— Колодец смерти или колодец вечной жизни?

— Если это кто-то считает за жизнь, то у него явно проблемы с головой. Ну, или с юмором.

Он хрипло засмеялся.

Во время долгого перемещения от одного священного кольца к другому я снова вспоминала легенду о страшном регионе. Это сейчас страшном, но когда-то он был самым славным и бесценным…

Изменения Холмов грез произошли задолго до того, как фадрагосцы узнали об эльфах, людях и балкорах. У нескольких рас имелась чудодейственная территория: пологие холмы раскинулись от края леса к горам и купались в солнечном свете. Днем витала над ними и живительная сила. Стоило только существам прийти туда, как все жизненные тяготы отпускали, сердце наполняла радость, дышать становилось легче — и мысли прояснялись. Но совсем не эти чудеса высоко ценились в тех местах.

Холмик жизни находился южнее. Днем теплые огоньки ютились у его подножия и прятались в травинках, приманивая всех живых, кто нуждался в исцелении. Слепые там прозревали, глухие обретали слух, немые уходили искусными сказочниками. Достаточно было лишь встать на него и попросить — за себя, за немого, за кого угодно.

И приходили фадрагосцы часто, просили много и, казалось, получали куда больше. Но казалось так не всем и лишь до поры до времени.

Однажды возникла у двух беловолосых шан’ниэрдов идея о долголетии. Решили они, что целительный свет на холмике может продлить жизнь, или вовсе — бессмертие подарить. Собрали они жителей в крупных поселениях и поделились своими мыслями. Многим захотелось, чтобы близкие и родные жили как можно дольше, поэтому поддержали жители целеустремленную расу в их желании. Тогда шан’ниэрды подсказали заинтересованным, как поступать дальше.

Начали приходить к холмику жизни здоровые существа и просить еще здоровья. Целительный свет поднимался к ним из-под земли, касался тел и быстро прятался обратно — не понимал он, чего от него хотят. Тогда просьбы стали звучать прямолинейно — фадрагосцы просили бессмертия. Сила отказывала…

Долго ли тянули с новыми идеями шан’ниэрды — неизвестно, но в конце концов решили сами разобраться в природе силы. Снова они пришли в крупное поселение и поделились мыслями с его жителями. Не всем понравилось то, что предлагали сделать шан’ниэрды. Попытались недовольные существа образумить односельчан, но слушать их отказались — прогнали с площади. Больше не вмешивались они, только и наблюдали за всем издали.

Вскоре выбрали шан’ниэрды нескольких крепких мужчин и увели за собой в Холмы грез, где и начались поиски бессмертия. Надеясь отыскать источник, мужчины раскопали холмик. Чем глубже копали, тем, казалось им, ярче светились огни под землей. Трудяги готовы были работать и днем, и ночью, чтобы скорее заполучить желаемое. Вот только целительный свет с наступлением заката угасал.

Через несколько дней мужчины выкопали целый колодец, но ничего так и не нашли. И может, отчаялись бы, остановились, но сила вновь и вновь появлялась с рассветом и радушно готова была исцелять — будто дразнила. Тогда разозлились беловолосые шан’ниэрды, и осенили их головы гневные мысли. Вероятно, огонь этот никакой не добрый, а, наоборот, корыстный! И ленивый к тому же. Питается он болезнями, которые мало того, к нему существа сами приносят, так еще потом и благодарят его за это.

Опять отправились шан’ниэрды в крупное поселение. Собрали жителей на площади, важным открытием поделились и запретили заболевшим ходить к холмику-обманщику. Многие, выслушав их, начали спорить, но сварливых и вечно недовольных быстро осадили и разогнали по домам.

