опять таки с турками. В 1578 г. 1400 козаков с Подковою вторглись в Молдавию. Была темная ночь. Козаки были без пушек. Турецкое войско в несравненно огромнейшем числе обрушилось на козаков Но козаки прибегли к хитрости. При первом залпе турок, козаки частью бежали, а остальные попадали. Видя явное поражение, турки и молдаване в беспорядке бросились за козаками. Но тут-то и произошла баталия. Козаки схватились. Бросились на турок и совершенно их разгромили. По возврате в Польшу, Подкову ждал плохой конец. Стефан Баторий его захватил и казнил.

В 1585 г. они два раза разоряли крымские улусы, — в 1578 г. они взяли Очаков, а в следующем году зашли с моря, разорили Тмутаракань и разграбили 17 татарских сел. Все это крайне раздражало Батория.

Стефан Баторий вообще не особенно благоприятствовал православным русским, но особенно он был зол на козаков за их набеги на турок и татар, — так как последние грозили Баторию разорением. Почему Баторий решил извести казаков и дал предписание Киевскому воеводе, Константину Острожскому, «двинуться к Днепру и прогнать оттуда разбойников козаков, а кто из них попадет ему в руки, карать смертью. Всем же украинским старостам повелеваем содействовать в этом князю Острожскому и также ловить и карать смертью запорожцев, когда они разбегутся с низовьев Днепра». Но как трудно поймать ветер в поле, так трудно было и изловить казаков. Их не только не изловили, — а, напротив, они чаще и чаще стали досаждать туркам и татарам.

В помощь себе Баторий призвал иезуитов. «Иезуиты содействовали ему всеми силами упрочить и закрепить за Польшею завоеванные русския земли. Баторий понимал, что он не удержит за собою иначе эти территориальные приобретения, как ополячив их население. Достигнуть же этого можно было лишь путем водворения католицизма»[9].

Такое жестокое отношение Стефана Батория к козакам не мешало, однако, ему пользоваться козаками при своих столкновениях с турками и поляками и, повидимому, он ценил их. Вместе с тем он же решил сорганизовать их в нечто более оформленное. По его приказу, только 6 т. козаков считалось настоящими реестровыми козаками, которые были разделены на шесть отдельных полков. Все остальные козаки зачислялись в податные. Реестровым козакам он дал гетмана и старшину, — даровал булаву, бунчук и печать с войсковым гербом. Главное назначение этих козаков — охрана границ от татар и турок.

Все эти реестровые козаки жили по сю сторону Днепра, запорожцы же оставались неуязвимыми. Мало того. Запорожье этою мерою усилилось, ибо большинство невошедших в реестр козаков не захотело превратиться в подчиненное быдло, перемахнуло через пороги и застряло в Запорожье.

В 1589 г. запорожцы выбрались в открытое море и захватили близ Козлова турецкий корабль. Затем, под предводительством Кулаги, они забрались в Козлов и страшно опустошили город. Сам Кулага пал в бою. После этого они разграбили Аккерман и Азов. И все это делалось ничтожными запорожскими партиями при наличности больших татарских скопищ. Последние набеги, однако, достигли ушей падишаха и он послал три турецких судна не допускать козаков выходить в море. Нужно заметить, что запорожцы далеко не всегда пользовались устьем Днепра для своих морских набегов. Болан говорит: «Одержав верх над неверными, запорожцы отправлялись в свою скарбницу для дележа добычи… Они направляли плавание к небольшому заливу, в трех или четырех милях на восток от Очакова находящемуся, где обретается весьма низовая лощина, на коей бывает воды до 1/2 фута и которая на расстоянии трех миль постепенно возвышается к Днепру. Там козаки тащили на себе лодки, одну за другою и менее, чем в два или три дня достигали благополучно Днепра, избегнув нападения со стороны галер турецких, стоявших в устье при Очакове». Получили и крымские татары надлежащее внушение от падишаха.

Репрессии польского правительства по отношению к козакам усиливались. Панам приказано было следить за тем, чтобы крестьяне не смели уходить за Днепр. Строго приказано было наказывать тех, кто возвращался домой с добычею. Строго наказывались и те, кто продавал козакам порох и оружие.

Паны имели право наказывать смертию управляющих, неисполняющих сих приказаний.

Если свирепствовал Стефан Баторий по отношению к козакам, то не меньшия лютования производили его магнаты по отношению к православным, нежелавшим принимать унии и католичества. Еще большия жестокости были воздвигнуты при Сигизмунде III. «Крестьянам запрещено было отлучаться изь семей, а владельцам не возбранено отягощать крестьян разными повинностями. Кроме обыкновенной десятины с конских и прочих стад, также с пчеловодства, изобретены новые налоги, состоявшие в звериных шкурах, подати с рыболовства, в весьма ограниченной плате за поденную работу, в чувствительной за штрафы. Жиды производили откупы доходов с отягощением для жителей, стесняли продажу вина. Сначала возник ропот между малороссиянами; потом стали они перебегать к запорожцам, скрывались в местах диких, непроходимых, оставляли последнее достояние для приобретения свободы» (Бантыш-Каменский, 93).

До сих пор запорожцы и козаки нападали на татар и турок. Отныне начинаются их набеги и вражда и на поляков. Во главе этого движения становится Косинский. В январе 1592 года Косинский с казаками занял Белую Церковь, Киев и много других мест. Поляки не решались дать надлежащий отпор Косинскому. 16 января 1593 г. Сигизмунд дает приказ «на посполитое рушение против низовых козаков за то, что они по неприятельски имения шляхты разоряют, а самых шляхтичей и мещан к присяге на верность себе насильно приводят»…

Только теперь князь Острожский принялся за преследование козаков. Он разбил Косинского и привел козаков в покорность.

В эту-то пору выступают особенные жестокия гонения на православных.

Католическая религия не только сравнивалась с православною, но приобретала права господствующей религии. Князья настойчиво создавали новую католическую литовскую аристократию. Бояры — католики в своих правах сравнивались с польскою шляхтою и только католики допускались к занятию важных государственных должностей.

Литовская Русь ясно видела, что ее оттесняют на второй план, лишая политического участия и значения. Окатоличенная аристократия начинает понимать пользу своего положения и поддерживать польския связи и значение Польши.

10 января 1569 г. в Люблине образовали съезд для устроения унии. Но вскоре выяснилось, что ни литовцы, ни русские этой унии не желают, — почему и те и другие уехали домой. Этим положением поляки и воспользовались. Они решили заставить прежде всего русския области по одиночке признать эту унию. Начали с Подлесья. Для образования унии достаточно было подписания её несколькими человеками, — а остальным было объявлено, что если они не подпишут присяги,