их достоинства, распределение между ними кречетов и челиг (кречатьих или сокольих самцов) и тому подобное. На этой книге царь собственноручно приписал нравоучение или свой взгляд на забаву: «Делу время, и потехе час». Сокольники имели особое нарядное одеяние, а именно: цветной суконный кафтан, с золотыми или серебряными нашивками, желтые сапоги, большие узорные рукавицы, а у начальных людей горностайная шапка.

Какой таинственностью и какими церемониями была окружена царская соколиная охота, показывает случай, приведенный в описании императорского посольства (Мейербергом), относящийся к 1662 году. Посольство желало посмотреть на царских кречетов и срисовать их; но долго не могло этого добиться. Вдруг раз на Масленице явился в его помещение царский сокольник с несколькими товарищами в своих нарядных одеяниях; у каждого из них на правой руке, облеченной в богатую с золотым шитьем перчатку, сидело по кречету с шелковым клобучком на головах и с золотым шнурком, привязанным за левую лапку. Пристав торжественно объявил, что великий государь из любви к своему брату императору Леопольду прислал напоказ его послам шесть своих лучших кречетов. На вопрос послов, где такие птицы добываются, сокольничий сухо ответил: «Во владениях нашего великого государя». Иноземцам при этом удалось срисовать одного кречета.

В упомянутой выше переписке Алексея Михайловича с Матюшкиным встречаются иногда любопытные черты, характеризующие личность Тишайшего царя. Так, в одном письме, очевидно из загородного пребывания, он «извещает» своего любимого ловчего, что каждое утро забавляется купанием своих стольников в пруде; кто из них не поспеет к смотру, того и купает, а после купания жалует, зовет к своему столу; иные стольники сознаются, что нарочно не поспевают, чтобы воспользоваться царским угощением.

Соколиная охота, которою «тешил» себя государь, приходилась на летнее или, собственно, весеннее время; а зимой производилась звериная и псовая охота, на лесных и полевых зверей, каковы: волки, лоси и особенно медведи. Была в обычае при дворе и старая русская «медвежья потеха», которая состояла или в травле медведя собаками, или в единоборстве с ним человека, вооруженного рогатиной, или в комичном представлении ученых медведей. Рядом с сими забавами, происходившими на вольном воздухе, существовали потехи комнатные, имевшие общерусский, народный характер. Сюда относятся шуты и дураки, потешавшие и глупыми, и остроумными выходками своими. В Древней Руси шуты и карлы составляли принадлежность каждого знатного или богатого дома, и естественно, что в государевом дворце они были особенно многочисленны; даже почти у каждой царевны была своя дура. Затем идут бахари, или сказочники, домрачеи и гусельники, то есть мастера играть на домре и гуслях, органщики, цимбалисты, разного рода «веселые», или скоморохи; с помощью их устраивались во дворце увеселения с плясками и музыкой. Были также и канатные плясуны, из немцев и их русских учеников. Все эти дворцовые увеселения и принадлежавшие к ним лица ведались особою «потешною палатою», получали определенный корм и жалованье. Михаил Федорович, очевидно, любил комнатные забавы, и при нем содержалось во дворце большое количество всякого рода потешников; хотя высшее духовенство русское издавна неодобрительно смотрело на подобные народные потехи, наследованные еще от языческих времен. Но в последние годы Михайлова царствования, омраченные болезнями и другими огорчениями, эти забавы отошли на задний план. А его наследник молодой царь Алексей при своей особой набожности мало показывал расположения к означенным забавам. Мы видели, что на его свадьбе в 1648 году вместо труб органов и скоморошьих потех слышалось только стройное пение церковных стихов и триодей. В том же году вышел даже царский указ, направленный против скоморохов и народных игрищ «бесовских», а маски и музыкальные инструменты, то есть гусли, домры, сурны, гудки, повелевалось отбирать и жечь. В патриаршество Никона эти суровые меры были повторены и еще усилены. По свидетельству иностранца (Олеария), он даже велел собрать в Москве музыкальные инструменты; ими нагрузили пять возов и сожгли за Москвой-рекой на так называемом Болоте. Только у немцев их не отбирали, да еще у их друга и покровителя боярина Никиты Ивановича Романова, как царского двоюродного дяди. Из дворцовых потешников Алексей Михайлович, однако, пощадил бахарей; только при нем они получают несколько иной характер, называются то «нищие», то «верховые богомольцы»; по свидетельству другого иноземца (врача Коллинса), это были старцы, и даже столетние, и царь в долгие зимние вечера очень любил слушать их рассказы о старине41.

В последнюю эпоху сего царствования, после падения Никона и особенно после кончины весьма набожной царицы Марьи Ильиничны, аскетическое направление при дворе заметно ослабело, а иноземное влияние усилилось. Между прочим, в числе комнатных развлечений видим шахматную игру. Появляется и небывалая дотоле царская забава: театр, устроенный по европейскому образцу. Это нововведение и вообще перемена в направлении совершились не без связи со вторым браком Алексея Михайловича и с усилившимся придворным значением Артамона Сергеевича Матвеева.

Происходя из мелкого дворянства, сын дьяка, Артамон мальчиком попал в число тех придворных жильцов, которые воспитывались вместе с наследником престола, царевичем Алексеем Михайловичем. Здесь началось их сближение. Матвеев на несколько лет был старше царевича и сумел приобрести его особое расположение. Раннее знакомство с придворным бытом, с его борьбой разных честолюбий и местническими счетами развило в даровитом молодом человеке умение держать себя скромно, почтительно относиться к знатным людям и не задевать их обычной боярской спеси. Когда наступило царствование Алексея, Матвеев, очевидно, не злоупотреблял его расположением, чтобы выдвинуться по служебной лестнице и стать кому-либо поперек дороги. Мы долгое время видим его в звании стрелецкого головы, а потом полковника и вместе стольника. В этом звании он участвует почти во всех главных походах того времени, а также исполняет разнообразные поручения своего царственного друга, преимущественно поручения военнодипломатические, направленные в Литву и Малороссию. Особенно часты были посылки его к Богдану Хмельницкому и к преемникам сего последнего. Мы встречаем его участником почти всех важнейших событий, сопровождавших как присоединение Украйны, так и последующую за нее борьбу. Добрый нравом и ласковый в обхождении, Артамон сумел приобрести также любовь своих подчиненных. Известно по этому поводу предание о том, что когда он начал строить себе новый дом и был недостаток в камне для фундамента, то стрельцы его полка привезли ему камни, снятые ими с могил своих родных. В Малороссии он также сумел заслужить общее расположение и завязать деловые сношения со многими лицами из казацкой старшины и духовенства. Конечно, никто лучше его не был ознакомлен с положением дел на Украйне; а потому, естественно, когда пошатнулось доверие царя к Ордину-Нащоки-ну, то приказ Малой России в апреле 1669 года был поручен именно Матвееву после его возвращения