паны старались их заселить. Они захватывали козаков и других переселенцев и насильно обращали в крепостных, отдавая их в цепкия руки управляющих и арендаторов жидов, — ну а последние умели уже вымотать из них все жилы и высосать всю кровь.

Все это вместе не могло не вызвать ненависти малороссов и козаков к панам, ксендзам и жидам. И вот в козачестве является новый «Богданко», только не столько ненавистный к татарам, как к полякам Это был Северин Наливайко, русский и православный. Ко времени выступления его на боевом горизонте, австрийский император и папа всячески старались привлечь запорожцев и козаков к участию в предпринимаемом крестовом походе против турок. Посланными были со стороны императора Ласота, а со стороны папы патер Комулео. Запорожцы согласились и Наливайко три раза выступал против турок и татар с великим успехом и для себя и для дела. Но эти выступления против татар не мешали Наливайке немножко задрать и поляков. Особенно хорошо влетело некоему пану Калиновскому, обидчику отца Наливайки. Вскоре после этого он разделался с панами под Брацлавом (1594 г.), где совершенно уничтожил панский лагерь, перебил самих панов и их отряды, забрал деньги и имущество и пустил все прахом. Поляки жаловались Сигизмунду. Сигизмунд приказал Наливайке уняться и назначил взыскание и наказание ему и его участникам. Но для Наливайки это было «байдуже», всуе. Он знать никого и ничего не хотел. Рядом с Наливайкой работал и другой атаман — Лобода. В большинстве они разоряли поляков и жидов отдельно, но в случае надобности они не прочь были и помочь друг другу.

Над козаками собиралась беда. Поляки пришли в исступление и послали против Наливайки и Лободы военные отряды. Но гром был не из тучи. Наливайко отступил в Киевскую округу, где мирно себя держал под негласным прикрытием князя Константина Острожского, защитника православия. Вскоре, однако, Наливайко не утерпел и опять начал свои действия.

Теперь Наливайко решил расправиться с варварами представителями униатства, Кириллом Терлецким и Игнатием Поцеем.

Наливайко направился на Луцк с 2 т. козаков. Там узнали о его походе. У ворот города его встретил бискуп, знатнейшие шляхтичи и важнейшие крамари. У ног Наливайки лежали дары от костелов, шляхты и торгашей. Это не помешало Наливайке немножко похозяйничать и в Луцке, тем более, что там была ярмарка. А Сигизмунду он написал, что вынужден был поступить с Луцком несколько сурово, так как «папы били и мучили хлопят, паробков и нескольких товарищей наших, или на приставах, или на пути к своим родителям»…

Отсюда Наливайко двинулся на Слуцк. Там он захватил 12 пушек, 80 гакавниц, 700 рушниц и 5000 литовских коп. Затем Наливайко налетел на Могилев, взял его приступом и причинил не малую шкоду шляхте, мещанам и богатым панам… «Место славное, побожное (Побужье) Могилев, дома, храмы, острог выжег… мещан, бояр, людей учтивых, мужей, жен, детей малых побил, порубил, попоганил, с лавок и с домов несчислимое число скарбов побрал; кроме того, с хранившимися в них бумагами и от разных лиц привиллегиями сплюндровал…»[11]

В это время Кирилл Терлецкий и Поцей были в Риме. Наливайко налетел на имения брата Терлецкого и разорил его до основания. Затем напал на Пинск, где хранились богатства и документы Терлецкого и все это быстро очутилось в руках атамана. Досталось и приспешнику Терлецкого по унии «старосте» Семашко. Тут действовал брат Наливайки. Они взяли деньги, оружие, платье, лошадей, рогатый скот, домашнюю птицу, пьяные напитки, белье, холст, упряжь, котомки, топоры и т. п., — а людям владельца стреляли, кололи руки, обрезывали уши, мучили, убивали и среди дорог бросали (Д. И. Эварницкий).

Пока Наливайко действовал в Белоруссии, в Киевщине тоже чинил Лобода.

Действуя наступательно, Наливайко не прочь был сойтись с королем и мирным путем. Вот его письмо к Сигизмунду:

«Народ русский, соединенный с княжеством литовским, потом с королевством польским, никогда не был завоеван сими державами, не раболепствовал оным, но как союзный, единоплеменный, от одного корня славянского происшедший, добровольно соединился на одиноких и равных с ними правах и преимуществах, договорами и пактами торжественно утвержденных, в хранении которых клялись, при коронациях своих, пред Богом, держащим в Деснице Своей вселенную и её царей и царства, помазанники Божии, светлейшие короли польские и Ваше Королевское Величество. Народ сей в смутное время вспомоществовал всегда Литве и Польше; воинство русское удивило вселенную мужественными подвигами во бранях при обороне и защищении королевства, и кто из соседних языков устоял против малороссиян? Загляни, наяснейший король, в хроники отечественные: они поведают тебе славу нашу. Вопроси старцев своих: они возвестят колико потоков крови пролито россиянами за целость державы польской, сколько тысячей воинов пало на ратных полях за выгоды её. Но враг, ненавидящий добро, из ада исшедший, возмутил священное согласие на гибель общую: вельможи польские, сии магнаты правления, завидуя имуществам нашим, по́том и кровию стяжанным, подучаемые духовенством, мешающимся в дела посторонния, мирския, склонили тебя, отца нашего милостивого, не допускать малороссиян до гетманского избрания, возмущать насильным обращением в унию. Претерпеваемые ими бедствия не отдалили нас от обязанностей: мы, избрав гетмана, по правам своим, повергаем его и самих себя под милостивый покров Твой, король найяснейший! Подтверди выбор, преимущества наши: да пролием снова кровь за честь и славу народов, тобою управляемых!»

Но король пренебрег обращением столь ничтожного ватажка и ответил назначением коронного гетмана Замойского и поспольного гетмана Жолкевского для «окончательного» уничтожения козаков. Эта «окончательность» была не первою и не последнею. Поганые запорожцы росли, как грибы и все вновь и вновь досаждали славным панам.

Войска Наливайки и Жолкевского сошлись у Белой Церкви. У Наливайки стояли, три белых хоругви с крестами и с надписью: «Мир христианству, а на зачинщика Бог и Его крест». Поляки поставили три виселицы с висевшими на них малороссийскими старшинами и с надписью: «кара бунтовцов». Произошла битва. Семь часов она длилась. Жолкевский бежал, оставив на месте тысячи убитых. Козаки остались славными победителями. Однако, и козакам не везло. Находясь под Лубнами, они не могли получить помощи. Жолкевский начал переговоры и «обещал амнистию под условием, что козацкое войско выдаст предводителей, артилерию, казну и разойдется по домам. Козаки исполнили это требование, — но тогда польское войско вероломно напало на них и множество народа перерезало». (Грушевский).

Наливайко, по одним, был зажарен в медном быке на старом месте в Варшаве, а по другим — четвертован и части тела