ЧТО ОН ВЫТВОРЯЕТ?

ЧТО ЭТО ВООБЩЕ ТАКОЕ?

Запрокидываю голову и смотрю ошарашено в каменно-спокойное лицо. Он смотрит на меня тоже.

Уравновешенно, как палач перед казнью.

Свирепею от нахлынувших обид и терзаний. Слишком много всего. Я ЖЕ НЕ ЖЕЛЕЗНАЯ!

— ОТПУСТИ ТЫ МЕНЯ! — ору, ударяя кулаками по непробиваемой каменной груди.

Начинаю барахтаться, быстро теряя силы. Бретелька падает с плеча. Моя грудь была бы голой, если бы не была впечатана в белую отглаженную рубашку.

Боюсь вообще остаться без платья.

А если он ослабит хватку, рухну на пол, выскользнув из красного скользкого щёлка.

Сейчас меня снедает желание выцарапать ему глаза. Или садануть лбом по носу.

Чувствую его тело КАЖДЫМ МИЛЛИМЕТРОМ своего. КАЖДЫЙ ТВЁРДЫЙ САНТИМЕТР. И это самое естественное состояние на свете. Вдыхаю его запах, дернувшись так, будто вдохнула цемента.

НЕЕЕЕЕЕТ!

— Отпусти! ОТПУУУУСТИИИИИИ! — требую, схватившись за лацканы чёрного пиджака.

— Закрой рот, — шепчет этот психопат мне на ухо, накрывая ладонью мою ягодицу и сжимая её через тонкую ткань. Дёргаюсь, ощущая животом его стояк, и утыкаюсь лбом в его грудь, потому что даже пошевелиться не могу. Только шумно тяну запах его тела и одежды, когда он объявляет поверх моей головы. — This is my woman[6].

[1] Потанцуем?

[2] Не бойся, малышка.

[3] Только не раздави меня, малыш.

[4] Я буду осторожен, ангел.

[5] Она со мной!

[6] Это моя женщина.

— Что ты несёшь, Благов?.. — спрашиваю, приподняв голову и глядя ему в глаза.

Стараюсь звучать возмущённо, но вышло по-дурацки взволнованно. Это объясняется трепетом моего сердечка, потому что его глаза самые карие на свете.

Ненавижу себя.

— Free, Matthews[1], - бросает Паша, не отрывая глаз от моих. В них плещется наглость, как и в его тоне.

Опасливо оглядываюсь, чтобы понять, как много людей стало свидетелями этого столкновения. Как минимум Света, которая наблюдает за нами, прикрыв от восторга рот. Ещё несколько человек поглядывают с любопытством, не пытаясь его скрывать.

Мой ухажёр сливается, даже не став спорить. Он выглядит так, будто способен сломать Благова об колено, мог бы спросить, что я сама об этом думаю, мне показалось, мы успели стать друзьями.

Вздрагиваю, поджимая плечо, и смотрю на Пашу негодующе, потому что он проводит пальцами по голой коже от моего локтя до предплечья, возвращая на место бретельку, умудрившись сделать этот простой жест до невозможности интимный.

— Что ты делаешь? — пищу, снова утыкаясь лбом ему в грудь, потому что его пальцы теперь мягко проходятся по моим позвонкам до заднего выреза платья.

Вниз, потом вверх.

Аааааа…

Приятное покалывание растекается по шее и спине.

У меня не было какого-то плана, а теперь и не появится.

Я наслаждаюсь.

Можете сжечь меня на костре за это, но я цепляюсь ладонью за широкое плечо, обхватив его со спины, и закрываю глаза, прижавшись к нему щекой. Рука на моей талии расслабляется, и я теперь могу дышать свободно, но это не особо способствует шевелению моих мозгов. Может, у меня их уже совсем не осталось, после того, как он назвал меня «своей женщиной».

Тогда он — мой мужчина?

Кажется, в этом уравнении есть ещё один элемент, но сейчас не могу вспомнить какой.

— Знаешь, что делают с пьяными полуголыми идиотками на таких вечеринках? — спрашивает Благов, склонившись к моему уху, и начиная медленно покачивать нас в танце, хотя из динамиков долбят ритмичные авторские биты.

— Я не идиотка… — отзываюсь, утыкаясь носом в воротничок его рубашки.

Не самый лучший ответ, выходит, я соглашаюсь с двумя другими характеристиками. Но, он все равно всегда был быстрее и острее на язык, поэтому даже не надеюсь победить его в словесном поединке. Плюс ко всему, мне совсем не хочется думать, когда повсюду его тело. У меня есть занятие поинтереснее — тереться о его грудь, вдыхать его запах, касаться кожи губами. Жаль, что я не достаю до шеи и татуировки.

Может, через секунду он скажет что-нибудь такое, от чего я буду вынуждена уйти или убежать навсегда, так что у меня не так много времени.

Паша зарывается пальцами в мои короткие волосы и щекочет под ними, заставляя покрываться мурашками и жмуриться. В противовес своим нежным манипуляциям, он заканчивает мысль:

— Их трах*ют в туалетах или машинах. Иногда, бывает, даже домой приглашают, но это редко.

Звучит отвратительно.

— Я не трах*сь… — сообщаю ему, решив больше не делать из этого секрета. — Я занимаюсь любовью…

— Я, бл*ть, не сомневаюсь, — смеётся он мне в волосы, а спустя секунду жёстко добавляет. — Главное, чтобы ты успела об этом предупредить, когда тебя, дуру, нагнут в туалете. Что тогда делать будешь?

— Ты скажи! — возмущённо говорю я, поднимая голову и упираясь в его грудь ладонями. — Ты же у нас всё знаешь!

Он усмехается, глядя мне в глаза, и снова сдавливает мою талию, а вторая рука накрывает мою голову.

— Не рыпайся, — бормочет он, целуя мой висок. Эти его касания меня настолько сбивают с толку, что я не понимаю, как себя вести. — Мы с тобой в охерен*ой заднице, КАтёнок.

— Потому что у тебя эрекция?.. — решаю быть ужасно прямоленейной я, ощущая чувственные шевеления в животе, потому что каменный бугор в его брюках давит мне на пупок.

Мне безумно хочется ощутить это давление в другом месте, и от этих опасных мыслей это самое место сжимается.

Опять жмурюсь.

Чёрт.

— Нет, — отвечает Паша, целуя мой лоб. Вот опять. — Потому что, моя бывшая — сестра Батутина, президента клуба. А я уже неделю виц-президент.

— Бывшая?.. — спрашиваю, снова вскидывая голову и глядя на него распахнутыми глазами.

— Это всё, что ты услышала? — совершенно неправдоподобно имитируя мой голос, спрашивает он и обхватывает ладонью моё лицо, а большой палец руки гладит ямочку под моей нижней губой и нежно оттягивает её, проведя подушечкой по внутренней стороне. Я не знаю, что он делает с моим ртом в своей голове, но чувствую, как шевельнулся его стояк в штанах, на что мой живот реагирует тягучим спазмом, а соски напрягаются.

Паша плотоядно смотрит на меня, потом вздыхает и поднимает глаза к потолку. Снова накрывает ладонью мой затылок, возвращая мою голову на место и шепчет:

— Бл*ть…ты когда-нибудь начнёшь носить лифчик?