– Я с огромным интересом прочитал вашу последнюю книгу,доктор Кларк, – ответил он любезностью на любезность. – Хотя некоторые местамне показались сугубо научными, не совсем понятными для нас, простых смертных.

Тут в разговор вмешался Дюран:

– К чему вы склоняетесь больше, каноник, к беседе или косну? Должен вам сразу признаться, что у меня бессонница и я бы предпочелпобеседовать.

– О, конечно! Непременно! – воскликнул каноник. – Мне оченьредко удается заснуть во время ночных поездок, а книга, которую я захватил ссобой, очень уж скучна.

– У нас здесь собрался довольно необычный триумвират:церковь, закон и медицина, – с улыбкой заметил доктор.

– Однако это ни в коей мере не мешает нам обменятьсямнениями, – усмехнулся Дюран, – несмотря на то, что церковь, несомненно, будетпридерживаться духовной точки зрения, я – обыденной, мирской, выраженной вюриспруденции, ну а у вас, доктор, самый широкий диапазон суждений – от строгонаучных до парапсихологических. Представляя такие профессии, мы можем говоритьпрактически обо всех сторонах человеческого бытия и сознания.

– Положим, в этом вы не совсем правы, – осадил его докторКларк. – Существует еще одна очень важная точка зрения.

– Что вы имеете в виду? – спросил адвокат.

– Точку зрения человека с улицы.

– Разве она столь уж важна? Человек с улицы, как правило,пользуется понятиями и представлениями, которые ему навязываем мы.

– Почти, но не совсем! У него есть одно огромноепреимущество перед всеми нами – личный жизненный опыт, всегда сугубоиндивидуальный. В конечном итоге, никто не может освободиться от взаимныхсвязей с другими людьми. Я часто с этим сталкиваюсь в моей профессии. На каждогодействительно больного, обращающегося ко мне, приходится пять мнимых пациентов,единственной причиной неврозов у которых является их неспособность ужиться сокружающими, будь то дома, на службе или в обществе. В результате сеансовпсихоанализа я обнаруживал самые нелепейшие причины нервных расстройств – отаппетитной коленки служанки до замешанной на тщеславии графомании. Но всегдаглавная причина крылась в психической несовместимости, когда в результатестолкновения различных образов мышления, мнений, восприятия жизни наружувылезает дикая человеческая природа.

– Видно, вам пришлось повозиться с множеством людей срасшатанной нервной системой, – сочувственно проговорил каноник, у которогонервы были в полном порядке.

– Вот и вы говорите: «нервы, нервы», – взвился доктор Кларк.– Многие мои пациенты вот так же произносят это слово, а потом смеются,утверждая, что у них, наверное, просто расшалились нервы. Современная медициналечит не причины, о которых мы знаем не больше, чем во времена королевы Елизаветы,а следствия нервных расстройств!

– Боже праведный! – пробормотал каноник Парфитт, несколькоошеломленный такой бурной реакцией доктора на его невинное замечание. – Неужелиэто правда?

– Да! И это мы еще выдаем за достижение цивилизации, – сгоречью произнес доктор Кэмпбелл Кларк. – В недалеком прошлом человека считалипросто устроенным, примитивным животным, некоей комбинацией тела души, причем«ученые мужи» полагали, что перегрузкам подвергается первое, а душа – так,витает беззаботной легкой птичкой.

– Человек включает в себя три субстанции – тело, душу и дух,– мягко проговорил священник.

– Дух? А это еще что такое? Ну, с душой еще более или менеевсе понятно, это психика, а что вы, священники, подразумеваете под духом? Вы исами этого толком не знаете. Уже столько столетий вы бьетесь над точнымопределением духа, но до сих пор этот термин нельзя понять умом, так же как ипощупать душу руками.

Каноник уже откашлялся для того, чтобы произнести свою«научную речь», но, к немалому его огорчению, доктор не дал ему этого сделать.Он напористо продолжал:

– Уверены ли вы, что правильно выбрали само слово «дух»:может быть, «духи»?

– Духи? – спросил сэр Джордж Дюран, насмешливо вздернуввверх брови.

– Да! – перевел на него горящий взгляд Кэмпбелл Кларк. Оннаклонился и легонько хлопнул адвоката по груди. – А вы уверены в том, что вэтом бренном каркасе лишь один постоялец? Кто знает наверное… Через семь,десять или семьдесят лет разрушится это вместилище, и жилец соберет своипожитки и улизнет, оставив его на съедение червям. Настоящий хозяин дома – вы,и только вы, но не приходило ли вам в голову, что могут быть другие –бесшумные, бессловесные, незаметные слуги, делающие свою работу, о которой вы ине подозреваете? А может быть, и не слуги, а друзья, определяющие настроение,овладевающие вами и делающие вас на время «другим человеком»? Да, на время вы –король этого замка, но не забывайте и о негодяе, который тут живет.

– Мой дорогой Кларк, – нараспев проговорил адвокат, – вывселили в мою душу, или как вы там это называете, какой-то дискомфорт. Неужелидействительно моя душа является полем брани двух враждующих сторон? Что, таковыпоследние данные науки?

Теперь настала очередь доктора пожать плечами.

– То, что им является ваше тело, могу сказать точно. Что жекасается сознания, то… почему бы и нет?

– Очень интересно, – без особого энтузиазма произнес каноникПарфитт. – О да! Прекрасная наука психиатрия.

Про себя же он отметил: «Из всего этого можно сделатьвеликолепную проповедь».

Но доктор Кэмпбелл Кларк замолчал, как бы внезапновыдохшись, и откинулся на своем сиденье.

– Дело в том, – продолжал он после паузы, – что в Ньюкаслеменя как раз и ждет такой интересный случай – неврастеник, страдающийраздвоением личности.

– Раздвоение личности, – задумчиво повторил сэр ДжорджДюран. – Подобные случаи не столь уж редки. Наверное, к тому же и временнаяпотеря памяти? Мне на ум приходит дело, которое несколько лет назад разбиралосьв Верховном суде.

Доктор Кларк кивнул:

– Я помню классический случай Фелиции Болт. О нем еще многописали в газетах.

– Ну конечно! – подхватил каноник Парфитт. – Я с интересомследил за этим делом. Но это было довольно давно, лет семь назад.

Доктор Кларк вновь кивнул:

– Эта девушка вмиг стала самой большой знаменитостью.Понаблюдать за ней приезжали виднейшие ученые со всего мира. В ней уживалисьчетыре совершенно разные личности. Их так и классифицировали: Фелиция Первая,Фелиция Вторая и так далее.

– И ни у кого не возникло сомнений на этот счет иподозрений, что их просто надувают? – бдительно спросил сэр Джордж.