в Испанию, чтобы посетить в Компостеле гробницу апостола Иакова, который, как считают, первым принес ценности христианства на Иберийский полуостров[176]. Эти паломники, прибывавшие главным образом из Франции, приносили стране значительный доход, поэтому было важно обеспечить им безопасность от нападений разбойников, которыми кишели главные дороги. Затем рыцари ордена Сантьяго нашли применение своему оружию в крестовом походе, организованном на землях Испании против мавров, и в знак того носили на своих белых плащах красный крест. Они приобрели огромную власть и богатство, владели замками и монастырями во всех уголках Испании, так что Великий магистр ордена обладал большим весом и важностью – слишком большими, по мнению Изабеллы, чтобы оставить их в руках подданных.

Это мнение она бесстрашно выразила в 1476 году, когда со смертью дона Родриго Манрике пост Великого магистра освободился. Она по своему обыкновению села на коня, поехала в Уэте, где коллегия ордена собралась, чтобы провести необходимые выборы, и откровенно заявила, что на столь высокую должность не следует избирать никого, кроме короля. Это предложение было встречено без удовольствия. Фердинанд являлся арагонцем, и, несмотря на объединение двух королевств, которое должно было завершиться, как только он унаследует арагонский трон, кастильцы по-прежнему считали его чужаком. Однако по настоянию Изабеллы был достигнут компромисс: коллегия согласилась избрать Фердинанда на пост Великого магистра при условии, что он назначит кого-то из кастильской знати в качестве своего представителя для исполнения обязанностей на этом посту. Так и поступили, и Алонсо де Карденас, верный слуга монархов, был избран королевским представителем. Таким образом, Изабелла сделала так, что назначение Великого магистра стало прерогативой короля.

Решительный и энергичный характер королевы проявился еще более ярко, чем в упомянутых двух случаях, когда ей пришлось иметь дело с восстанием в Сеговии в самом начале правления.

Во время войны с Португалией католические монархи доверили свою старшую дочь, принцессу Изабеллу, заботам Андреса де Кабреры, сенешаля замка Сеговии, и его жены Беатрис Бобадильи. Кабрере, человеку твердому, суровому и справедливому, как-то раз пришлось снять с должности своего помощника, Алонсо Мальдонадо, и назначить вместо него шурина, Педро Бобадилью. Мадональдо устроил заговор, чтобы отомстить. Он попросил у Бобадильи разрешения вывезти из замка камни под предлогом, что они нужны ему для собственного дома, и отправил за ними своих людей. Эти люди, тайно вооруженные, получив пропуск в замок, убили часовых и захватили в плен Бобадилью, в то время как Мальдонадо с другими своими людьми завладел замком. Обитатели Алькасара, услыхав шум, бежали в башню Оменахе, взяв с собой инфанту, которой в то время было пять лет. Забаррикадировавшись там, они не подчинились Мальдонадо, когда тот атаковал башню. Обнаружив, что башня неприступна, мятежник приказал привести Бобадилью и пригрозил осажденным убить его, если они не откроют ворота. На эту угрозу Кабрера с достоинством ответил, что Мальдонадо может поступать как хочет, но ворота останутся для него закрытыми.

К этому времени у башни собралось множество горожан, встревоженных беспорядками и на всякий случай вооружившихся. Мальдонадо коварно сообщил им, что все, что он затеял, делается в их интересах и против тирании градоправителя, пригласив их присоединиться к нему в деле освобождения и завершить работу, которую он так превосходно начал. Большая часть населения встала на его сторону, и Сеговия погрузилась в состояние войны. На улицах постоянно происходили столкновения, а все ворота оказались в руках бунтовщиков, за исключением ворот Святого Иоанна, которые удерживал Кабрера.

Считается, что именно Мария Бобадилья незамеченной выбралась из Алькасара, бежала из Сеговии и сообщила королеве о происходящем и об опасности, которой подверглась ее дочь. Узнав об этом, Изабелла немедленно направилась в Сеговию. Руководители восстания узнали о ее приближении, однако не посмели довести свое неподчинение до того, чтобы закрыть перед ней ворота. Правда, они зашли так далеко, что выехали ей навстречу и попытались не пустить в город ее сопровождение; ее советники, видя народные настроения, убеждали ее проявить благоразумие и уступить их требованиям. Однако этот осмотрительный совет заставил гордую королеву вспылить.

«Знайте, – воскликнула она, – что я – королева Кастилии, этот город принадлежит мне, и мне не навяжут никаких условий, чтобы позволить мне в него войти. Я войду в него, а вместе со мной войдут все, кого я сочту необходимыми для службы мне».

С этими словами она приказала своей охране ехать вперед, въехала в город через ворота, которые удерживали ее сторонники, и добралась до Алькасара. Туда же ринулась разъяренная толпа и принялась колотить в ворота, требуя их открыть. Королева, несмотря на увещевания приехавших с ней кардинала Испании и графа Бенавенте, приказала распахнуть ворота и впустить столько людей, сколько поместится в крепости. Народ заполнил внутренний двор, громко требуя сенешаля. Им навстречу вышла стройная светловолосая королева, одинокая и бесстрашная, и, когда они изумленно умолкли, она спокойно обратилась к ним: «Жители Сеговии, чего вы хотите?»

Ее спокойствие усмирило их, ее величие внушило им благоговейный трепет, и их ярость утихла. Они смиренно высказали свои жалобы на Кабреру, обвинив его в притеснениях и прося королеву своей милостью отправить его в отставку. Она немедленно пообещала им, что их просьба будет удовлетворена, после чего произошел полный перелом в настроениях, и толпа, которая всего несколько минут назад выкрикивала угрозы и проклятия, теперь возвысила голос, чтобы преданно приветствовать королеву.

Изабелла приказала им возвращаться в свои дома и к своим трудам, и оставить исполнение правосудия в ее руках: пусть отправят к ней послов с жалобами на Кабреру, и она их рассмотрит. Все было сделано, как она велела, и, когда она рассмотрела жалобы против сенешаля и убедилась, что они не имели под собой никаких оснований, она объявила его невиновным и восстановила в должности, а побежденный народ послушно склонился перед ее решением[177].

В 1477 году Изабелла переехала в Андалусию – в этой провинции, как и в других местах, закон и порядок прекратили свое существование. Она въехала в Севилью, объявив, что намерена потребовать отчета с виновных, но едва до города дошли слухи о ее приближении и о деле, по которому она едет, как тысячи жителей, у которых совесть была нечиста, спешно покинули город.

Встревоженные сокращением численности населения, жители Севильи попросили королеву вложить в ножны меч правосудия и объяснили, что после кровавых стычек, от которых в течение многих лет страдал этот регион, в нем не осталось семей, где хотя бы один человек не был бы ответственным перед законом. Изабелла, по натуре мягкая и милосердная (что делает ее связь с инквизицией еще более предосудительной), прислушалась к этим объяснениям и объявила амнистию за все преступления, совершенные после смерти Энрике