кто-либо.

3. Прибывший в распоряжение корпуса истребительно-противотанковый дивизион распоряжением командующего БТ и MB ВФ передан в 10 тк, у которого теперь их два. Танки корпуса, не имея этих орудий, неизбежно понесут потери. Непонятна причина такой передачи, тем более что корпус всякий раз получает самые ответственные боевые задачи, а 10 тк, по существу, еще в боях не участвовал. Прошу Вас дать указания по проявлению со стороны командующего БТ и MB ВФ фронта генерал-лейтенанта Штевнева большей заботы, объективной оценки боевой работы корпуса и внимания к укомплектованию, повышению боевой готовности и сохранению основных героических кадров Сталинградского корпуса»[501].

Что касается 14 тп, то он не был передан в состав 5 гв. Стк по объективным причинам. Во всем остальном возмущение А.Г. Кравченко справедливо. Действительно, его корпус в период наиболее напряженных боев сражался героически и сыграл важную роль при выполнении приказов командования. Тем не менее отношение к этому соединению со стороны отельных руководителей фронта оставалось по меньшей мере странным. К сказанному добавлю лишь несколько цифр. Как доложил в штаб БТ и МВ фронта 16 июля помощник командующего 1ТА гв. инженер-полковник П.Г. Дынер, на 15 июля 10 тк имел в строю110 танков, а 5 гв. Стк лишь 16[502]. Однако первый был выведен вместе с другими соединениями 1ТА на комплектование, а корпус генерал-майора А.Г. Кравченко передан в состав 6 гв. А, где после восстановления 14 танков вновь был брошен в бой. К исходу оборонительной операции фронта 5 гв. Стк как бронетанковое соединение уже не существовал – в его составе насчитывалось около 10 танков. Зачем было доводить до такого состояния стойкое и проверенное в боях соединение – непонятно. Ведь еще 18 апреля 1943 г. была подписана Директива Ставки ВГК № 30095 командующим фронтами о порядке использования в операциях гвардейских армий и корпусов, в которой требовалось «не доводить их ни в коем случае до истощения»[503].

Таким образом, эффекта неожиданности в действиях войск правого крыла фронта не получилось. Мало того, несогласованность и плохая организация работы штабов всех уровней Воронежского фронта позволили противнику отбивать контрудары наших армий по очереди. В то время, когда танкисты Ротмистрова, перейдя в наступление, ожидали удара на Яковлево – в тыл эсэсовским дивизиям, ударная группировка в Пенской дуге только собирала силы, а когда 5 гв. ТА была в 13.00 остановлена на «танковом поле», обескровленные бригады Кравченко и Бурко, поддержанные вымотанной пешими переходами пехотой, двинулись вновь в наступление.