каждого выпуска. Летом 1935 года они уже захотели издать «Грибы с Юггота» на мимеографе. Запал вновь иссяк, но одним эта задумка была примечательна (об этом позже). До ума Энгер и Смит довели, пожалуй, одно: краткий очерк об Э. Хоффмане Прайсе, с которым их свел Лавкрафт, в номере Fantasy Fan за декабрь 1934 года.

В переписке, которая прекращается только со смертью Лавкрафта, он обсуждает с Энгером сугубо «странный» жанр и любителей фантастики, не изменяя своему неотъемлемому уважению к любому собеседнику.

Куда более видной фигурой был Дональд А. Уоллхейм (1914–1990) из Нью-Йорка (который почти все время жил в Риго-Парк, районе Куинса). В 1935 году он принял под свое начало «Вестник Международной гильдии научной фантастики» (International Science Fiction Guild Bulletin) от Уилсона Шепэрда и под названием Phantagraph выпускал его до 1946 года. Журнал более-менее регулярно выходил столько лет, что по значимости уступает разве что Fantasy Fan, хотя содержал иной раз не больше четырех страниц. Из Лавкрафта в нем публиковали разве что сонеты из «Грибов», стихи в прозе и тому подобное после его смерти. Их с Уоллхеймом переписки найти не удалось, но берет начало она явно не раньше 1935 года. С годами Уоллхейм сильно поднялся в фантастической среде – главным образом как редактор журнала Avon Fantasy Reader (1947–1952) и многих научно-фантастических сборников. Он и сам сочинял фантастику для молодежи.

Итак, тридцать пятый год выдался богатым на письма, а также и на визиты старых и новых знакомых. Например, к Лавкрафту заглянул Роберт Эллис Моу (1912–1992?), старший сын его давнего коллеги по самиздату Мориса У. Моу. Роберта писатель знал с 1923 года, когда тому было одиннадцать лет; теперь же, в двадцать три, он работал в «Дженерал Электрик» в Бриджпорте, штат Коннектикут, и второго-третьего марта заехал в гости на своем автомобиле. Лавкрафт поводил его по старинным достопримечательностям Провиденса, затем и Ньюпорта; съездили в Уоррен, Бристоль, Ист-Гринвич и Уикфорд. Через три дня после отъезда Моу Лавкрафт в одиночку нагулял двенадцать миль до заповедника Куинсникет севернее Провиденса5.

В первой половине мая к нему заглянул еще один гость:

«Неделю назад читаю у себя ночью газету, как вдруг заходит тетя и (с приятным удивлением) представляет мне некоего мистера Кеннета Стерлинга. Наш важный гость оказался… юнцом-еврейчиком мне по пояс: голос детский, щеки еще не знакомы с грубым касанием „Жилетта“ [sic], сам в брюках – длинных, даже гротескных для такого щуплого мальчугана».

Стерлингу (1920–1995) тогда не было и пятнадцати. В Провиденсе его семья осела недавно, учился он в высшей школе «Классикал» и состоял в так называемой Лиге научной фантастики. Услышав о мастере-фантасте по соседству, он с юной непосредственностью не постеснялся заявиться к нему на порог и за разговором о науке и фантастике раскрылся с неожиданной стороны:

«Черт возьми, этот бесенок не глупее тридцатилетних. В научных повестушках замечает недочеты, начитанный, схватывает на лету, вкусом не обижен, критикует со знанием. Уже издал один рассказ в Wonder… идей – еще на сотню… Главное, чтобы не вырос занудой. Впрочем, мешать его развитию не стану. В крайней степени многообещающий мальчишка (кстати, метит в биологи)»6.

Стерлинг заглядывал к нему в гости в течение еще нескольких месяцев, а затем осенью 1936 года поступил в Гарвард. Закончит он учебу в 1940-м, защитит диссертацию в университете Джона Хопкинса и много лет проработает в Колумбийском врачебно-хирургическом колледже и ветеранском медицинском центре в Бронксе. Его интерес к «странной» фантастике угас быстро, но оставил после себя кое-что любопытное.

В конце апреля к Лавкрафту опять приехал Роберт Моу, и они второй раз наведались в Ньюпорт, а затем и в город китобоев Нью-Бедфорд (но музей китобойного промысла оказался закрыт). Затем они побывали на юге Массачусетса и юго-востоке Род-Айленда, куда Лавкрафт раньше не мог добраться без машины: «Волшебные девственные поля с каменными стенами и белоснежными пасторальными деревушками в колониальном новоанглийском стиле. Самые красивые – Адамсвилль и община Литтл Комптон в Род-Айленде. В Адамсвилле стоит единственный в мире памятник курице – точнее, нашей род-айлендской уникальной породе»7. Сегодня там почти та же идиллия. В Провиденс возвращались через Тивертон, Фолл-Ривер (для Лавкрафта он «ужасно уродливый мукомольный городишко на самой границе» – и заслуженно) и Уоррен, где пировали мороженым.

В первых числах мая Лавкрафт отправился в Бостон к Эдварду Х. Коулу, а также заглянул и в любимый Марблхед (невзирая на аномальный холод). Тем временем в НАЛП назрели раздоры касательно любительского статуса ассоциации. Лавкрафт старался держаться в стороне (негласно занимая сторону самых, по его мнению, достойных, кто помогает делу самиздата), но позже против воли и сам втянулся в спор. Пока что он лишь наблюдал.

Двадцать пятого мая в Провиденс заехал Чарльз Д. Хорниг, бывший редактор Fantasy Fan. Лавкрафт устроил ему экскурсию, как всем гостям, и Хорнигу понравилось: город напомнил ему родной Элизабет, штат Нью-Джерси. Сопровождал их Кен Стерлинг.

Нужно сказать, что в тот период Лавкрафт продумывал новое южное турне – последнее в жизни, – поскольку в мае Барлоу вновь позвал его погостить во Флориде. Лавкрафт был за, но вставал финансовый вопрос. Двадцать девятого мая, впрочем, он с надеждой заключил: «Считаю сестерции. Должно хватить!»8

В путь он тронулся пятого июля. Время поджимало, и в Нью-Йорке встретиться не вышло даже с Фрэнком Лонгом – лишь подписать ему и другим открытки в бруклинском парке и поехать на автобусе в Вашингтон. Там он сразу сделал пересадку до Фредериксбурга, где по приезде шесть часов гулял и подписывал открытки, затем утром седьмого числа оказался в Чарльстоне. Дважды он спал в дороге, не тратясь на гостиницу, но там целый день знакомился с городом и заночевал в общежитии YMCA. До вечера восьмого июля он, похоже, вновь гулял – Чарльстон пришелся ему по душе, – а ближе к вечеру сел на автобус до Джексонвиля (там он спал в гостинице «Арагон»). Утром девятого Лавкрафт выехал в Делэнд.

И вновь не известно, как они с Барлоу отдыхали (а отдыхали крайне долго: с девятого июня по восемнадцатое августа). Нам остаются лишь редкие письма; мемуаров ни тогда, ни после Барлоу не оставит. Кое о чем Лавкрафт упоминает в открытке к Дональду и Говарду Уондри:

«Все почти как в том году, разве что теперь дома отец Боба, отставной полковник. Заезжал на побывку и брат Боба Уэйн, замечательный малый двадцати шести лет; сейчас вернулся в часть лейтенантить. Боб соорудил в дубраве на