…Прозвенел звонок на завтрак. Кормили здесь обильно. «Ну ещё бы, за такие деньги», — ворковал Градов.

В уютной столовой он уселся за столик у окна. К нему подсел кукарекающий порой Курнев — как снег на голову. И ошеломил:

— Вы такой жизнелюб, Максим, и силы в вас много. Можно я из вашей тарелки кашки попробую? Хотя бы одну ложечку. Может, кукарекать перестану.

Градов молча захватил ложкой кашу из своей тарелки и выложил её, кашку, на блюдечко, где лежал хлебушко Курнева. Про себя он решил не реагировать на бред жизни. «Лохи, они и есть лохи, — подумал он. — Чему тут возмущаться? Такой не похож на бизнесмена, может, просто родственник».

Курнев тут же слопал подкинутую кашку и задумался.

Градов взял свои тарелки и пересел за другой столик.

Курнев продолжал думать.

…Прошло ещё несколько дней в каком-то полумрачном, полуоживлённом тумане.

Изборов больше не приставал — лишь иногда подмигивал Максиму, и всегда так значительно, что Максим невольно ёжился.

В день выписки Максим был собран и напоминал уже не больного, а продвинутого спортсмена. Прокукарекал Курнев, пожал лапу Изборов, ничего не говоря, и Градов покинул обиталище скорби и надежды.

Родственник, впрочем, довольно дальний, приехал за ним на машине и отвёз домой.

В своей квартире, эдак на одиннадцатом этаже, Градов почувствовал себя свободней. Физически особых заноз и проблем не было. Но психологически он ощутил вдруг где-то в своём таинственном нутре настоятельную потребность убивать. «Как же жить без работы?» — думал он. Свою болезнь он скрыл ото всех — мол, уехал отдохнуть и т. д.

«Как же без дела шататься?» — недовольствовал он.

И всё-таки на поверхности настроение было бодрое. Оно было бы абсолютно бодрым, если бы не странные, непредсказуемые срывы.

То вдруг какого-нибудь мальчонку на улице ни с того ни с сего злобно толкнёт. То, наоборот, но опять же ни с того ни с сего, маленькую девочку во дворе по головке погладит.

Обедая по ресторанам, Максим забывал об этих нелепостях, не придавая им какого-либо смысла. Он вообще не любил смысл и никогда не искал его.

Слишком крепок он был для этого и устойчив, как слон.

Но вскоре случилось нечто, что могло бы его озадачить и ввести в муть.

Тянуть его стало смотреть вниз, со своего высокого этажа. Станет и стоит минут пять, глядя вниз, словно в пропасть. Именно пропасть его тянула, хотя и смотрел он в неё без дум. Тянет, а почему? В конце концов решил, что это у него просто хобби.

Но хобби оказывалось нерадостным: глаза его стекленели, неподвижные, ум замирал, чувства исчезали, точно он каменел.

Такое странное продолжалось недолго. Потом Градов выпивал стопочку и был таков.

Но вот по специальному каналу связи пришла анонимная весть: его ждут, он нужен. Время встречи указано.

Градов от счастья даже заплясал. И дико было видеть его, одиноко пляшущего, словно он упал с луны.

Но лунность была не в характере Градова. Он быстро собрался, стал до предела нормален, и энергия проснулась — точно у кентавра.

Разумеется, о встрече с заказчиком не могло быть и речи, и не положено, конечно, знать, кто он, даже намёк на такое был исключён.

Встреча состоялась с посредником, который тоже был анонимен и просил называть его просто Феликс.

Заказ оказался на редкость серьёзным, страшноватым даже, но сулил большие деньги. Максим не колебался и прямо-таки раскраснелся от удовольствия, что где надо его так ценят как ликвидатора без промаха.

…Несколько дней он вёл наблюдение за объектом, который, видимо, дорожил своей жизнью и отказывался ею явным образом рисковать. Осторожен был до безумия.

Максим возился с ним, наблюдал и впал в озлобление на объекта за его трусость.

Но тут помог посредник. В один солнечный день он сообщил, что завтра утром с восьми до девяти часов, по проверенным данным, объект будет доступен для уничтожения.

…Наутро в назначенном ему месте Градов занял удобную позицию и ждал. Ждал терпеливо, стараясь ни о чём не думать, хотя в голову, словно в больничную постель, лез Семён Петрович Изборов во всей своей наготе.

Наконец объект выполз.

Градов прицелился из винтовки с оптическим прицелом и с глушителем. Нацелился в голову. И вдруг вместо головы объекта он увидел огромное Лицо, то самое, которое явилось ему в больнице, в процессе смерти. Он вздрогнул и выстрелил… Но выстрелил в небо, далёкое и бесконечное небо.

В небо же выстрелил и второй раз. И оцепенел. Ничего не подозревавший объект тем не менее профилактически трусливо исчез в глубине своего бронированного автомобиля.

Градов тут же сообразил, что надо уходить. В первые минуты своё поведение он не мог ни понять, ни оценить.

Но уход произвёл, как всегда, в высшей степени профессионально, как будто и в своём далеком детстве никогда не слыл полуидиотом. В конечном итоге машина и оружие оказались в безопасном месте.

Ему оставалось только отдохнуть дома и хорошенько обдумать ситуацию.

Вместо этого он решил прогуляться.

Как вывернуться из положения, он пока не представлял. Но вопрос камнем лежал в душе. А о том, почему он такое безумие совершил, — об этом он и не думал. Градов обожал и признавал только факты, а объясняться по их поводу не привык: до такой степени ум его был неподвижен и здоров.

Однако с душой в целом было неладно. Взял и поймал машину, поехал, сам не зная куда. Сначала сказал: Большой театр, потом указал на Курский вокзал, ВДНХ и так и кружил по Москве, обещая водителю хорошо заплатить. Потом, заплатив, выскочил из машины и юркнул в метро, ни о чём не думая. Почему-то подземелье привлекло его. Там, во тьме, стало тепло на душе.

Возвратился он домой ночью. Дома его ждали гости.

После встречи с Градовым, на которой он получил заказ, посредник вызвал к себе одного из своих помощников. Посредник обратился к нему:

— Ты знаешь, что-то в Градове мне не понравилось.

— А что?

— Он вдруг подошёл к окну, открыл его и минуты две смотрел вниз… Потом речь у него немного сбивчивая. Что-то в нём не то. Может, пустяк, но понаблюдать надо. Проверишь завтра, как он выполнит задание.

Наблюдатель всё проверил: тих он был как мышка, глаз имел зоркий и интеллектуален был в меру.

Доложил о выстрелах в воздух немедленно. Посредник вызвал двоих крепких, вполне беспощадного вида ребят. Объяснил всё как следует.