– Только в том случае, если как следуетподнатужиться, – холодно прокомментировал Шарлей, подсовывая Мартину подусатую мордочку крошки хлеба. – На том же принципе можно, еслипостараться, натянуть тесные башмаки. Только вот ходить в них не удастся.

– Неправду говорите, видимо, от незнания. ПророчествоМалахия безошибочно рисует всех пап как живых. Возьмите, например, недавниевремена схизмы – тот, кого предсказание именует Космединским Месяцем, это жеБенедикт XIII, умерший и недавно проклятый авиньонский папа Педро Луна, бывшийнекогда кардиналом в Марии в Космедине. После него у Малахия идет cubus demixtione.[438] И кто же это, как не римский Бонифаций IX, ПетрТомачелли, у которого в гербе шашешница?

– А названный «С лучшей звезды», – вставил,расковыривая язву на икре, Бонавентура, – это ж Иннокентий VII, Косимо деМильорати с кометой на гербовом щите. Верно?

– Истинная правда! А следующий папа, у Малахия «Кормчийс черного моста», это Григорий XII, Анджело Корраро, венецианец. А «Бичсолнечный»? Не кто иной, как критский Петр Филаргон, Александр V, у которогосолнце в гербе. А поименованный в пророчестве Малахиевом «Олень Сирений»…

– И тогда хромой выскочил, как олень, и язык немыхрадостно воскликнет. Ибо взольются потоки вод…

– Окстись, Исаия! Ведь олень это…

– Это кто же? – фыркнул Шарлей. – Знаю, знаю,что вы втиснете сюда, как ногу в тесный башмак, Балтазара де Косса, ИоаннаXXIII. Но это ведь не папа, а антипапа, никак не сочетающийся с перечнем. Крометого, скорее всего ни с оленем, ни с сиреной не имеющий ничего общего. Иначеговоря, здесь Малахия наплел. Как и во многих других местах своего знаменитогопророчества.

– Злую, ох злую волю проявляете, господинШарлей! – взъерепенился Фома Альфа. – Придираетесь. Не так следует кпророчествам подходить! В них надобно видеть то, что абсолютно истинно, иименно это считать доказательством истинности целого! А то, что у вас, как выполагаете, не сходится, нельзя называть фальшью, а скромно признать, что,будучи малым смертным, вы не поняли слова Божиего, ибо не было оно однозначным.Но время правду докажет.

– Хоть сколь угодно времени истечет, ничто лжи в истинуне превратит.

– Вот в этом, – вклинился с усмешкой УрбанГорн, – ты не прав, Шарлей. Недооцениваешь, ох недооцениваешь ты силувремени.

– Все вы профаны, – провозгласил со своейподстилки прислушивавшийся к разговору Циркулос. – Неучи! Все. Право,слушаю я и слышу: stultus stulta loquitur.[439]

Фома Альфа указал на него головой и многозначительно постучалсебя по лбу. Горн хмыкнул. Шарлей махнул рукой.

Крыса посматривала на происходящее мудрыми черными глазками.Рейневан посматривал на крысу. Коппирниг посматривал на Рейневана.

– А что, – неожиданно спросил именноКоппирниг, – вы скажете о будущем папства, господин Фома? Что об этомговорит Малахия? Кто будет следующим папой после Святого Отца Мартина?

– Надо думать, Олень Сирений, – усмехнулся Шарлей.

– И тогда хромой выскочит, как олень…

– Замолкни, псих. Я же сказал! А вам, господин Миколай,я отвечу так: это будет каталонец. После теперешнего Святого Отца Мартина,названного «Колонной златой пелены», Малахия упоминает о Барселоне.

– О «схизме Барселонской», – уточнил Бонавентура,успокаивая всхлипывающего Исаию. – А из этого следует, что речь идет обИдзиго Муньозе, очередном после де Луны, схизматике, именуемом Клементием VIII.Здесь нет никакого предсказания о Мартине V.

– Ах, серьезно? – преувеличенно искренне удивилсяШарлей. – Надо же! Какое облегчение.

– Если учитывать только римских пап, – резюмировалФома Альфа, – то дальше у Малахии идет «Небесная волчица».

– Так и знал, что в конце концов до этого дойдет. Guriaromana[440] всегда славилась волчьими законами и обычаями, ночтобы, смилостивься над нами Господь, волчица уселась на Престоле Петровом?

– И к тому же самка, – съехидничал Шарлей. –Опять? Мало было одной Иоанны? А ведь говорили, что там будут тщательнопроверять, у всех ли кандидатов есть яйца.

– Отказались от проверок, – подмигнул емуГорн. – Слишком многих приходилось отсеивать.

– Неуместные шуточки, – нахмурился ФомаАльфа, – к тому же еретичеством попахивают…

– Постоянно, – угрюмо добавил Инститор, –кощунствуете. Как с той вашей крысой.

– Довольно, довольно, – жестом успокоил егоКоппирниг. – Вернемся к Малахии. Так кто будет очередным папой?

– Я проверял и знаю, – Фома Альфа гордоосмотрелся, – что принимать во внимание можно лишь одного из кардиналов.Габриеля Кондульмера, бывшего сиенского епископа. А у Сиены в гербе, учтите,волчица. Этого Кондульмера, попомните мои и Малахии слова, изберет конклавпосле папы Мартина, дай ему Боже как можно более долгий понтификат.

– Что-то не верится, – покрутил головойГорн. – Есть более верные кандидаты, такие, о которых знают, которыеделают блестящую карьеру. Альберт Бранда Кастильоне и Джордано Орсини, обачлены коллегии. Или Ян Сервантес, кардинал у Святого Петра в Оковах. Или хотябы Бартоломео Капри, архиепископ Милана…

– Папский камерлинг[441] ЯнПаломар, – добавил Шарлей. – Эгидий Чарлиер, декан в Камбрэ, кардиналХуан де Торквемада, Ян Стойковиц из Рагузы, наконец. Мне думается, уКондульмера, о котором, если быть честным, я вообще не слышал, очень малыешансы.

– Малахиево пророчество, – пресек дискуссию ФомаАльфа, – непогрешимо.

– Чего нельзя сказать о его интерпретаторах, –возразил Шарлей.

Крыса обнюхивала миску Шарлея. Рейневан с трудомприподнялся, оперся спиной о стену.

– Эх, господа, господа, – проговорил он, отираяпот со лба и сдерживая кашель. – Сидите в Башне, в темном заточении.Неизвестно, что будет завтра. Может, поволокут нас на муки и смерть? А выспорите о папе, который взойдет на престол только через шесть лет…

– А откуда вы знаете, – захлебнулся слюной ФомаАльфа, – что через шесть?