С тех пор пускали к раскопанному холмику только здоровых существ. Те спускались в колодец и требовали бессмертия. Иногда только за себя, иногда за знакомых, а бывало и зверей диких приводили, и за них просили. Хитрецы надеялись, что забота о чужих и невинных скорее вознаградится. Однако огни были равнодушны. Так всем казалось…

Незадолго до полнолуния неведомая сила потянула многих в Холмы грез. Взволнованные, они столпились у колодца: и разумные существа, и звери, позабывшие об инстинктах, — все те, кто просил и о ком просили. Толпа с трепетом проследила за смертью Солнца и с тревогой встретила круглую Луну. Она и наградила их тем, о чем они без устали просили.

И поняли вдруг фадрагосцы, чьи огни их исцеляли, и почему бессмертия от них не дождались. Солнце делилось с ними тем, чем само обладало… Существа же требовали бессмертия, и тогда Солнце просило Луну подарить им вечную жизнь. На закате оно умирало, забывало прошлую жизнь, а в новой — вновь и вновь жалело существ. И опять уговаривало холодную Луну поделиться бессмертием. И хоть равнодушна Луна, но ничего не забыла, все мелочи помнила, а поэтому не стерпела — уступила. Собрала всех к колодцу, дождалась, когда погаснут последние живительные лучи, и опустила на земли свои силы. Окутала ими надоедливых существ, проникла в тела, остановила сердца. Не тронула холодом лишь разум.

С мертвыми, неподвижными телами ждали бессмертные милосердия. Мысленно молили о вечной жизни, молили подарить им способность двигаться, чувствовать насыщения и удовольствия, а также тепло живых тел. Но все свои крохи любви Луна берегла для Солнца, поэтому молчала.

На рассвете родилось молодое Солнце, услышало жалобы холодных существ, застывших в одном месте. Рассказали они, что бездушная Луна обманула их. Коварно заманила к исцеляющему колодцу и отобрала жизнь вместо того, чтобы подарить бессмертие. Наивное, оно поверило. Прониклось чужой бедой и попросило Луну о помощи. Луна в тотчас согласилась.

В ту же ночь Луна подарила им силу, сияющую холодным нефритом. Она позволяла двигаться, чувствовать тепло живых тел, испытывать голод и удовольствие от насыщения.

Ни живые и ни мертвые. Зато бессмертные.

Нежить набросилась на беловолосых шан’ниэрдов сразу же, как смогла двигаться. Била, рвала, но убить не могла. Призраки их сияли блекло-зеленым светом, могли говорить и даже собирать себя по частям. За ночь они оправдывались и нашли единственного виновника — Солнце. Как можно быть таким наивным? Добром нельзя раскидываться, а желать его надо с умом.

На рассвете поднялось Солнце. Забыв прошлую жизнь, не понимало оно, почему странные, очень холодные существа ругают его. Обращалось к Луне, но та ничего не рассказывала. Ждала ночи.

Ночью Луна наказала нежить. Отобрала у бессмертных существ долгую память и терпение, а колодец напитало силой, чтобы привязать их к нему. Не всех она удержала, и со временем разбрелись они по Фадрагосу. Но большая часть все равно тянется туда, где все началось.

* * *

Мы переместились в регион Ящеров к полудню, где удалились от священного кольца в рощу и заранее обустроили лагерь. К посещению Холмов грез готовились так, словно шли на смерть. Впрочем, судя по виду ребят, так и было. Роми с Кейелом даже соорудили три шалаша и замаскировали их ветками и листвой со всех сторон. На случай, если кто-то вернется сюда раненым, у нас будет какое-никакое убежище для отдыха. Потом были споры и обсуждения планов. Кейел настаивал на том, что без пеших путников справится быстрее, попытался было придумать причину, чтобы не брать меня, но не сумел. А может, и придумал, но под моим растерянным взглядом не сумел молвить ни слова больше. Елрех сразу же отказалась отпускать нас двоих в опаснейший регион Фадрагоса, а Роми ожидаемо поддержал ее. Вскоре Кейел признал, что сейчас вообще не время разделяться и что каждому из нас выгодно отыскать сокровищницу. Если в Фадрагосе назревает война, то у любого с сокровищами и тайнами Энраилл на руках появятся козыри.