– Прости… – Он опустил руку, и его глаза тоже увлажнились. – Думаю… мне лучше уйти.

– Да, пожалуйста, – кивнула она.

– Если тебе что-то нужно, что-нибудь раздобыть, еще какая-то помощь… – (Она снова кивнула.) – Да хранит тебя Господь, Мария!

– И тебя тоже.

На следующий день Бартоломью, паж Кристиана, подкатил к пещере груженую тачку. Там было и масло, и мед, и зерно. Откинув холст, лежавший под продуктами, Фенсу нашел нечто еще более ценное – небольшой запас оружия. Три новые аркебузы, достаточное количество пороха и дроби, целая катушка фитиля и двадцать глиняных горшков с зажигательной смесью.

– Передай фра де Врису нашу благодарность, – сказал Фенсу Бартоломью, когда они закончили разгрузку.

– Шевалье де Врис просил сказать вам, что ничего об этом не знает, – искренне ответил Бартоломью.

На причале Биргу Анжела и Антонио Бука присоединились к другим аристократическим семьям, поднимающимся на борт флагманского корабля вице-короля Сицилии. Эти семьи не собирались участвовать в сражении, которое они считали делом ордена. Слуги Анжелы грузили целые ящики с ее имуществом, и это явно отражало надежду баронессы на то, что турки не позволят ей вернуться на Богом забытую Мальту. Позднее тем же днем корабли со стариками и больными, а также с аристократами, которые не относились ни к тем, ни к другим, покинули остров.

Инженер ордена пришел проверить, как идет возведение стены на участке, где работал Лука со своей бригадой. Он знал, что Мария живет не в Биргу, и спросил, останется ли она внутри стен, когда придут турки.

– Тысячи гражданских лиц остаются в Биргу и Сенглеа, – сказал он. – Великому магистру нужны люди, которые помогут все организовать.

«В том числе женщины», – прочла она по его лицу.

– Вас он упомянул отдельно, синьорина Борг.

Марии пришло в голову, уж не стоит ли за всем этим Кристиан, хотя большого значения это не имело. Она уже все для себя решила. Прятаться по пещерам – не в ее характере. В Биргу она могла быть чем-то полезной. А жить будет в доме отца.

Каждые пару дней по Биргу, подобно пожару, распространялись слухи о том, что турецкий флот уже показался на горизонте. Всякий раз такая молва лишь подстегивала работы по укреплению города. От скалы близ Биргу и Сенглеа протянулся целый лабиринт подземных хранилищ, и теперь люди по цепочке передавали и загружали туда все необходимое для того, чтобы пережить длительную осаду: сорок тысяч бочонков с пресной водой и вином, десять тысяч бушелей пшеницы и ячменя, сыр в огромных количествах, вяленый тунец, солонину, оливковое и сливочное масло. В погребах у подножия фортов артели сутки напролет заготавливали порох.

Несмотря на все усилия, склады заполнялись не так быстро, как хотелось. Корабли, проходящие мимо галер ордена, – не важно, в каком направлении, – останавливались, капитанам под дулом пистолета вежливо предлагали продать ордену перевозимые ими товары.

Три галеры ордена разместили в крепостном рву между фортом Сант-Анджело и Биргу. Еще две пришвартовались на пристани. Остальные отправили в Мессину. В двухстах ярдах от самой оконечности Сенглеа к скале возле Сант-Анджело прикрепили массивные цепи, закрывающие вход в бухту Биргу. С одного конца цепь держал якорь бывшего флагманского корабля ордена, с другого – огромный якорный шпиль, а посередине – понтоны и лодки. Если нужно было пропустить корабли, цепь опускалась с помощью якорного шпиля.

К середине мая остров оказался отрезан от любых поставок, ибо слухи перестали быть слухами.

С Сицилии уже виден был турецкий флот.

Глава 36

8 мая 1565 года

Фенсу услышал громыхание пушки со стороны форта Сант-Анджело.

Три выстрела.

Он поспешил выбежать из пещеры. Минуту спустя он уже стоял на вершине холма у рожкового дерева, откуда открывался великолепный вид. И хотя Фенсу ждал этого зрелища не один месяц, масштаб происходящего поразил его.

– Да хранит нас Элохим! – только и смог прошептать он.

