или к чему это может привести, или даже хочешь ли ты, чтобы это куда-то привело, но прямо сейчас меня волнует только настоящее.

Дульси с трудом сглотнула. Неужели она действительно снова делает это? Предлагает себя мужчине, не прося ничего взамен?

Рафаэль не сводил с нее глаз. У Дульси перехватило дыхание, чувства не поддавались описанию, а мысли путались. Внезапно в ее голове прояснилось, она поняла…

«Я влюбилась!»

Разумеется, любовь была причиной всего… Ее смелое поведение, импульсивные поступки. Она влюбилась. По уши. С самой первой встречи.

Ее сердце затрепетало. Но что сказать? Что сделать? Любовь с первого взгляда — это ведь сказка, едва ли правдоподобная, не так ли?

О, если бы Раф позволил ей показать, что она чувствует! Тогда бы он все понял и поверил. И возможно, он бы тоже проявил свои чувства.

Или нет.

О боже! Что, если она толкает себя к новой душевной боли и разочарованию? Но как повернуть назад, когда желание горит внутри ее сильным, ярким пламенем? Она хотела его больше, чем когда-либо, больше всего на свете. Конечно, Раф мог это видеть. Конечно, теперь, после того, что только что произошло в Зале ста колонн, после того, что она только что сказала ему, он снова пригласит ее на яхту.

Надо. Только. Подтолкнуть.

— Раф… — она облизнула пересохшие губы, сердце бешено колотилось, — ты понимаешь, о чем я говорю?

Долгую секунду он не сводил с нее глаз, затем кивнул:

— Да. Ты даешь мне свободу действий. И не думаешь о последствиях.

Но он должен. Из-за этого сбивающего с толку огонька в ее глазах, проникающего прямо внутрь, заставляющего его сердце трепетать.

Какое новое чувство! Волнующее, как опасность. Это было именно то, что он чувствовал — притягательную силу опасности. Пальцы Дульси играли с волосами у него на затылке, и его тело отвечало, — это было не скрыть. Дульси ожидала, что он сдастся и снова пригласит ее на яхту.

Боже, как он хотел этого! Каждой клеточкой тела. Но не мог! Не должен!

Раф с трудом сглотнул, желая, чтобы огонь внутри угас. Честность — самое большое препятствие. Самое трудное. Он так и не признался в самом главном… Следовало рассказать Дульси обо всем, когда она спрашивала о его семье, но он не рассказал, потому что не желал омрачать один из самых прекрасных дней в его жизни. Его прежней свободной жизни.

Его внутренности скрутились в тугой узел. Он станет королем Бростовении! Через двенадцать месяцев. Он не хотел тратить драгоценное время на разговоры об этом с Дульси. Он хотел наслаждаться ее обществом, ее смехом, этой озорной искоркой в ее глазах. Он хотел поговорить о привычных вещах, о том, что он любил, а не о том, что станет реальностью совсем скоро. Может быть, это слабость, цепляться за удобные темы — Гауди, архитектуру, конференцию, все страсти, которые пылали внутри, — но он ничего не мог с собой поделать. Будущее было стеной, которую у него не хватало желания пробить, особенно теперь, когда Дульси была по одну сторону с ним. Как только расскажет ей все, что было бы мудрым поступком, то отпугнет ее, а значит, он не хотел быть мудрым. Он хотел этих простых отношений, что были у них, хотел удержать это, забыть обо всем остальном…

Но он не мог забыться, не мог позволить себе затащить Дульси в постель, делать с ней все, что он хотел, пока она не узнает правду, потому что это было бы неправильно. А продолжать молчать — да, так было бы проще, но… Рафаэль Муньос не хотел быть самым большим обманщиком в мире.

Нет смысла притворяться, что он не хочет ее. Но ему надо найти какую-то убедительную причину, почему он отвергает ее предложение, что-то, что не причинит ей боль.

Что-то или кто-то…

Брианна!

Боль была настоящей, она выбила почву у него из-под ног. Почему бы не воспользоваться этим? Ради Дульси…

Раф отстранился и убрал ее руки со своей шеи, взял их в свои ладони.

— Дульси Браун, мне нужно сказать тебе кое-что… Объяснить, почему я не могу воспользоваться твоим предложением.

Она потрясенно смотрела на него, а потом прищурилась и покачала головой.

— Постой, Раф! Ты хочешь меня. Я это знаю. Даже не пытайся отрицать это.

— Я и не отрицаю! — Рафаэль отпустил ее ладони и, как темпераментный южанин, которым отчасти он и являлся, комично вскинул руки, надеясь вызвать у нее улыбку. — И даже не пытаюсь! — Выражение ее лица немного смягчилось, и он воспользовался моментом, взяв ее за плечи: — Я схожу по тебе с ума, Дульси Браун.

Она нахмурилась:

— Тогда почему?…

— Потому что… Как бы это сказать… Ты заслуживаешь человека, который будет полностью посвящен тебе. Цельного человека. Я таковым сейчас не являюсь.

— Из-за твоей потери?

— Да, но дело не только в этом. — Раф опустил глаза, воскрешая в памяти ощущения того дня, боль и недоумение после слов Брианны, что им пора расстаться. Теперь все это казалось странно далеким. Но потом это пришло, нарастая снова, это кольцо, прожигающее дыру в его кармане, этот столик на крыше, заказанный в «Джанелли», ее любимом заведении, этот стук сердца, этот трепет предвкушения, это возвращение в квартиру, к выстроившимся в ряд упакованным чемоданам и холодному взгляду Брианны.

Раф вдохнул и поднял глаза, снова встретившись взглядом с Дульси.

— Дело в том, что я все еще переживаю из-за того… из-за той, с кем планировал прожить всю жизнь.

Дульси изумленно заморгала.

— Вы были помолвлены?

— Нет, но я собирался сделать предложение. У меня было кольцо, назначено свидание в шикарном ресторане, но, когда мы вернулись домой, выяснилось, что она… Брианна… уже собрала вещи и ждала, чтобы попрощаться.

— В тот же день? — Дульси недоверчиво прищурилась.

— Да. — Он неожиданно почувствовал горечь, его плечи поникли. — Все так совпало. И я этого не предвидел. Может быть, я просто был на другой волне!

— Или она…

Раф помолчал и, сделав глубокий вздох, сказал:

— А через два месяца произошел несчастный случай.

— О, Раф… — Она сделала шаг вперед и взяла его руки в свои. — Тебе через многое пришлось пройти. Я бы могла помочь тебе. Я хочу этого.

«Переспав с тобой», — говорили ее глаза.

— Я знаю, но это было бы нечестно. Ты говоришь, что тебя не волнуют последствия, но это не так. И я не хочу, чтобы тебе было больно, Дульси. Ты мне слишком нравишься, чтобы так рисковать.

Она долго смотрела на него, а затем отступила на