В этих обстоятельствах Гаага была единственным местом, к которому реалистично могли обратиться за поддержкой богемские мятежники и немецкая Протестантская Уния. Свергнув Олденбарневельта, Мориц стал не только у кормила правления голландского государства, но и центральной фигурой на европейской сцене. За каждым его действием теперь с пристальным вниманием следили в Германии, Англии, Франции, Испании, а также Италии, где Венецианская республика — в то время находившая в конфликте с Испанией и императором, — заключила оборонительный союз с голландцами в 1619 г., надеясь тем самым ослабить давление на саму себя. Ремонстранты, возможно, справедливо обвиняли Морица во всевозможных пороках — мстительности, жестокости, амбициозности и распутстве, — но, вместе с тем, следует признать, что он был во многих отношениях идеальным правителем в том опасном положении, в котором оказалась Республика. Скрытный и осторожный, Мориц оставался загадкой даже для самых проницательных наблюдателей. Принц, обладавший большим военным опытом и личным престижем, медленный на подъем, но способный на решительные меры, он на долгие годы едва ли не с одержимостью посвятил себя сложным политическим проблемам. Заболев лихорадкой в январе 1620 г., он, по замечанию Карлтона, «не переставал большую часть своего времени уделять делам».

Мориц предпочитал самостоятельно принимать решения, советуясь только с узким кругом приближенных. В любом случае, у него не было особого выбора, так как переворот отстранил от дел опытных и сведущих в международных отношениях и функционировании голландской военной машины регентов. Перемена в голландском правительстве, вызванная событиями 1618 г., была и радикальной, и фундаментальной, или казалась таковой в следующие годы. Французский посол в Гааге, дю Морье, сообщал в Париж в конце 1619 г., что после падения Олденбарневельта Штаты Голландии «estant à present si égaux en authorité et en ignorance» («в настоящее время обладают такой же властью, как и неосведомленностью» (фр.)), не оказывая практически никакого влиянии на управление Голландским государством. Все ключевые вопросы, относившиеся к двум главным проблемам, стоявшим на повестке дня — Богемскому восстанию и истечению Перемирия, Мориц и его внутренний круг — ван Арссен, ван де Бохорст, Плос, ван Рандвик и фризский штатгальтер, Вильгельм-Людвиг (все дворяне), — решали между собой, не вынося на рассмотрение провинциальных ассамблей или Генеральных Штатов. Единственной провинцией, демонстрировавшей в этот период некоторые признаки независимости, был Гелдерланд, который в мае 1620 г. по вопросу предполагаемого создания Вест-Индской компании действовал совместно с другими провинциями, но выражал опасение, как бы этот многообещающий проект не повредил перспективам на возобновление перемирия. Осенью 1620 г. Штаты Гелдерланда поручили своим депутатам в Гааге «всеми возможными средствами добиваться возобновления перемирия». Но остальные, включая Штаты Голландии, оставались безучастными и пассивными.

