– В чем дело? Где хозяин дома?

– Не в порядок.. – бурчит он себе под нос наполовину по-английски, наполовину по-румынски – совсем не в порядок. Хозяин плохо.

– Плохо? Кому он сделал плохо?

– Себе плохо. Хозяин совсем плохо.

Нам требуется внушительное количество времени, чтобы Валентин смог рассказать мне, что именно имеет в виду. А точнее – что как только мы уехали, Влад по каким-то причинам распустил весь основной персонал из замка, и с тех пор сидит в какой-то зале и не выходит.

– Совсем не выходить – добавляет он.

После недолгих уговоров и двадцатки долларов, Валентин соглашается показать мне эту залу, но только с условием, что я сделаю вид, будто бы сам случайно набрел на нее, обнаружив дом пустым. И что его, Валентина, разумеется не видел – иначе бы дворецкий, как полагает его святой обязанностью, тут же бы выгнал чужого за дверь.

Оказавшись в той зале, понимаю, что ранее ни разу на нее не натыкался за все время проживания в замке. Она огромная – действительно огромная – а ее потолок, кажется, занимает высоту всех имеющихся в доме этажей и даже верхней башенки.

В ней оказывается совсем пусто и тихо – и лишь огромные часы на стене с надоедливым цоканьем отсчитывают секунды. Мне в голову сразу приходит китайская мучительная пытка – когда на голову каждую минуту или типо того капают по одной капле воды. Прямо на макушку. Вначале это не так страшно – но уже через несколько часов человек начинает орать и попросту сходить с ума от этого.

Эти часы кажутся мне очень и очень близкими родственниками той пытки в контексте тотальный тишины залы.

И вот прямо под ними – под этими часами – сидит Влад.

Услышав меня, он чуть поворачивает в сторону входа голову. И тогда я вижу, насколько он бледный. Под глазами чернота.. не человек – а какой-то призрак из ужастиков.

Даже немного жутко становится. Словно желая удостовериться, что это все-таки он (хотя кто, черт возьми, это еще может быть?) я спрашиваю, не приближаясь и не отходя от двери:

– Влад?

Он медленно опускает глаза на мои ноги, точно задерживать взгляд на чем-то выше ему слишком тяжело, после чего, точно выпустив воздух, с некоторым усталым удивлением отвечает:

– Лео..

Делаю пару осторожных шагов к нему.

В конце концов, я пообещал не уезжать отсюда, пока не узнаю про картины. И как-то это сделать следует в любом случае.

Однако, выглядит он совсем не так, как полагает для переговоров.

Присаживаюсь рядом с ним – но на корточки, чтобы в случае чего, тут же резко можно было подорваться. Мало ли, что у этого психа на уме..

Разглядываю его еще пару минут:

– Погано выглядишь.

И впервые получаю какую-то живую эмоцию.

Он бросает на меня едкий взгляд уставших глаз – и кажется, они даже чуть поблескивают привычным раздражением.. но так же быстро вновь и гаснут, точно очень-очень короткая спичка, сгоревшая на моих глазах дотла.

– Ладно, не собираюсь тебя долго утомлять – говорю – я приехал поговорить по поводу картин. Во-первых.. хотелось бы знать наверняка, ты правда отдал ей те три полотна?

Слабый кивок.

– Без всяких фокусов? Или каких-нибудь всплывающих условий мелким шрифтом, как все предыдущие разы?

Голос, уставший и раздраженный одновременно:

– Без всяких условий. Я же сказал.

Фыркаю:

– Ну знаешь. Мне твои слова до одного места. Так, ну ладно, если так.. тогда у меня есть к тебе другой разговор о них. Посерьезнее..

И тут он хмурится, будто только сейчас о чем-то сообразив. Внимательно оглядывает меня – слишком уж долго – после чего, едва разлепляя губы, спрашивает:

– Где она?

– Дженна? У Сандры. Но сейчас они уже наверное на фестивале.

Мотает головой:

– Нельзя. За пределами замка слишком опасно. Едь к ней.

Однако, он не выглядит как человек, пытающийся навешать лапши на уши или просто быстренько от меня отделаться. Это начинает напрягать – у меня чутье, по сути профессии, и я могу распознать, когда человек за нос водит.. а когда действительно верит в то, что говорит.

– О какой опасности ты говоришь? – щурюсь – об убийце смотрителя? Том, кто ее связал?

Его глаза вновь на мгновение блеснули и я понимаю, что в чем-то ткнул точно верно, угадал.. но точно не во всем, а в чем именно он объяснять не утруждается.

– Влад?

– Езжай – повторяет – ты сможешь обеспечить ей безопасность, я знаю.

От раздражения я не сдерживаюсь и с силой пихаю его в плечо. Мгновение – и кажется будто он, потеряв равновесие, так и грохнется боком на пол… но точно неваляшка, каким-то образом возвращается в прежнее положение.

Зато подскакиваю я:

– Да пошел ты к черту со своим знанием! Я тебе кто, мать твою, железный человек или бетмен? Ты не говоришь, кто на нее объявил облаву, но хочешь чтобы я ее защитил! Как это вообще возможно!? Я должен точно понимать, чего именно мы опасаемся, иначе это борьба с завязанными глазами!

Однако, Влад продолжает все с тем же отсутствующим выражением смотреть вперед. Тогда я наклоняюсь, уперев руки о колени, и цежу:

– Как благородно.. впутал нас в какое-то дерьмо, потом вышвырнул из замка, а теперь заявляешь: «вне замка слишком опасно, так что иди разгреби теперь это дерьмо и по ходу дела желательно догадайся сам, что именно надо разгрести»! Знаешь что, а не охота и своей шкурой рискнуть хоть раз, позер хренов?! А то как ты с широкого барского плеча и с тяжелым сердцем бросаешь меня на подвиги – я польщен! Только знаешь что – если нам кто и угрожает, то пусть это ТЫ будешь первым барьером между ним и Дженной. Я вполне переживу роль страховочного. Потому что именно с тебя – тебя, мать твою, чтобы это ни было, все и началось.

Я вновь выпрямляюсь и скрещиваю руки на груди:

– Давай, я серьезно. Поднимайся. Я не собираюсь вставать грудью под огнеметный залп за твои грехи. А то посмотри, хитрый ублюдок, чужими бы руками да дорогу в рай..»

… так и получилось – заканчивает Лео – ну а в машине уже, по пути к вам, мы вернулись к вопросу о картинах, ради которых я, собственно, и приезжал.

Он замолкает, очевидно, ожидая моего взбудораженного вопроса «и что он сказал?», но не получив его, добавляет сам:

– Влад сказал, что конечно же готов довести сделку до конца, если Грэдиш не против, и в полном объеме оплатить картины. Записать их на тебя.. или, если ты все так же будешь против, оформить на себя, но отдать тебе. В общем, я все еще считаю это чертовски странным поведением, но если для тебя стало нормальным забрать первые три полотна в таких же обстоятельствах – то можно забрать тогда и эти.