самый крайний случай. Быть крестьянкой мне не то, что бы «западло», но хотелось бы избежать такого варианта событий.

Так, за размышлениями, я тихо брела по тропинке, улыбаясь своим мыслям. Когда услышала, что кто-то зовёт меня по имени. Возле ворот стояла пожилая женщина и махала мне рукой. Вот как? Какая-то знакомая? Ещё одной родственницы беспутной Елены я уже не вынесу. Но я всё равно подошла к кованой решётке, возле которой и стояла женщина.

— Елена, девочка моя! — из глаз пожилой женщины текли самые настоящие слёзы, она протягивала ко мне руки.

— Простите? — мне очень хотелось что-то сказать ей, было очень неудобно…

— Конечно, я, как тебя увидела, сразу узнала! Ты же ведь вылитая маменька, только волос отцовский — женщина утёрла слёзы и продолжила — Я тётушка Алисия, в няньках была у матушки твоей, у леди Сесилии, а потом и тебя, крошку, нянчила. Это уже потом, когда девочка моя умерла от простуды, а лорд Куинси спутался с этой Розой, так я и не нужная стала. Только слышала я, что новая-то супруга против тебя была, вот и отправили тебя с глаз подальше.

Женщина стояла, цепляясь руками за решётку, и торопливо говорила, наверное, боялась, что я её прогоню. Но у меня и в мыслях такого не было.

— Тётушка Алисия, вы должны зайти, у меня есть, что у вас спросить.

Старая нянька высморкалась в подол фартука и деловито сообщила:

— Конечно, птичка моя! Тут калитка есть в ограде, так она может быть открыта об эту пору. Через неё продукты доставляются и прислуга ходит по своим надобностям.

Я кивнула. Действительно, очень разумно. Старая нянюшка осторожно внедрилась в сад, огляделась по сторонам с одобрением, мол, красиво тут, уселась на лавочку и принялась рассказывать о том, чего я знать не могла. Оказывается, что финансовое положение лорда Куинси очень сильно выправилось после женитьбе на моей матери. А после смерти Сесилии горевал и правда, не слишком-то долго. Точнее говоря, не совсем так — едва выждал приличествующее трауру время, прежде чем жениться на Розалине, правда, тётушка называла её «Розой», очевидно, что-то личное…

Впрочем, я едва не прослушала, что я-то, оказывается, считаюсь богатой невестой. Если честно, то я старалась быть объективной — мало ли, какие суммы в понимании старой няньки могли показаться астрономическими суммами…

Но на ус исправно мотала. Если я что-то понимаю об этой жизни, то семья папаши живёт на широкую ногу. Я, конечно, могу многого не замечать, но оттого, как я поведу себя сейчас, может зависеть моё будущее. Во всяком случае, я узнала, что у родителей покойной Сесилии она была единственным ребёнком, так что их финансы достались ей по наследству. Я понимающе кивнула — это практикуется во многих странах, да и мирах, похоже… Так вот, я понимающе кивала — Сесилия могла распоряжаться своим имуществом по собственному усмотрению, и никто не имел права запретить ей это. Что же, вполне разумно.

Да и сама Сесилия поступила с своей собственностью разумно — не завещала всё супругу в надежде, что он, как мужчина и отец, сможет распорядиться им в пользу своей дочери, а просто завещала всё своей маленькой дочери — Елене. И только в том случае, если девочка умрёт, не успев вступить в наследство, тогда деньги перейдут её отцу, как законному представителю.

Я внимательно слушала тётушку Алисию, кивая в нужных местах, но, не забывая при случае проверить истинность её слов. Конечно, я понимала, что нянюшка Сесилии была очень близка к ней и наверняка была в курсе всего, но в данном случае меня интересовали цифры, насколько это возможно, разумеется.

Не стоит думать, что я этакая меркантильная стерва, которая мечтает получше устроиться за счёт чужих денег, это не совсем так. Просто, если я хотя бы что-то понимаю в жизни, то все решения в этом доме принимаются только после одобрения моей мачехи, и просто сама мысль того, что ей можно удачно насолить, разливалась в моей груди приятным теплом.

— Так я и живу после смерти твоей матушки! — закончила своё повествование Алисия — Дети не слишком рады были меня увидеть в своих домах после того, как лорд Куинси меня выгнал, так что теперь я живу в доме дочери, когда помогаю ей по хозяйству, а чаще по людям бываю — то в домашней работе помогу, то с дитятем посижу, пока родители заняты…

Нянька снова шумно высморкалась и сложила натруженные руки на старом переднике.

— Вот что — я приняла решение — сейчас пойдёшь в дом, мою детскую комнату ты помнишь, где она?

Я дождалась утвердительного кивка и продолжила:

— Горничной моей, Оливии, скажешь, что ты теперь будешь жить с нами, пусть выделит тебе местечко, а с отцом уж как-нибудь договорюсь.

Я поторопилась закончить разговор, поскольку видела свою мачеху, которая стояла в окне первого этажа и не сводила с меня глаз. Что-то мне подсказывало, что тот факт, что я распоряжаюсь в отцовском доме, не пройдёт для меня бесследно. Ну, и ладно! Будем считать, что разговор назрел, так что он пройдёт по моим правилам. Только мне стоит немного подготовиться к этой беседе.

А сейчас… я размашистым шагом, так не подходящим для истиной леди, подошла к окну, где стояла Розалина, с яростью сжимающая кулаки. Думаю, что она всё поняла верно. Я, с видом благовоспитанной девицы, присела в корявом книксене, взяв подол платья двумя пальцами, оттопырив мизинцы и скрестив ножки в полуприсяде. Судя по всему, что-то я сделала не так, поскольку мачеха закатила глаза к потолку и поджала губы, словно я прилюдно высморкалась в её любимые шторы.

Когда я вернулась в дом, выяснилось, что Оливия не дремлет. Во всяком случае, она отыскала меня и очень попросила пройти меня в ту комнатку, которую я занимала.

— Прошу вас, леди, я должна помочь вам переодеться к обеду.

Я чуть было не заявила, что я не запачкалась, так зачем же мне переодеваться, когда сообразила, что это самая святая обязанность — переодеваться к каждому приёму пищи… и ещё для езды на лошади, вроде бы. Однако именно на это время у меня были свои дела.

— Скажи, Оливия, а леди Розалина сейчас в своих покоях.

— Конечно! — ответила горничная — Думаю, что она тоже, как и приличествует благородной леди, отдыхает и переодевается в другое платье, более соответствующее…

Чему должно соответствовать это платье, я не стала уточнять, и немного невежливо перебила свою горничную:

— Вот и славно! Я скоро приду,