раздалось два хлопка, и подозрительная возня вокруг плазмомёта тут же прекратилась.

Двор моментально наполнился шариками плазмы, летящими в самых различных направлениях, повсеместно сверкали импульсы излучателей.

Но, надо сказать, что эффективность использования излучателей была невысока, так как защита от энергетического оружия была у всех участников разгорающегося сражения.

Плазменные разряды из ручных плазмомётов наносили несколько больший урон, но тоже не обеспечивали надёжного огневого поражения противника.

И вот тут на сцену вышла Ня, которую мы по такому случаю тоже нарядили в ИМД.

Хотя, это было не так просто — нашим техникам пришлось изрядно повозиться, чтобы подогнать доспех под изящные формы кошкодевочки.

Но оно того стоило. Выглядела она отпадно.

Кстати, особого шарма к её облику добавлял милый пушистый хвостик, победно развевавшийся сзади.

Она настояла на том, что бы вывести хвост наружу, хотя это могло создать некоторые проблемы при попадании в агрессивную среду.

Икати ещё раз продемонстрировала нам, что является профессионалом высочайшего класса.

За, буквально, пять минут она успела догнать и прикончить четверых оппонентов.

При этом, передвигаясь по двору, который простреливался не только нашими людьми, но и гвардейцами Троекотова, она успевала грациозно уворачиваться от всех летящих в неё плазменных шаров и энергетических импульсов.

Само собой, она работала на публику, так как могла без какого-либо вреда для здоровья просто принимать все эти выстрелы на броню ИМД, который надёжно обеспечивал защиту от любого ручного оружия.

Эта пижонистая киса даже не активировала защитное поле, а ведь я снабдил её соответствующим девайсом, переделанным из импланта чудовища Хаоса. От сердца, можно сказать, оторвал, а тут такое пренебрежение…

И, само собой, её искромётное выступление в значительной мере подорвало боевой дух обороняющихся.

А когда к ней присоединился ещё и Семён, решивший, что подчинённые некоторое время обойдутся без его ценных указаний, троекотовцы совсем поскучнели.

Они добросовестно пытались сопротивляться еще некоторое, весьма непродолжительное время, но, потеряли ещё пятерых.

А потом оставшиеся в живых решили, что героизм и самопожертвование — это, оно, конечно, хорошо, но в сложившейся ситуации сопротивление, явно, бесполезно.

И они задрали руки в гору.

Наши ребята деловито упаковали пленников, и разместили их в одной из подсобок казармы.

На этом сражение за контроль над приусадебной территорией закончилось, и закончилось полной нашей победой.

Но, как вы понимаете, впереди оставалось самое сложное, а именно штурм самого здания и ликвидация Троекотова.

Пока мы подавляли сопротивление гвардейцев Троекотова во дворе, те, что находились непосредственно в здании готовились к предстоящему штурму, как могли.

Они опустили бронированные жалюзи, перекрыв ими и окна, и двери.

Некоторое время я раздумывал, какой образ действий будет предпочтительнее.

Мы могли пойти по пути наименьшего сопротивления, просто взорвав дверь в здание.

Или могли опять проявить артистизм и смекалку, отправив Проньку во вражеское логово для того, чтобы он открыл нам двери изнутри.

Я решил, что портить уже, практически, свою, собственность — это расточительно и недальновидно.

А потому поручил пету найти брешь в обороне противника.

Пронька справился на отлично, тем более, далеко ходить ему не пришлось.

Оба гвардейца, которые оставались в доме, сидели прямо у входа, в небольшой караулке.

Тут находился и пульт управления жалюзями и электронными замками, запиравшими окна и входные двери.

Строго придерживаясь моих указаний относительно того, что собственность следует максимально уберечь от ненужных повреждений, Пронька материализовался в тесной караулке.

Оба гвардейца не отрываясь глядели в монитор, на котором можно было различить нас и наши свирепые физиономии.

Пет, недовольный тем, что его не замечают, издал какой то сдавленный звук, отдалённо напоминающий хриплый мяв мартовского кота.

Охранники подпрыгнули от неожиданности и обернулись.

Они так, наверное, и не поняли, что это было.

