Остальные служанки благоразумно попрятались по своим углам и сосредоточенно делали вид, что увлечены срочной работой.

Если коротко, то опять у него ничего не получилось.

Сам он, сидя в кабинете с бутылкой виски пытался осмыслить всё произошедшее. И дело даже не в том, что провалилась попытка устранения этого упрямого Антонова, который наотрез отказывался умирать.

Хрен бы с ним, сегодня не получилось, завтра его точно достанут.

А вот известие о том, что Елизавета Антонова загадочным образом исчезла, подкосило его капитально. Это означало, что все его усилия, все затраты, всё это пошло прахом.

Сейчас всё вернулось к тому состоянию дел, которое имелось на момент возвращения Андрея Антонова на планету. Нет, всё гораздо хуже…

Помимо потерь собственной техники и людей, у него полностью исчерпан кредит доверия со стороны господина Овечкина. А это очень, очень плохо.

Но, хвала богам, есть ещё немного времени. Надо собраться с силами, усилить гвардию наёмниками и раздавить противника.

Хватит уже пытаться отделаться малой кровью и изобретать какие-то хитроумные комбинации. Надо просто напасть, и выжечь там всё к чёртовой матери, чего бы это ни стоило.

На фоне этих размышлений Василий Силыч уже оприходовал больше половины бутылки, стоявшей перед ним. Тряхнув головой, он потянулся к сенсору вызова прислуги.

Когда дверь приоткрылась и внутрь боязливо заглянула горничная, он прорычал:

— Аполлинария… — и, продолжая глядеть налитыми кровью глазами на служанку, ожидающую продолжения фразы, вдруг заорал, — позови мне Аполлинария, ты, корова тупая! Бегом!

Служанка невнятно пискнула и в тот же миг исчезла за дверью.

— Меня окружают тупицы, — зло подумал Троекотов, дрожащей рукой наливая себе ещё немного виски в толстостенный стакан, — вот, за что мне всё это?

Через пять минут за дверью послышались шаги, дверь приоткрылась.

— Разрешите? — услышал Троекотов вежливый вопрос своего начальника гвардии.

— Да, заходи, — бесцветным голосом ответил Василий.

Господин Дратвин вошёл и без приглашения опустился в кресло, стоявшее напротив стола хозяина.

— Что скажешь по результатам проведённой операции, ну и вообще, по ситуации? — Троекотов оторвал немного помутневшие глаза от созерцания стакана и с безысходностью во взгляде посмотрел на Аполлинария Александровича, — скажи мне, почему мы опять так облажались?

— Я проанализировал действия противника, — начал главный силовик рода, — и пришёл к выводу, что Антонов был прекрасно информирован обо всех наших шагах.

— Ты уверен? — вскинулся Троекотов, — и если он, действительно, всё знал, то как эта информация к нему попала?

— Я совершенно уверен в том, что ему было известно всё, — он на секунду замялся, — ну, или почти всё. Иначе объяснить то, что его люди смогли превентивно уничтожить батарею автоматических мортир невозможно, — он сделал паузу, — и то, что им как-то уж очень быстро удалось уничтожить практически все наши огневые точки вокруг места вашей встречи, я тоже не могу объяснить ничем иным. Да и мех свой они приволокли не просто так…

— Значит у нас завелась крыса? — пополам хрустнул карандаш, который Троекотов до этого нервно крутил в пальцах.

— Не уверен, — ответил Дратвин, и сразу же пояснил свой ответ, — позицию для артиллеристов я выбирал сам, и они, до момента прибытия на место, не имели ни малейшего понятия о том, откуда именно они будут работать.

— А наши снайперы?

— То же самое, — Дратвин явно пытался сейчас сам для себя найти правдоподобное объяснение всей этой мистической ерунде.

— Тогда почему? — Троекотов тоже терялся в догадках.

— У меня пока есть одно предположение, которое не противоречит логике и, в то же время, объясняет эту подозрительную осведомлённость противника, — Аполлинарий всё же решил высказать свои мысли, в верности которых он не был до конца уверен.

— Ну, говори уже, не тяни, — Троекотов нервничал, время утекало, и что-то уже надо было делать.

— Единственное, что можно предположить, это наличие у Антонова разведывательных дронов не ниже S-класса, так как к данным орбитальных следящих аппаратов он доступа не имеет и иметь не может,— высказал начальник гвардии свою мысль, — перед подобными дронами наша РЭБ бессильна.

