она прошла? Достаточно ли далеко? А вдруг он, воодушевленный вчерашним, приедет раньше, чтобы провести с ней больше времени? Не обнаружив на месте, сунется ли следом или пойдет в обход, чтобы ждать на выходе отсюда?

А вдруг он разозлится настолько, что на этот раз придушит по-настоящему? Тело начало дрожать, а зуб на зуб не попадал – то ли от холода, то ли от страха, зато сон отступил. Да где же чертов выход? Есть ли он тут вообще?

Какое-то время спустя, практически утратив чувство реальности, Нина уперлась в тупик. Открыв глаза, проморгалась и почуяла свежий воздух. Когда зрение привыкло к освещению, на расстоянии вытянутой руки развиднелись тонкие серые полосы, смыкающиеся в контур прямоугольника.

Девушка внимательно ощупала преграду перед собой. Кажется, что-то железное. И тут она поняла, что это за контур. Бледный свет раннего утра, проникающий снаружи. Перед нею была дверь.

Выход?!

Не веря в удачу, она обнаружила нечто похожее на внутренний засов и не без труда отодвинула плоскую скрежещущую щеколду. Выдохнув, толкнула перед собой, но дверь не поддалась. Заперта и снаружи? Нина налегла еще раз, изо всех сил. Ничего.

От отчаяния колени ослабли. Хотелось обрушить кулаки на единственный заслон между пленом и свободой. Неужели весь этот путь был проделан зря? Стоп, а если… она совсем не подумала об этом варианте, слишком нервничала. Собравшись с духом, Нина с надеждой рванула дверь на себя. И та распахнулась, открыв глазам невзрачные ступеньки, ведущие наверх. Узкие и потертые, как выход из бункера.

Не раздумывая, Нина бросилась по ним, спотыкаясь на каждом шагу, и вскоре на четвереньках выползла наружу, глубоко дыша и носом, и ртом, и даже, кажется, кожей всего тела.

Воздух. Небо. Серо-синее, низкое, едва начавшее напитываться светом нового дня. Его достаточно, чтобы увидеть, как под ногами переливается иней. Словно алюминиевая пудра. А со всех сторон мрачными скелетами хтонических монстров восстают из земли ржавые, сломанные, заброшенные каркасы аттракционов. Это точно Глэдстоун. Значит, она не ошиблась, истолковав его слова о молнии, которая благодаря его стараниям дважды бьет в одно то же место.

Он привез ее сюда тринадцать лет спустя. Чтобы заново обрести сестру там же, где однажды потерял. Как будто колесо обозрения сделало очень медленный круг, и она снова оказалась здесь. Радость освобождения тут же омрачилась. Нина побрела искать укрытие, попутно присматривая что-нибудь для нападения.

Это место помнилось ей совсем другим. Людным, веселым, пахучим, вкусным, громким. Здесь бурлили жизнь и эмоции сотен людей, как большое силовое поле в географическом треугольнике. Здесь устраивали фермерские ярмарки, объедались сахарной ватой и мороженым, блевали на горках, курили тайком от родителей, выигрывали мягкие игрушки, впервые целовались, в общем, жили свою лучшую жизнь.

А теперь кругом только ржавые призраки с обветшалыми, истлевшими телами, которые в предутренней дымке не кажутся чем-то материальным. Сама не замечая, Нина двигалась в сторону высочайшего из них, ставшего негласным ориентиром. Мрачный остов навсегда застывшего колеса обозрения проступал на фоне светлеющего неба, как будто проявлялся на фотографии. Очень постепенно, зерно за зерном.

Удивительно, почему парк не растащили на металлолом за все эти годы. Наверное, из-за его неудобного загородного расположения. Вот бы забуриться сюда с Отто… в поход на несколько дней. Сколько всего здесь можно найти, если искать внимательно!

Безлюдное место не пугало Нину, напротив, вызывало благодарность за возможность оказаться снаружи. Она миновала карусель с лошадками, обглоданную временем до такой степени, что их цвет трудно было различить. Когда-то похожие на большие цветные пряники, сияющие, пастельные, с радужными гривами, сейчас животные со страшно вытянутыми мордами напоминали уродливые трупы, если бы пластик мог умирать. Замершие на своих шестах, они никому больше не принесут радости. Никто не запустит по вечному кругу их искрящийся огоньками и детским смехом бег.

Нина бродила между аттракционами, как в лабиринте, иногда останавливаясь и разглядывая удручающие метаморфозы.

С толстого резного диска, похожего на летающую тарелку, опасными лианами свисали истлевшие цепи, немного не достающие до земли. Своей неподвижной безмятежностью они напомнили Нине барнаклов из Half-Life, существ, с которыми лучше не соприкасаться. Их было очень много, но лишь к некоторым из них крепились крошечные сидушки, в которые дети прыгали когда-то, чтобы раскрутиться как следует и подняться высоко над землей, болтая ногами в воздухе.

Поеденная коррозией и едва читаемая вывеска SHOOT ZONE приглашала в тир, но Нина двинулась дальше, уже разглядывая когда-то белых лебедей в высохшем бассейне, по которому их запускали. Дом с привидениями, горки, спирально поросшие кустарником и плющом, устрашающие паровозики с мордами зверей…

Краска высохла и осыпалась, огоньки не горели, лампочки были разбиты или выкручены, конструкции прохудились, повсюду валялись отдельные куски чего-то неразборчивого. Здесь время давно остановилось, здесь воцарилась смерть, а хаос вступил в свои права, наращивая энтропию и разрушения.

Как это место, должно быть, похоже на то, что было внутри у Йена все эти годы.

Интуитивно Нина понимала, что от точки заточения нужно отойти как можно дальше, чтобы похититель, обнаружив исчезновение, добрался до нее не так скоро. Пока она искала среди аттракционов убежище, в котором затаится на ближайшие часы, что-то наклевывалось в мозгах, что-то очень значительное. Будто несколько ранее не пересекающихся линий норовили скреститься в единой системе координат, гораздо сложнее трехмерной. Постичь ее получалось лишь под определенным углом, и то на мгновение.

История Флинна, детство Нины, парадоксы теоретической физики, убеждение Отто в том, что квантовые законы свойственны не только субатомному, но и макромиру; теория эволюции и аргумент о симуляции; судьба бедной Ноны; люди, которых Нина знала; смерть Видара, мотивы Гардинера… Все это были вибрирующие струны, порхающие поблизости и уже звенящие перед тем, как соприкоснутся. И сложатся в геометрически верный узор-калейдоскоп.

Как будто все, что с ней происходило, сейчас резко начало иметь значение в свете трагедии, частью которой она стала.

Йен был достаточно безумен, чтобы пойти против существующего порядка вещей, против базовых законов мироздания. Однажды теория вероятности сработала не в его сторону, и теперь он собирался все переиграть. Создать ситуацию заново и самостоятельно выбрать ее исход, без участия случайности и посторонних людей, которые привносят хаос и лишают чистоты эксперимент.

Он собирался подчинить себе вариативность событий, забрать нужный ему финал из другой мультивселенной, где с его сестрой ничего не произошло, где она нашлась и вернулась в семью. Сам того не зная, он опирался на принципы квантового бессмертия больше, чем кто-либо другой в его положении.

Случившееся с Ноной в тот вечер вполне могло