На них смотрел здоровенный котяра, только вот глаз у него было целых три. А ещё он размахивал над головой лишней парой лап, типа смотрите, вот он я…

И гвардейцы продолжали зачарованно глядеть на это странное существо, которое подмигнуло им третьим глазом и улыбнувшись, начало медленно таять в воздухе…

И когда от него осталась только зубастая улыбка, взгляды доблестных гвардейцев переместились на лежащие прямо под ней на полу два небольших серых цилиндра с рядами отверстий.

А потом по их глазам ударил нестерпимый, огненно-белый свет, мгновенно затопивший всё пространство караулки.

Всё это сопровождалось невообразимым грохотом, грубо ворвавшимся в уши несчастных…

Спустя пять секунд Пронька вновь возник в караульном помещении, и, равнодушно переступив через стонущих на полу людей, подошел к пульту и последовательно коснулся нескольких сенсоров.

Сначала с тихим лязгом медленно поползли вверх бронированные жалюзи, закрывавшие входные двери.

А потом и сами двери гостеприимно распахнулись перед нами.

— Добро пожаловать, однако, — прошептал я себе под нос и переступил через порог.

Глава 11

И опять штурм

Борис Иванович Тимаков, ротмистр ВС Российской Империи в отставке, в общем-то, был доволен тем местом, которое занимал в гвардии рода Антоновых. А был он, ни много, ни мало, заместителем начальника гвардии рода.

До момента вступления в наследство нового главы, Андрея Петровича Антонова, служба его шла ни шатко, ни валко. Даже смерть предыдущего главы сильно на гвардейцах не отразилась, так как погиб он в совершенно мирное время, разбившись при падении флайера. Несчастный случай, как сказали полицейские.

Но, как только во главе рода встал его брат, Андрей, события многократно ускорились, и о скуке пришлось забыть надолго.

Действительно, не прошло нескольких дней, как он взял бразды правления в свои руки, а уже и полноценная война началась. Род Троекотовых объявил Антоновым войну.

Вчера вечером его начальник, Семён Прокопьевич, вместе с главой, его сестрой и ещё двумя девушками, одна из которых явно к человеческому роду не принадлежит, отправились на выполнение важной миссии. И почти всех гвардейцев с собой забрали.

А руководство всеми оставшимися силами, которыми располагал род возложили на его плечи.

Так что да, жизнь расслабиться не даёт ни под каким видом.

С одной стороны, в его распоряжении почти не оставалось прямых подчинённых, разве что пара — тройка человек, правда в это число входил и пилот меха.

Сам мех, после полученных намедни повреждений, лихорадочно восстанавливали всю ночь.

Слава богу, все необходимые запчасти были в наличии, и пол-часа назад вымазанный по самые уши в масле главный механик отрапортовал ему об успешном окончании работ.

А доложив, ушёл отсыпаться, немного покачиваясь от усталости.

Но, помимо этих трёх гвардейцев под его начало были отданы наёмники, привлеченные к охране поместья в связи с началом боевых действий.

Всё утро Борис Иваныч, как молоденький, носился по обширной территории поместья, расставляя на огневые позиции личный состав и технику и решая многочисленные организационные вопросы.

Только что, кстати, произошло почти мистическое событие. Представьте, заскочил он в курилку, чтобы быстренько выкурить любимую папироску «Дукат».

Хорошо, не успел достать её из пачки, а то непременно уронил бы.

Ни с того, ни с сего, воздух рядом с ним заколебался, задрожал, словно марево над асфальтом в жаркий день, и из этого марева возник диковинный зверь.

Сначала Борис Иваныч подумал, что это кот. Но потом сообразил, что не бывает котов с добавочной парой рук, да ещё и трёхглазых.

Он удивился и растерялся до такой степени, что на минуту вообще забыл, как дышать. А невидана зверушка издала какой-то невнятный горловой звук, и протянула ему листок бумаги.

Борис оторопел до такой степени, что даже не понял — этот листик диковина зверушка предлагает именно ему. Так он и сидел, словно окаменевший.

Невероятный зверь хмыкнул почти по человечески, положил бумагу рядом с ним на лавку, залихватски подмигнул лишним глазом и улыбнулся, чем снова поверг в шок начавшего было соображать Бориса.

— Коты улыбаться не умеют же! А этот, выходит, умеет, — невпопад подумал поражённый гвардеец.

А воздух опять задрожал, и котище в нём почти весь растворился, только улыбка ещё некоторое время плавала в воздухе.

Борис Иваныч перекрестился, хоть сильно набожным и не был. Потом вытянул таки папиросину из пачки, зажег трясущимися от волнения