Несмотря на это, Мориц и Республика, вступив в стратегическую конфронтацию с Испанией без всяких перспектив получения помощи со стороны Франции или Англии и став свидетелями разгорающегося пожара войны в Германии, оказались перед трудной дилеммой. Обстановка в самой Республике также оставалась неспокойной. Ремонстранты были разгромлены; но трения между соперничавшими группировками продолжались, и в нескольких голландских городах возникали спорадические волнения. Кроме того, не только Гелдерланд, но и Оверэйссел с Утрехтом сопротивлялись возобновлению войны с Испанией и сопутствующему ей увеличению налогового бремени. Общественное мнение в этих провинциях было настроено за продление перемирия, тогда как недавно пришедшая к власти группировка в Голландии и зеландцы, по соображениям морской гегемонии и колониальных предприятий, ратовали за возобновление войны. Морицу также приходилось сглаживать бесконечные конфликты между Гронингеном и Оммеландом и потенциально опасные разногласия во Фрисландии, особенно после того, как смерть Вильгельма-Людвига в июне 1620 г. оставила тревожный вакуум власти, которым воспользовались местные дворяне, приверженцы традиций рордистов, организовали кампанию по назначению нового штатгальтера не из Оранско-Нассауской династии. Многих фризов подтолкнуло к этому возмутительное раболепие Вильгельма-Людвига перед Морицем, Генералитетом и Гаагой. Первоначально Мориц намеревался вмешаться, чтобы добиться избрания штатгальтером Фрисландии себя лично. «Но это вызвало бы зависть, — писал Карлтон, — не говоря уже о неудобстве управления той провинцией через посредство наместников». Два других кандидата на вакантную должность происходили из Оранско-Нассауской династии — младший сводный брат Морица, Фредерик-Хендрик, и брат Вильгельма-Людвига, Эрнст-Казимир (см. табл. 25). Фрисландия выбрала Эрнста-Казимира, ревностного контрремонстранта, который помогал в чистке голландских городских советов. Гронинген и Дренте, однако, выбрали Морица, который быстро ответил согласием, заверив Карлтона, что он желал стать штатгальтером Гронингена и Дренте лишь потому, «что в противном случае они ушли бы из рук дома Нассау».

Во внутренних делах наиважнейшую проблему для Морица представляло упорство ремонстрантской оппозиции. Вслед за мятежами в марте 1619 г. произошли волнения в Алкмаре и Схонховене в июле, и в Роттердаме в октябре. Снова для подавления беспорядков пришлось применять войска, от рук которых погибло несколько человек. В ноябре 1619 г. принц обратился к чистке последних двух городских советов, дожидавшихся своей очереди, — Залтбоммела и Тила, ремонстрантских городов на западе округа Неймеген. После этого все городские советы перешли под контроль контрремонстрантов. Но контрремонстрантские регенты в Голландии, включая главных союзников Морица в Амстердаме, Паува и Витсена, начали тяготиться ролью безвольных пешек, навязанной им штатгальтером, поэтому оппозиционно настроенные контрремонстранты в кругах голландских регентов начали вынашивать планы восстановления власти и влияния Голландии. В Амстердаме Паув и Витсен подвергались растущей критике со стороны «политиков» ирегентов-оппортунистов, которые оказались одновременно противниками Паува, антиоранжистами и антикальвинистами. Мориц предупредил, что не позволит вернуть обратно в городской совет регентов, отстраненных в 1618 г. В декабре 1619 г. принц держал под жестким контролем выборы в городские советы в Гауде, Хорне, Алкмаре и Кампене, — всё это были города, где ремонстранты не сдавали своих позиций.

Внешние дилеммы, с которыми столкнулся Мориц, были тесно связаны с внутренними вызовами его власти. Испанские министры, видя продолжавшийся рост теолого-политического раскола в Соединенных Провинциях, были склонны переоценивать его разрушительную силу, и поэтому приняли более агрессивную стратегию, чем произошло бы в обратном случае. С точки зрения Морица, это было преимуществом, так как уменьшало вероятность того, что Испания сделает приемлемые мирные предложения, которые обострят разногласия между провинциями. Ибо в этом случае Гелдерланд, Оверэйссел и Утрехт пожелали бы их принять, а контрремонстрантские регенты Голландии и Зеландии — отвергнуть. Другие аспекты взаимного переплетения внешней и внутренней политики, однако, были не столь полезны. Одним особенно тревожным последствием мятежей для принца была необходимость держать крупные военные гарнизоны внутри Республики — в Утрехте, Хорне, Схонховене, Алкмаре и Оудеватере, — вдали от главного голландского пояса оборонительных укреплений, ослабляя, таким образом, общее стратегическое положение Республики. В июне 1620 г. Карлтон сообщал, что около 40 рот солдат были размещены в Голландии и Утрехте для контроля «арминианских городов».