— А почему ты не хочешь уехать «Красной стрелой» или, вкрайнем случае, улететь самолетом?

— Я на это не пойду, — категорично заявила я. — У меняобстоятельства.

— Какие обстоятельства?

— Жуткие.

Последнее сообщение подействовало на Нелли. После некоторойзаминки она спросила:

— Откуда звонишь?

— Из автомобиля соседа, которому я за бесценок сдала дачу, —ответила я, мастерски делая вид, что не замечаю отрицательной реакции Коли. —Он везет меня на Гданьскую, после чего я запрусь в квартире до твоего приезда.

— Хорошо, через три часа выезжаю, — наконец-то сжалиласьнадо мной Нелли. Мне сделалось дурно.

— Как? Целых три часа? Выезжай немедленно! — голосом, полнымслез и отчаяния, прокричала я.

— Сонечка, не могу. Я пообещала Саньке купить велосипедик.

Санька (трехлетний сын Нелли) — святое. Я знала, что междумоей жизнью и Санькиным велосипедиком Нелли, не задумываясь, выберетвелосипедик.

— А к какому времени ты должна купить этот дурацкийвелосипедик? — не падая духом спросила я.

— Завтра утром в десять часов няня привезет Саньку с дачи.Он наверняка огорчится, если я не выполню обещания.

— Хорошо, черт с тобой, куплю я ему велосипедик. Куплю,обрати внимание, безвозмездно, то есть в подарок, так что выезжай немедленно, ато к утру не успеем обрадовать ребенка. Ты слышишь? Немедленно, если тебедорога моя жизнь.

Нелли, скрывая радость, поклялась, что в таком случаевыезжает прямо сейчас, лишь только помоет посуду, вынесет мусор, почистит ковери протрет с мебели пыль. Я знала, что никакие угрозы не заставят ее отложитьэти срочные дела, а потому смирилась. Тщательно расспросив Нелли о приметахжелаемого велосипедика, я пообещала беречь свою жизнь и, сказав «гуд бай»,выразительно посмотрела на соседа.

— Где здесь по пути продаются велосипеды? — спросила я,предвидя осложнения.

— Какие велосипеды? — неприятно удивился Коля.

— Трехколесные, желательно красные.

— Без понятия, — сказал он с явным намерением отмахнуться.

Глупый, он не подозревал, какая бывает на свете хватка.Отмахнуться от меня не удавалось еще никому, даже моей бабушке покойной, АннеАдамовне.

— Очень нужно, — сказала я, увлажняя глаза и дрожа голосом.

— У меня встреча, бля, важная.

— Очень, очень нужно.

— У меня очень важная, бля, встреча, — повысил голос Коля,нервно взглянул на часы и прочувствованно добавил:

— Блин!

— Не представляете, как меня обяжете, маленький детскийвелосипедик, вот такусенький, — показала я, грациозно разводя руки в сторону ищедро выдавая взглядом очень рискованные обещания.

Коля засмотрелся на меня с самым настоящим интересом.Очевидно было, что фантазия его небогата.

— Ну хорошо, — со вздохом сдерживаемой радости согласилсяон. — Заскочим куда-нибудь по пути.

Покупать велосипед Саньке, рискуя собственной жизнью, мнеказалось в порядке вещей. Странным было то, что сосед пошел у меня на поводу созначительным, я бы даже сказала преступным запозданием.

«Раньше он не мешкал бы и секунды. Старею», — грустноподумала я, уносясь мыслями в более благоприятное прошлое, когда мужчинысрывались с места по одному моему взгляду и на край света неслись выполнятьлюбые мои желания. Ох, какие это были времена…

Час спустя я в сопровождении соседа и двух его лбов, несущихразобранный по частям велосипед, села в джип, а еще через двадцать минутавтомобиль остановился на Гданьской напротив дома моего дядюшки.

Подхватив два свертка под мышки, я настороженно огляделасьи, не заметив ничего подозрительного, решительно направилась во двор. Скамейкапод сенью древ пуста. Все тихо и мирно, вокруг ни души, что радовало и как-товдохновляло.

Приостановившись на полпути, я поправила свертки и двинуласьдальше, прислушиваясь к цоканью своих каблучков. «Цок, цок, цок, цок», — гулкораздавалось по двору. «Тык, тык, тык, тык», — вдруг послышалось сзади.

Если учесть, что двор был общим для четырех трехэтажных домов,то ничего удивительного в этих чужих шагах не было. Именно так я и подумала впервый момент, но секунду спустя почувствовала оцепенение, а еще через секундуточно знала, что это за мной. Я даже знала кто — ночной гость.

«Что делать? Что?» — заметалась моя мысль по закоулкамизвилин.

Пустынность двора уже не казалась благом. Я шла, не меняя нитемпа, ни направления, и старалась не крутить головой. Я прекрасно понимала: дотех пор, пока преступник думает, что жертва не подозревает о преследовании, онничего не станет предпринимать, естественно, пока. Пока не доведет меня доподъезда, а там…

«Доведет меня до подъезда и постарается войти со мной, —предположила я. — А дальше что? Что угодно, но только не убийство. Для того,чтобы убить, нет смысла так долго за мной топать. Пиф-паф — и готово. Если сглушителем, то никто и не услышит. Значит, в пустом подъезде будет мне угрожатьи чего-то требовать. Возможно, даже принудит сесть в его машину, которуюнаверняка оставил за углом. Он явно следил за воротами, понимая, что у подъездадолго мозолить глаза нельзя. Пока машина соседа отъезжала, я резко увеличиларасстояние между нами. Иначе он попробовал бы договориться со мной прямо там, уворот. Впрочем, все может быть и не так, как я думаю».

Пока я терзала себя домыслами, дверь подъезда неотвратимоприближалась. Я с трепетом услышала, что шаги за спиной ускоряются.

«Господи, ну хоть бы кто-нибудь вышел во двор, ну хотя быодна живая душа», — внутренне умоляла я, но никто не выходил.

Мне хотелось сорваться с места и бежать, бежать, бежать. Нокуда? Бесцельно бегать по двору не слишком-то разумно. В этом случаезлоумышленник мог просто остановиться и с интересом взирать на меня до тех пор,пока мне не надоест.

Забегать в чужой подъезд не имело смысла, тогда уж лучше вдядюшкин. Выход же со двора всего один.

А если я как-нибудь изловчусь и выскользну со двора, то кудапонесусь? Вдруг злоумышленнику только этого и надо, чтобы затолкать меня в свойавтомобиль и увезти для страшных пыток? На улице, где меня не знает ни однасобака, насильник может волочить меня прямо за шкирку, объясняя прохожим, что я— его прелюбодейка жена, только что вытащенная из постели любовника (чего,клянусь, не было никогда). В этом случае злодею еще и посочувствуют. Вряд ли упрохожих хватит отзывчивости и сердечности, чтобы броситься проверять степеньнашего со злодеем родства. Захотят ли они тратить на меня свое драгоценноевремя — вопрос риторический.