Элли тоже выбралась наружу и теперь стояла рядом с мужем. Отдуваясь после физической нагрузки, она держала его за руку. Еще через мгновение к ним присоединились Елена с Моисеем, а потом Коул, Виллано, Каталдо и их семьи. Все они стояли молча, пытаясь осознать увиденное. Даже Моисей оставил свои игры и, прижавшись к ноге матери и открыв от изумления рот, смотрел на турецкую армаду.

Солнце только-только поднималось над морем, рассеивая предрассветный туман и открывая взору османский флот. На горизонте буквально вырос лес мачт и парусов над сплошным полем из кораблей всевозможных мастей. При этом с большого расстояния было видно, что корабли двигались в форме наконечника стрелы, неумолимо и почти безмятежно приближаясь к острову. На самом конце стрелы шли галеры, весла погружались в воду и взмывали вверх, впереди раздувались их латинские паруса. За галерами следовали большие галиоты, а за ними – тяжелые грузовые суда на две тысячи тонн и более, каждое с высоченным носом и кормой, палубы – словно лес из копий и алебард. Шлемы, тюрбаны и клинки в руках солдат переливались яркими вспышками света и цвета. Всевозможные флаги, знамена и хоругви возвещали прибытие пашей, ага и их великолепных полков. Все палубы кишели пушками, боеприпасами и людьми.

Фенсу увел остальных обратно в пещеру. Он напомнил им: сегодня – восьмой день месяца Сиван, 5325 года еврейского календаря. Голос его эхом отражался от каменных стен, когда он начал читать молитву:

Слушай, Израиль! Господь – Бог наш, Господь один!

Во время Шавуота, в то время, когда на горе Синай нам была дана Тора, в то время, когда в храм были принесены первые плоды, давайте вспомним, что смерть – это не трагедия, а начало. А посему пусть врагов, вторгающихся в Твой храм Мекор-Хаким – источник жизни, – поразит меч Твой, о Господь…

Когда молитва была закончена, все выпили козьего молока, подслащенного медом. Елена с Коулом выбежали из пещеры, чтобы загнать внутрь всех кур и трех оставшихся коз. Остальных Мария забрала с собой в Биргу. Очаг потушили, чтобы дым не заметили враги. Фенсу перерезал горло одной козе и разделал ее. Остальных коз рано или поздно ждала та же участь. Все зависело от того, когда турки подойдут достаточно близко, чтобы услышать их блеяние.

Иудеи в пещере Мекор-Хаким заняли свои места и замерли в ожидании.

В Биргу, в подворье церкви Святого Лаврентия, там, где шел восемнадцатый день месяца мая 1565 года христианской эры, великий магистр торжественно обратился к своим рыцарям. Позади него, в серебряном чехле с инкрустацией, на бархатной стойке лежала самая священная реликвия ордена – отрубленная рука Иоанна Крестителя.

– На наш остров надвигается целая армия варваров. Нам предстоит великая битва между христианством и магометанством, – произнес ла Валетт стальным голосом. – Мы – избранные воины Христовы! Надежды всех христиан связаны с нашими усилиями! Если Небесами нам начертано отдать наши жизни, лучшего случая не найти!

Рыцари разделили Тело и Кровь Христовы, взяли в руки оружие и вышли из церкви, спеша по своим наблюдательным постам.

На борту галеры «Алиса» была пятница, шел 972 год от хиджры, переселения пророка Мухаммеда. Под развевающимся зеленым флагом Мухаммеда с османским полумесяцем Аша-реис завершил омовения и преклонил колени на молельном коврике. Он слушал пылкую молитву моккадема с флагманского корабля, чей голос разливался над утренним туманом, над морем и флотом.

А неверующие попадут в ад, когда Аллах отделит грешников от праведников.

Грешников Он свалит в кучу, одного на другого, и отправит в ад. Воистину они обречены на поражение.

И сказал Аллах: «Я вселю страх в души неверных, а потом отрублю им голову и каждый палец…»

В приходской церкви Святой Агаты в Биргу монсеньор Доминико Кубельес отслужил мессу. Помогал ему викарий Джулио Сальваго. Епископ призвал ангела смерти прогнать врагов Господа.

Во имя Отца, Сына и Святого Духа, аминь. О Вселюбящий и Всемогущий Отец, сохрани своих солдат, борющихся со тьмой во имя Христа. Мы помним слова Иисуса, который сказал: «Мне дана всякая власть на небе и на земле. Так идите, научите все народы, крестя их во имя Отца, Сына и Святого Духа…»

Женщины перекрестились, прижали к себе детей и заплакали. Мужчины перекрестились,