Голландская политика в 1618–19 гг. коренным образом отличалась от английской и сыграла более важную роль в начальной фазе Тридцатилетней войны. В своей внешнеполитической деятельности Мориц руководствовался стремлением свести к минимуму испанский нажим на Республику и, по мере возможности, переключить внимание испанцев на Германию. Его приоритет заключался в том, чтобы предотвратить открытый раскол среди провинций и тем самым лишить Испанию возможности использовать в своих целях внутренние трудности Республики. Соответственно, хотя Яков I и английские министры тешили себя надеждой, что, оказав контрремонстрантам помощь в 1617–18 гг., они добились подчинения голландской политики английской, фактически, как вскоре понял Карлтон, цели Морица в Германии и Богемии не имели ничего общего с английскими. Напротив, Мориц стремился повлиять на курфюрста Пфальца, Фридриха V (1596–1632), который приходился также ему племянником (отец Фридриха был женат на Луизе Юлиане Нассауской, старшей дочери Вильгельма Молчаливого от третьего брака и сводной сестре Морица; см. табл. 25), в совершенно противоположном направлении. Яков, поняв, к чему могут привести эти опасные подстрекательства, пытался образумить своего зятя, предупредив, что он может не рассчитывать на помощь, если примет богемскую корону. Мориц, замышляя отвратить испанскую угрозу от Республики, подбрасывал дрова в огонь конфликта в Германии, предлагая своему племяннику полную поддержку. Фридрих несколько месяцев колебался, прежде чем принял корону Богемии — решение, которое ввергло Центральную Европу в опустошительную войну и оказалось подлинной катастрофой для него самого и для Пфальца. Пока он взвешивал все «за» и «против», вмешательство и поощрение Морица стало решающим фактором. Предложив чехам субсидии в размере 50000 гульденов ежемесячно и такую же сумму в будущем немецкой Протестантской Унии и пообещав отправить войска в Богемию и Пфальц, Мориц и его окружение внесли материальный вклад в разжигание великого военного конфликта. Он сдержал слово, предоставив и деньги, и войска. Соединенные Провинции также помогли собрать займы для Богемии в Амстердаме и обеспечили чешских повстанцев оружием и амуницией. Около 1/8 (свыше 5 000 человек) от общей численности протестантской армии, которая дала бой объединенным силам императора и короля Испании при Белой Горе в ноябре 1618 г., составляли голландцы, или содержались за счет голландских средств.

Таблица 25.

Генеалогическая таблица Оранско-Нассауской династии в Нидерландах.

Даже после разгрома при Белой Горе Мориц и его окружение не теряли надежды извлечь определенные выгоды из своего вклада в войну в Германии. Мориц приказал голландским войскам, стоявшим гарнизоном в Пльзене, держаться до последнего, чтобы вдохновить своим примером на сопротивление другие чешские города. Когда Фридрих и Елизавета, «зимний король и королева», бежали в Гаагу, хотя в то время испанцы и баварцы оккупировали только половину Пфальца, Мориц убеждал его вернуться обратно и сражаться, вместо того, чтобы «так быстро и без сопротивления» оставлять врагу свои владения. Штатгальтер приложил много усилий по мобилизации международной протестантской поддержки для Пфальца. Он неоднократно посылал Арнольда ван Рисвика на переговоры с князьями немецкой Протестантской Унии, чтобы укрепить их решимость. Он воспользовался растущей неопределенностью в отношении того, согласятся или нет Соединенные Провинции на возобновление перемирия, обещая немецким князьям, что «либо отправит следующим летом значительную часть [голландской] армии в Германию к ним на помощь, либо совершит диверсию в тех краях, в зависимости от прекращения или возобновления перемирия, смотря по тому, как будут складываться обстоятельства». Мориц также оказывал давление на Якова I, призывая его больше помогать своей дочери и зятю, и многое сделал для логистической поддержки английских войск. Голландцы взяли на себя все затраты по вооружению, снабжению продовольствием и транспортировке 4000 английских солдат, отправленных в сентябре 1620 г. в Пфальц. В походе вверх по Рейну их сопровождал полк голландской кавалерии под командованием Фредерика-Хендрика и Маркета. В то же самое время Мориц послал голландские войска занять остров Паненмюзе на Рейне между Кельном и Бонном, в знак предупреждения курфюрсту Кельна и другим рейнским церковным князьям не препятствовать движению союзных войск.

Яков был крайне недоволен таким развитием событий. Тревожной осенью 1620 г. он то возлагал на голландцев вину за неудачи, постигшие протестантский лагерь в ходе военной кампании против империи, то увещевал Морица и его советников «вспомнить о тех авансах, которые они время от времени давали богемцам, укрепляя их в решимости избрать себе нового короля, следствием его стала смута в Германии; и обещаниях, которые они давали в письменном виде князьям [немецкой Протестантской Унии]… если враги двинутся против них, помочь им своими войсками». Морицу напоминали, что король Англии «никоим образом не был среди первых зачинщиков этих смут», и что он, «в отличие от них (голландцев)», не давал обещаний отправить войска в Пфальц.

Мориц сознательно скрывал свои намерения относительно возобновления перемирия, сохраняя вокруг них высокую степень неопределенности и замешательства. В этой разновидности политики ему было мало равных. Венецианский посол в Гааге признавался, что был совершенно сбит с толку уклончивыми и противоречивыми заявлениями Морица. Эрцгерцог Альберт в Брюсселе терялся в догадках, как понимать загадочные ответы Морица на его послания. Между Гаагой и Брюсселем поддерживалась постоянная связь, но Мориц делился содержанием своих контактов с Гаагой только со своим внутренним кругом — особенно, ван Арссеном, ван ден Бохорстом, Маркетом и Дейком. Штаты Голландии и другие провинциальные ассамблеи оставались о них в полном неведении. Мориц, изворотливый, методичный и осмотрительный, в 1619–21 гг. умышленно откладывал учреждение Вест-Индской компании, чтобы избежать помех на случай, если он предпочтет заключить новое перемирие.

Блестящим ходом Морица стало его приглашение эрцгерцогу Альберту направить представителя в Гаагу для переговоров об окончании войны в Нидерландах на основе формального признания суверенитета короля Испании. Альберт, не поняв, что Мориц расставил для него ловушку, ответил согласием, отправив Пекиуса, канцлера Брабанта, с обращением к Генеральным Штатам, написанным в соответствии с намеком принца Оранского. Если бы Пекиус просто предложил возобновить перемирие, предъявив требования испанской стороны о пересмотре существующих условий, разногласия между провинциями вышли бы наружу. Цель Морица заключалась в том, чтобы помешать этому и создать повод для разрыва формальных переговоров, побудив Генеральные и провинциальные Штаты передать ему все полномочия будущих контактов, вести их в тайне и информировать провинции об испанских предложениях только тогда, когда он посчитает это нужным. План сработал безупречно. Единственным пунктом, способным сразу прекратить формальные переговоры и сплотить в единодушном порыве негодования Генеральные Штаты, было воскрешение притязаний Габсбургов на суверенитет над Соединенными Провинциями. Когда Пекиус должным образом предстал перед ними и завел речь о суверенитете, это немедленно разгневало его хозяев и привело к срыву переговоров. Голландская делегация подготовила ответ Генеральных Штатов, написанный в выражениях, отражавших взгляд контрремонстрантов на Голландское государство, который теперь был официальной точкой зрения режима. «Не вызывает сомнений и не подлежит обсуждению, что суверенитет и верховенство над Соединенными Провинциями принадлежит Генеральным Штатам и штатам соответствующих провинций», — говорилось в нем.