в документе]. И главное: что же предлагают блюстители национальных интересов из комиссариата? «Указанную сумму двадцать семь миллионов триста тысяч золотых рублей Народный Комиссариат Внешней Торговли и просит ассигновать на 1922-й год по смете Народного Комиссариата Путей Сообщения в распоряжение НКВТ на выполнение обязательств с „Нидквист и Гольм“»[1520]. Наличие этого документального свидетельства, полагаю, убедительно доказывает, что у руководства НКВТ на том этапе совершенно нет желания останавливать паровозную сделку.

Так что же произошло? Почему так резко изменился подход НКВТ к этому вопросу? И здесь нам на помощь приходит другой документ. «Т. Лежава! С Наркоматом внешней торговли дело из рук вон плохо. Пока Вы были больны, Красин еще раз пробовал свою слабую сторону: слишком большая самоуверенность, доходящая иногда почти до авантюризма. „Мне-де все сойдет с рук, мне все удается“. Есть у него такая черточка. И несмотря на его „удачливость“ и ловкость, и умение, и искусство, я не поручусь, что когда-нибудь он не нарвется из-за этого на большой скандал и на уход с треском. Нельзя так. Красин был здесь, видел, что Вы больны, и ничего не сделал. Оставил одного Войкова[1521], который явно негоден, вернее: не может сладить». И это пишет не Чичерин или Литвинов, это пишет Ленин! А повод, казалось бы, вполне пустячный, но опять-таки касающийся золота. Красин отказался предоставить руководящим товарищам из Азербайджана 7 млн руб. золотом на проведение одной весьма сомнительной, по его мнению, операции с какой-то малоизвестной фирмешкой из Турции. И я должен признать, что сделка эта, хоть и утверждена СТО, действительно выглядит уж очень «мутной». Но Ленин в бешенстве: «Войков ссылается на слышанные им якобы от Красина заявления, что с Константинополем торговать нельзя; там-де жулье. Если Красин так говорил, то Красин за это когда-нибудь попадет под суд… Красин нарушает закон и рвет всю работу. Так нельзя»[1522].

После прочтения такого документа, а он того стоит, хотя и значительный по объему, сразу же возникает масса вопросов. Зачем Ленину вдруг понадобилось натравливать заместителя наркома, каким и являлся Лежава, на своего начальника, а также другого, формально равного ему по должности, руководителя министерства? Зачем Ленин, всегда твердивший о сплоченности и единстве в партии, вносит раскол в верхушку столь важного на тот момент для выживания страны ведомства? И разве это не замаскированная угроза Красину, триумфатору, который только что заключил спасительный для власти большевиков договор с Великобританией? Безусловно, Красин самоуверенный авантюрист. А разве не такой человек требовался Ленину, когда надо было уломать Лондон?

Конечно, Ленин не убоялся конкуренции со стороны «удачливого» Красина. Полагаю, главной целью всех этих угроз являлась попытка одернуть строптивого наркома в его стараниях вырвать золото из цепких рук Ломоносова. Вождь четко сказал: не остановишься, будут тебе все вышеперечисленные кары небесные. И Леонид Борисович все быстро понял и тут же дал заднюю. Так и появилось, полагаю, вышеприведенное письмо Финансово-счетного управления НКВТ. Красин все учел и выкинул белый флаг. На время он не сдался, но смирился, по крайней мере, принял такой вид. Он умел изгибаться и приспосабливаться. Да и Лежава, видимо, сделал соответствующие выводы. Сам он, хотя вроде бы и возражал против возобновления полномочий Ломоносова, демонстрировал свою максимальную удаленность от сделок, заключенных в рамках программы закупок паровозов в Швеции, заявляя в то же время об отсутствии причин для задержки отъезда Юрия Владимировича из Москвы за границу, когда последнего хотели видеть там подольше для дачи разъяснений по поводу РЖМ.

Выходит, неведомые нам герои из НКВТ и НКИД (в данном случае я говорю без иронии) действовали вопреки воле главы НКВТ, т. е. Красина, и потому их протест по грабительской сделке так и остался без подписи и благополучно лег «под сукно»? Я не нашел пока ответа на этот вопрос. Но факт остается фактом — такой документ существует.

Пройдет всего несколько лет, и все контролирующие деятельность РЖМ инстанции, до того словно ослепшие, внезапно озарит прозрение. «Все без исключения договора, заключенные проф. Ломоносовым (на паровозы, цистерны, рельсы, ремонт паровозов в Эстонии и проч.), неизменно содержат в себе пункты, сводящие на нет защиту интересов Советского Правительства и представляющие полную свободу поставщикам безнаказанно не выполнять принятых на себя договорами обязательств при исключительно благоприятных условиях, предоставленных им проф. Ломоносовым»[1523], — запишут в своем заключении члены межведомственной комиссии по ревизии деятельности РЖМ.

А пока Красин отодвигает в резерв полученное им 8 декабря 1921 г. в Лондоне письмо одного из высокопоставленных сотрудников НКПС, который находился в Германии в командировке и по ее результатам проинформировал Леонида Борисовича. Возможно, именно потому, что послание путешествовало исключительно вне пределов России, автор и столь откровенен: «…Я имел возможность еще раз детально поговорить со всеми крупными немецкими промышленниками и банкирами, и на основании моих переговоров я категорически утверждаю, что политика Ломоносова в Германии во всех отношениях вредная. Разумеется, трудно доказать, заинтересован ли Ломоносов или лица, близко стоящие к нему, помощники и проч. материально во всех помещенных заказах Ломоносовым за границей, но легко доказать вредную политику, проводимую в связи с этими заказами и общей деятельностью Ломоносова». Итак, И. Н. Борисов (а, по версии Мосякина, это именно он), в то время начальник Главного управления путей сообщения, взял шире. Он не просто обвинил главу РЖМ в банальных финансовых злоупотреблениях, а тех, кто «дружит» с Ломоносовым, в том, что «зарабатывают, не преувеличивая, несколько сот процентов», но и подводил под дело политическую подоплеку, что куда опаснее. Борисов утверждал: «Ломоносов… категорически заявил представителям Круппа и другим, что он не рекомендует начинать работу в России и что время не настало». И это когда сами капиталисты пришли к выводу, «что начать работать в России в некоторых местах уже можно почти без всякого риска». При этом Борисов приводит документальные доказательства, что фирма Круппа готова незамедлительно вложить в Россию 75 млн немецких марок (75 тыс. ф. ст. по курсу того времени), потом еще 500 млн на концессионных началах в постройку лесопильных заводов в Сибири. Немцы также готовы вкладываться и в развитие нефтедобычи[1524]. И пусть нас не вводят в заблуждение, казалось бы, скромные цифры в переводе на британскую валюту: курс фунта стерлингов к немецкой марке был политизирован и явно не отвечал ее покупательной способности на родине.

Надо сказать, Красин верно оценил главную идею этого письма: он жирно подчеркнул строчки о призывах Ломоносова к капиталистам не налаживать производство в России. И хотя автор не требует хранить содержание послания в тайне и заявляет о готовности