что же! Если уж ты так настаиваешь на том, чтобы тебе было разъяснено твоё появление в этом доме, то изволь! Когда тебе не исполнилось и десяти лет, я заключил брачный договор с лордом Себастьяном Хаксли. Согласно которому ваша свадьба должна состояться после того, как тебе исполнится двадцать одна зима, и ты станешь совершеннолетней.

Вот как! А ничего нового я сейчас и не услышала. Причина того, что про старшую дочь вспомнили спустя столько лет, могла быть только одна. Я победно улыбнулась своим мыслям, подбоченилась и важно изрекла:

— Вы всё верно сказали, папенька: «Мне уже исполнилась двадцать одна зима, и я стала совершеннолетней»! А это значит, что теперь я в своём праве и вольна распоряжаться своею судьбой так, как мне только вздумается! Вы же не можете меня заставить, не правда ли? — я закончила толкать речь и упёрла руки в бока.

Последний факт у меня вызывал оправданное сомнение, но я постаралась его замаскировать апломбом.

Куинси молча отрицательно покачал головой и добавил с некоторой печалью в голосе. Казалось, что злоба его оставила.

— Да, не могу.

Затем он подошёл к стене, рядом с которой стоял резной шкаф тёмного дерева, и извлёк оттуда несколько бумаг, после чего вручил их мне.

— Это один из экземпляров. Ещё один находится у моего поверенного в столице… ну, и у второй стороны сделки, конечно, он имеется…

Я торопливо пробежала глазами документ. Так… Елена Мария Фредерика, леди Деймор… выходит, ваша покорная слуга, так, что тут ещё… от её имени… вот! Обязательства сторон! Н-да! Дела! Если я полагала, что две тысячи гольденов — впечатляющая сумма, то, что вы скажете о тринадцати? Я прочла ещё раз. Боюсь, что я ничего не напутала, и мои глазыньки меня не обманывают.

Я устало плюхнулась в кресло и закинула ногу на ногу, не обращая внимания на то, как презрительно поджала губы Розалия. Да знаю я, что леди себя так не ведут! Могла бы, так ещё и грязно выругалась, глядишь, и полегчало бы.

Вместо этого я криво улыбнулась и пробормотала:

— Ну, что же! Одно меня, безусловно, радует! Такая сумма штрафа из-за сорванной сделки может означать только одно — что у меня вообще теоретически есть эта сумма для уплаты.

На папеньку мой юмор оказал самое негативное влияние, и его снова распирало от праведного гнева, он вдохнул побольше воздуха, и я узнала, что он же старался только ради меня, поскольку лорд Хаксли уважаемый и крайне обеспеченный человек, который был в состоянии составить моё счастье. А я вместо того, чтобы покорно поцеловать родителя и запоминать слова клятвы, веду себя самым неподобающим образом.

При этом он выглядел до того расстроенным, что я невольно засомневалась в своём мнении, которое у меня сложилось о лорде Куинси.

— Итак! — отец смотрел на меня — Каков будет твой ответ? Задерживать с ним мы больше не можем, ибо это уже переходит все границы приличия.

Я уже знала его. Понял это и Куинси. Поэтому я подняла голову от собственных коленей, открыла рот для того, чтобы отказаться от такого сомнительного счастья, когда увидела лицо своей мачехи. Как это ни странно, но она в нашем разговоре не принимала участия, предпочитая быть просто элементом декора, что на неё было совсем не похоже… а сейчас на её лице было выражение дикой радости от того, что я скажу: «Нет!». Что это значит? В чём тут её выгода? Ну, допустим, лишусь я значительных денег, так ей-то что с того?

Поэтому я взглянула ещё раз на Розалию, на её выжидательно-алчное выражение лица, и сообщила:

— Конечно, я согласна на этот брак, папенька! Ведь лорд Себастьян уважаемый и крайне обеспеченный человек, который способен составить моё счастье!

Папенька незаметно выдохнул, забормотал что-то ободряющее и отправился к каминной полке, на которой красовались хрустальные графинчики с напитками. А мачеха резко отвернулась, не в силах больше держать лицо. У меня же после своего заявления резко ухудшилось настроение, хотя казалось, что дальше некуда.

Интересно, что это сейчас было? Назло бабушке уши отморожу?

Папенька, что-то счастливо воркуя, удалился, прихватив по дороге один из графинчиков. Мачеха повернулась ко мне. И моя поза в кресле перестала быть такой расслабленной. Ой, мамочки! Что это с ней?

Розалина смотрела на меня с чистой, незамутнённой ненавистью.

— Ну, что, радуешься, маленькая мерзавка? Всегда такая была! Мелкая, юркая, вёрткая! Ненавижу! Все деньги должны достаться моим детям, слышишь? Ну, ничего! Ты ещё можешь оказаться недостойной наследницей, и твоя часть наследства, которое останется от Куинси, будет принадлежать моим детям! Я терпела так долго, потерплю и ещё чуть-чуть! Оно того стоит! Да, кстати, советую тебе не тянуть со свадьбой. Жених не сегодня-завтра рискует покинуть этот грешный мир и уйти к Великому. Старость — она такая!

Мачеха повернулась, послала мне воздушный поцелуй и элегантно выплыла из кабинета. Я выронила бумаги, которые я всё это время держала в руках. Кажется, я перехитрила саму себя и уже готова сказать отцу, что я передумала. Что там было про «недостойную наследницу»? Может, ну его, это наследство?

Пожалуй, я подумаю об этом завтра. В голове был такой сумбур, что и не описать словами. Я стояла возле окна и смотрела, как Ричард машет мечом, вроде бы хаотично, но на самом деле выверено и точно. И чего я раскисла? Подумаешь, согласилась на свадьбу со стариком? Это, конечно, звезда сомнительного счастья… но и я не вчера родилась!

* * *

Утро для лорда Хаксли началось в два часа пополудни, когда его камердинер Томас нагло внедрился к нему в опочивальню и раздвинул тяжёлые шторы.

— Какого дьявола тебе нужно? Проклятье! — застонал милорд, когда тонкий лучик летнего солнца упал на его обнажённое плечо.

— Прошу прощения, милорд — поклонился камердинер и остался стоять возле постели своего господина.

Несмотря на почтительный вид, милорд не сомневался в том, что этот наглый старикан не сойдёт с места, пока не добьётся своего. Собственно, так и получилось — не прошло и пяти минут, как милорд завозился в своей постели, спустил ноги на пушистый коврик и хмуро бросил:

— Чего стоишь столбом? Неси штаны хоть, что ли? — и, не стесняясь своей наготы, отправился в умывальню.

Затем одеяло зашевелилось вновь, из-под него выползла молодая девушка. В руке камердинера мелькнул замшевый мешочек с деньгами, девушка, жеманно смеясь, отработанным движением взвесила его на руке.

— Не одна минса в этом кошеле, говорила же я, что молодой господин будет более