— Невозможно, — вздохнул Троекотов, — мы же с тобой хотели купить приличный разведывательный дрон, и даже не S-класса, а всего лишь Q… Ты помнишь, сколько с нас запросили? А Антоновы — они же нищебродами всегда были…

— Но ведь, как вы говорили, он всё таки нашёл семьсот пятьдесят тысяч погасить долги, оставленные ему братом… — возразил Дратвин.

— Да нет, это бред какой-то, — Троекотов схватился за голову, всем своим видом показывая, что находится в полном расстройстве, — S-класс десятки миллионов стоит… Так что делать то будем? — он с какой-то немного сумасшедшей надежной посмотрел на своего главного боевика.

— Я так понимаю, что наши партнёры ждут от нас результат в самом ближайшем времени?

— Да, — сокрушенно подтвердил Василий, — скажу больше, времени нет от слова «совсем». Результат я должен был дать ещё вчера…

— Тогда, надо собрать все силы, все ресурсы, — твёрдо произнёс Дратвин, — собрать ударный кулак, и размазать этого наглеца. И то, что он заранее узнает о нападении, ему не поможет ничем, если мы будем иметь решающий перевес.

— Добро, — Троекотов опять потянулся к бутылке, в которой на дне ещё плескался вискарик, — что нам необходимо для того, чтобы от их поместья камня на камне не оставить?

— Для того, чтобы гарантировано подавить оборону Антоновых, мне потребуется батальон штурмовиков, как минимум, — объявил Дратвин, — кроме того, в качестве усиления у меня должна быть рота тяжёлых шагающих танков или мехов. Ну и, очень было бы здорово, если бы у нас было хотя бы крыло лёгких атмосферных штурмовиков.

— Нет, — снова поскушнел воспрявший было Троекотов, — если штурмовиков и тяжёлую технику я могу обеспечить тебе хоть завтра, то с авиацией у нас полный облом.

— Ладно, обойдёмся без авиации, — умерил свои аппетиты начальник гвардии, но остальное должно быть… И вы говорите, что это всё может быть к нас уже завтра, я не ослышался?

— Да, завтра с утра батальон штурмовиков и рота танков будут в нашем полном распоряжении, — Троекотов допил виски, нерешительно покрутил в пальцах стакан, с грустью посмотрел на пустую бутылку и завершил мысль, — но на этом мои ресурсы будут исчерпаны… Это последний шанс…

— Мы добьёмся желаемого результата, — уверенным голосом обнадёжил его Дратвин.

— Хорошо, если так, — вздохнул Троекотов.

— Тогда я пойду, займусь планированием операции? — спросил гвардеец, уже поднимаясь из кресла.

— Да, иди, — махнул рукой Василий, потом, уже вслед уходящему силовику добавил, — и скажи Светке, пусть эта коза ко мне зайдёт, да и вискарика ещё пузырёк пусть с собой прихватит…

— Хорошо, на — ходу буркнул Дратвин. Стремление забраться под юбки всем девкам, до которых дотягивались руки, он вовсе не осуждал. Это нормально.

Ему очень не нравилась манера шефа заглядывать в стакан при возникновении любых трудностей в жизни или бизнесе. Но, тут исправить что-либо он был бессилен…

Дверь за Дратвиным закрылась и Троекотов опять остался наедине с собой. Сейчас он, уже довольно плохо соображая из-за выпитого, намечал то, что сделать надо, не откладывая.

Первое. Это надо позвонить в коммерческий банк «Елисеев, Елисеев и Корн» и выбрать все оставшиеся лимиты по открытой ему кредитной линии. Этого, и того, что ещё оставалось на счетах, должно было хватить для оплаты услуг наёмников. А пачки облигаций Имперского займа пусть так в сейфе и лежат, они пить-есть не просят, а в случае чего дадут возможность довольно продолжительное время сводить концы с концами…

Вторым шагом, естественно, следовало подтвердить ранее поданную заявку на найм бойцов и техники…

Батальон штурмовиков и рота шагающих танков. Завтра вся эта силища придёт в движение во исполнение его воли.

Или пан, или пропал.

Если и эта попытка не принесёт результата, то останется только застрелиться, так как «Недра» не простят ему неудачи.

На душе было муторно.

Превозмогая иррациональную панику, грозящую затопить его сознание, он, собрав все свои душевные силы, все таки совершил эти два важнейших звонка.

Всё, ставки сделаны, и теперь, будет он нервничать, или нет, будет пить горькую, или истово молиться… Всё равно, изменить он теперь ничего уже не сможет.