Тем временем и у Полумракова произошли большие изменения. Сашок сначала ничего не подозревал, но Полумраков в конце концов сам признался.

Явился он как-то с Галей к своему другу и ляпни:

— Поздравь нас, Саша. Мы с Галей уже год назад стали любовниками. Галя не хотела тебе говорить, боялась тебя будоражить, берегла твои сны. Всё-таки сестра тебе. А теперь вот мы родня.

Ключев приветливо встретил это известие.

— Я вас в свой бизнес включу, — высказался он. — А то ещё голодать будете, вдвоём-то.

Галя с радостью согласилась.

— Всё с того дня сдвинулось, когда Галя на мои штаны плюнула, — смущённо бормотнул Полумраков.

— Помню, помню, — ответил Ключев. — Я ещё спал тогда минут десять. И две луны видел.

— Как две луны?! — вытаращила глаза Галя. — Ведь всем известно, что две луны появятся, когда конец мира не за горами. Ты что, Саша?!!

— То-то и оно, — заявил Ключев. — Конец света нам тоже всего лишь приснится, хотя всё будет как бы по-настоящему, — загадочно добавил он.

— Но надо же обмыть наше признание и конец мира заодно, — всполошился Полумраков.

И они пили (Ключев, правда, пил квас) до утра. Галя всё поглядывала на небо: не появились ли две луны. Она вдруг стала жизнелюбкой.

Неожиданно бизнес пошёл в гору, хотя шеф — Саша Ключев — становился отключённей и отключённей. Но у нас парадоксами никого не удивишь. Бизнес шёл сам по себе, а шеф тоже шёл сам по себе.

Да тут ещё забылся как-то Сашок основательно, ну просто задумался человек глубоко…

Но очнулся Сашок уже не в Москве, а в столичном городе Вене. Стоит Сашок, бедолага, у австрийского продуктового прилавка и хочет купить яички, а языка не знает. И лопочет толстой продавщице на своём языке:

— Матка… Матка… Яичко… Яичко… Ко-ко-ко… Ко-ко-ко!

И всё время подпрыгивает, махая руками, повторяя своё:

— Ко-ко-ко! Ко-ко-ко!

А рядом стоят в изумлении Галя и Полумраков и хохочут. Продавщица, австриячка, пялит глаза и бормочет по-своему:

— Он меня с ума сведёт, этот русский…

Ключев и сам на себя смотрел в изумлении. Но тут Галя и Полумраков подхватили его и оттащили куда-то. Они оказались в скромном гостиничном номере Ключева.

Все трое расселись, а Ключев спросил:

— Где я??

Галя и Полумраков уставились на него, как на чудо.

— Ты что, не знаешь, что мы полетели в Австрию, по делам?! — вскрикнула Галя. — Мы же влезли в самолёт…

Ключев поморщил лоб:

— Как в самолёт влезали, смутно помню, остального — не было.

— Как не было?! — заорал Полумраков. — Что же, по-твоему, самолёт не взлетел, или упал, или его вообще не было? На чем же мы тогда прилетели в Вену?

— Вены тоже не было, — сухо возразил Ключев.

Но это уже оказалось слишком. Пришлось всю ночь выяснять ситуацию. Впрочем, по линии бизнеса и, там, паспортов всяких всё было нормально. Ненормально было только в голове у Сашули.

Но вскоре Ключев как будто пришёл в себя. Объяснил своё положение он очень просто: дескать, нашло на него некое полусонное, но творческое состояние, и он в нём дико пребывал. Очень-де оно было позитивным.

— Но ты же на всё реагировал правильно, в самолёте завтрак кушал с аппетитом, только на рынке немного распоясался, — усомнился Полумраков, иногда впадавший в недоверчивость.

Ключев задумался. Думал он минут шесть-семь, а потом возьми и брякни:

— Это генерал за меня всё делал.

— Какой генерал?! — ахнула Галя.

— Конечно, не австрийский, а наш, — спокойно ответил Ключев. — Я имею в виду моё тело. С некоторых пор я называю его генералом. Оно и держит курс. Только когда я кричал на рынке, я уже почти вернулся.

Галя вылупила глаза, но Полумраков сказал, что всё понял.

— Какие дела, в конце концов! — вспылил вдруг Ключев. — Ну, впал я в дрёму на два-три часа. Подумаешь, какое дело!

Галя и Толя Полумраков согласились, вздохнув, и решили быстрей прокрутить свой бизнес.

Дело пошло веселей, Ключев во всё входил, превратился прямо в одержимого, и Галя с её знанием языка пришлась очень кстати.

Денежные, они возвратились в Москву.

Но Ключев многое скрыл от них, да и от всех. Суть происходящего с ним была в следующем. За последнее время он сошёлся с человеком, который подтолкнул его изменить коренным образом своё сознание и душу вообще. Человек этот был большой практик невиданных путешествий и состояний.

Тайна, мучившая Ключева, была в том, что он возжелал познать конкретно бесконечность Вселенной и заглянуть в закрытые для человека миры, познать то, что не положено познавать. Да и как это познать, когда в этих мирах всё иное по сравнению с нашим миром: и время, и пространство, и форма жизни, и вид души и интеллекта, если таковыми их ещё можно называть.

Но Ключева интересовало именно невозможное. Всё возможное не представляло для него ничего значительного и привлекательного. Сдвинутый он был в этом смысле человек. Да тут ещё персонаж неслыханный подвернулся. Дал Ключеву технику (если так можно выразиться) выхода собственного сознания на широкую дорогу немыслимых путешествий. Уверял, что у Ключева есть дар к этому. Ключев и сам чувствовал, что дар такой у него есть. И пустился во все тяжкие.

— Ты не бойся, главное, — так напутствовал его учитель. — При этой технике на время твоих путешествий на Земле тебя будет подменять твоё тело. Сознание будет в полёте, но что-то останется и на Земле, станет бурлить, кипеть и вообще правильно реагировать на так называемую жизнь.

— Хи-хи-хи! — порой покатывался Ключев от смеха, когда думал об этом.

Отлучки из тела, как он понял, будут недолгими, от нескольких минут до трёх-четырёх часов максимум. И надо помнить, что здесь пройдут минуты, а там — абсолютно другие измерения и успеть за эти якобы минуты можно многое. Одно условие: ни в коем случае не пугаться. Конечно, это не шутки — проникнуть, хотя бы частично, в недоступные миры Вселенной. Познать такое — почти то же, что познать бесконечность Бога.

Охватившее Ключева желание, страсть к невозможному, вело его.

«Не сломай только шею», — сказал ему на прощанье наставник и исчез.

Но Ключев считал, что всё в порядке. И жизнь его переменилась в полублаженную сторону.

Проблема, однако, была в том, что Ключев не мог понять, что происходит в этих мирах, по крайней мере в тех, которых он