– Что это я здесь делала?

– Ела свечу, – сквозь смех ответили мы ей.

– Это я заставила тебя делать это. Это я, я, я! – кричалаАннет, танцуя вокруг ошеломленной Фелиции.

Та с ненавистью посмотрела на нее и сделала несколько шаговвперед.

– Так это ты выставила меня на посмешище? – угрожающепроизнесла она. – Ну, я это тебе припомню. Я убью тебя, мерзавка.

Она проговорила это зловещим спокойным тоном, от которогодаже у меня по спине пробежали мурашки, а испуганная Аннет бросилась в толпуребят и спряталась у меня за спиной.

– Спаси меня, Рауль! Я ее боюсь, – заверещала она. – Этобыла только шутка, Фелиция, только шутка.

– Мне не нравятся подобные шутки, – произнесла Фелиция. – Тыпоняла? Ненавижу тебя. Ненавижу вас всех.

Из ее глаз брызнули злые слезы, и она убежала.

Аннет была не рада своему первому успешному гипнотическомуопыту и больше никогда не повторяла его, но начиная с того дня ее влияние наФелицию еще более укрепилось.

Пожалуй, Фелиция всегда ненавидела Аннет, но ее тянуло к нейкак магнитом. И после розыгрыша во дворе она бродила за ней как собачка.

Вскоре, мсье, для меня нашлась постоянная работа, и я возвращалсядомой, в частный пансионат мисс Слейтер, лишь изредка, во время отпусков. МечтаАннет стать танцовщицей никем не воспринималась всерьез, но с течением времениу нее обнаружился хороший голос, и мисс Слейтер отдала ее учиться пению.

Аннет была не только честолюбива, но и обладалапоразительным трудолюбием. Все, чем бы она ни занималась, она делала какодержимая. Обеспокоенной мисс Слейтер нередко приходилось сдерживать ее, таккак она боялась за ее хрупкое здоровье. Однажды она призналась мне:

– Я знаю, с какой нежностью ты относишься к Аннет. Уговориее не работать так много. В последнее время у нее появился странный кашель,который мне не нравится.

Но вскоре жизнь забросила меня далеко. От Аннет пришло одноили два письма, за которыми последовало долгое молчание. Пять лет я проработалза границей, не имея от нее никаких известий.

Потом, по возвращении, мое внимание неожиданно привлеклаафиша, на которой я сразу же узнал мою маленькую Аннет, Аннет моего детства. Втот же вечер я отправился на представление в театр. Аннет пела на французском ина итальянском. Она была великолепна на сцене. В антракте я зашел к ней вуборную. Узнав меня, она бросилась мне на шею.

– О, Рауль! Мой Рауль! – всхлипывала она, размазывая грим. –Как прекрасно, что ты меня нашел. Где ты скрывался все эти годы?

Я начал было рассказывать ей о моих странствиях, но заметил,что она меня не слушает, и замолк.

– Видишь, Рауль, я достигла…

Она обвела рукой комнату, уставленную многочисленнымибукетами.

– Добрая мисс Слейтер может гордиться тобой.

– Старушка Слейтер? Она бы убила меня, если бы знала. Тызнаешь, она готовила меня для консерватории, для этих скучных концертов,похожих на богослужение. А я, я – артистка. Только здесь, на сцене варьете, явстречаю настоящее поклонение, чувствую, что живу, понимаешь, живу!

В этот момент в уборную вошел представительный красивыймужчина средних лет. Он косо посмотрел на меня, и Аннет защебетала:

– Познакомься, Витольд. Это – мой друг детства. Он здесьпроездом. Увидел меня на афише…

Незнакомец сразу смягчился и любезно раскланялся со мной.Нисколько не стесняясь моего присутствия, он достал дорогой браслет, отделанныйрубинами и бриллиантами, и, защелкнув его на запястье Аннет, поцеловал ее вшейку. Когда я собрался уходить, она торжествующе посмотрела на меня и, подойдяко мне, радостно, как-то по-детски прошептала:

– Видишь, я достигла этого. Теперь весь мир передо мной.

Но когда я выходил, я слышал ее сухой лающий кашель. Япрекрасно понял, что он означает. Это было наследство ее чахоточной матери.

Еще раз я увидел Аннет спустя два года. Она искала спасенияв доме мисс Слейтер. Ее карьера была кончена. Врачи были бессильны остановитьее скоротечную чахотку.

Боже! Я никогда не забуду ее одержимый взгляд, лихорадочныйблеск ее глаз. Она лежала в беседке в саду, так как врачи предписали ей день иночь находиться на свежем воздухе. Щеки ее впали, а сквозь бледную пергаментнуюкожу проступали яркие пятна.

Она приветствовала меня с отчаянием обреченной, но еще неверя в близкий конец:

– Как я рада снова видеть тебя, Рауль. Ты представляешь, ониопасаются, что я не поправлюсь. Шепчутся за моей спиной, а в лицо говорят успокоительныеглупости. Но это неправда, Рауль! Слышишь, неправда! Я не позволю себе умереть.Умирать сейчас, когда передо мной только раскрылись все прелести жизни?Главное, чтобы была воля к жизни. Об этом теперь пишут все медицинские светила.А я, ты знаешь, не из слабеньких, которые покорно опускают руки. Я не сдамся!Внутренне я уже чувствую себя лучше. Вот, послушай!

Она приподнялась на локте, лихорадочно ища подтверждениясвоих слов на моем лице, а потом бессильно откинулась на подушки, сраженная непреодолимымприступом кашля, сотрясавшим ее хрупкое тело.

– Кашель – это ничего, – проговорила она, отдышавшись. – Идаже кровь не пугает меня. Я еще удивлю всех этих докторишек. Главное – воля.Лишь ее нужно принимать в расчет. Запомни, Рауль, я буду жить!

Вы понимаете, джентльмены, что это было потрясающее, жалкоезрелище. В этот момент из дома вышла Фелиция Болт. В ее руках был поднос, накотором стоял стакан горячего молока. Она протянула поднос Аннет и с затаеннымзлорадством и удовлетворением наблюдала за тем, с какой жадностью та пьет.Неожиданно Аннет перехватила ее взгляд и в ярости швырнула стакан о землю так,что он разлетелся на мелкие осколки.

– Нет, ты только посмотри, какое удовольствие доставляютэтой корове мои страдания! Она будет рада, если я умру. Стерва, еще ухмыляется.Сама ни разу в жизни не болела, ни единого дня. Ну для чего эдакой ломовойлошади столько здоровья, когда она больше ничего не видит вокруг, кроме своегостойла!

Фелиция спокойно наклонилась и собрала осколки.

– Я не обижаюсь на ее слова, – нараспев произнесла она. –Пусть болтает. Я порядочная девушка, а вот ей скоро придется гореть в аду. Богзавещал терпение, сострадание к ближнему…

– Ты ненавидишь меня! – вне себя от гнева закричала Аннет. –Ты всю жизнь ненавидела меня. Но все равно моя власть над тобой беспредельна. Яи сейчас могу заставить тебя делать все, что я захочу. На колени, корова, ешьтраву!