был как скала, поэтому пришлось прижать к себе Алексу и спускаться обратно на паркинг. Она не отпускала моей руки, продолжала прижиматься, игнорируя и новое детское кресло, и даже косой взгляд Морозова.

Не знаю, что на меня нашло, но спорить с ней не было ни малейшего желания. Игнорировал и телефонные звонки, и сообщения, и даже ни разу не открыл ноутбук. И при этом почему-то не испытывал никакого раздражения.

Этот милый рыжий подкидыш слишком круто поменял мою жизнь. И чувство это такое странное, оно берет почему-то за душу сильнее, чем выдуманная плаксивая драма, тут нечто другое.

Рассматривал спящую на моих руках девочку и не мог отвести глаз. Все те же длинные ресницы, чуть вздёрнутый носик с похожей горбинкой и искусанная верхняя губа, над которой застряла слеза. Горькая, чистая, детская.

Она просто безумно походила на Марту! До мурашек… Словно я вернулся в прошлое. Казалось, сейчас постучат в дверь и позовут играть в футбол, а на трибуне будет сидеть Марфуха и играть в свои куклы.

Чёрт… Это какой-то флешбэк, параллельная вселенная, в которую меня закинули по ошибке. Ну какова вероятность, что соседская девчонка, которую ты не видел почти двадцать лет, появится в твоей жизни с ребёнком на руках? Вероятность – ноль. А вот у меня всё через одно место: и ребёнок на руках, и девчонка соседская при смерти.

– Дядя Гора, – Алекса распахнула глаза, лишь когда мы въехали в посёлок. Девочке словно стыдно стало, она соскользнула с моих колен, опустила руки и… холодно стало… Будто в прорубь провалился. Руки закололо, а вдох застрял занозой в горле. Смотрел, как разжимаются детские пальчики, и пытался разобраться в природе этого ощущения.

Почему мне не хочется её отпускать?

Глава 15

– Спасибо, было очень вкусно, – Алекса аккуратно спрыгнула с кресла, а потом взяла свою тарелку и вприпрыжку бросилась на кухню, чем ошарашила Катерину.

– Оставь её, Кать, пусть делает то, к чему привыкла. Хватит с девочки потрясений, – я рассмеялся и убрал с колен салфетку, посматривая на кухню, где Алекса прилежно мыла тарелку, стоя на цыпочках у раковины. Она тщательно вытерла её и вдруг замерла, смотря на сушку, до которой при всём желании было не дотянуться.

– Алекса, поставь, я всё уберу, – подскочила Катерина и бросилась на помощь. – А потом мы с тобой умоемся и пойдем спать, да?

Катерина махнула своей помощнице, чтобы убрала со стола, а сама взяла девочку и повела на второй этаж.

– Спокойной ночи, дядя Гора, – Лекса улыбнулась и помахала мне на прощание.

– Пока…

Сказать, что работа не шла на ум – ничего не сказать. В голове пусто, а в груди – перманентная тревога. Я уже трижды звонил Петровичу, и каждый раз молился, только бы не услышать плохих новостей. Алексу взорвало от запрета на посещение, а что будет, если случится что-то непоправимое?

Ворочался с боку на бок, пытаясь уснуть. Вот только простынь горела, мозг плавился. За стеной спал ребёнок… Чужой ребёнок, смотрящий мне в самую душу и совершенно уверенный в том, что я – отец. И мне было дико стыдно! Безумно стыдно за разочарование, за грусть и тоску в глазах малышки. Ребёнок не мой, а вот груз ответственности как родной лёг мне на плечи, будто по меркам соткан.

И вдруг сердце сжалось… Я даже вскочил с кровати, пытаясь понять, что именно меня так взволновало. И ответ пришёл вместе с тихими всхлипами из смежной комнаты.

Быстро надел футболку, штаны и тихо прошел к дверям. Лекса плакала, тут сомнений не было. Оставалось только понять, что мне с этим делать! Ну не оставлять же ребёнка в таком состоянии?

Аккуратно стукнул в створку, а когда плач прекратился, вошёл. Алекса лежала, укрытая с головой, и выдавала её лишь дрожь. Ну и?

Кара не оставляла рекомендаций по этому поводу. В моём ежедневнике выписан перечень разрешенных лекарств, номера телефонов всех самых лучших детских врачей, а также список рекомендованных для её возраста мультфильмов. Но там ни слова о плачущем одиноком ребенке!

Присел на край кровати и откашлялся, дав понять, что никуда не уйду. Подцепил край одеяла и медленно потянул на себя, пока не показалась рыжая головка, а позже – луч фонарика.

– Привет. Чего не спишь?

– У меня сегодня день рождения, – выдохнула Алекса и снова взвыла, пряча лицо в крошечных ладошках. И снова стыдно стало… Почему я не запомнил дату её рождения?

– Я умоляю тебя, только не плачь, – внутри все инеем покрылось, стало вновь холодно и неуютно, будто меня на Луну закинули.

Протянул руку, видя, как она трясется в тусклом луче фонаря. Не знал, правильно ли я поступаю? Во всех методичках говорится о том, что сближение с травмированным ребенком должно быть медленным и основанным исключительно на обоюдном желании. Но ещё я знал, что когда в детстве я раздирал коленки, то мама первым делом меня обнимала, а потом заливала рану зелёнкой.

Идём на ощупь…

Секунды тянулись, а когда подушечек пальцев коснулась нежная детская кожа руки, я выдохнул, понимая, что эту высоту мы сегодня взяли. Алекса пулей запрыгнула мне на колени, обняла за шею и от души разревелась.

И вновь эти прожигающие душу слезы, всхлипы и моё полное отчаянье и бессилие. Это запрещенное оружие, против которого просто нет приёма самообороны. Это ребёнок, которого я должен защитить. Во всяком случае, пока её мама не придёт в себя.

– Что там твоя мама говорила? Умение договариваться? Так давай, Алекса, приступим?

Девочка кивнула и шмыгнула носом.

– Расскажешь?

– Просто в этот день мы всегда пекли торт с клубникой, а потом ходили в кино, где мама покупала мне большой стакан карамельного попкорна, – она задыхалась, пытаясь выговорить то, что так сильно болит в детском сердечке, а я монотонно поглаживал её по спине, пытаясь задать темп вдохам. Смотрел в огромные глаза, полные слёз, и разрывался на миллион кусочков, уже понимая, что как раньше ничего не будет.

– Давай, поднимайся, – я схватил её на руки и понёс в ванную. Лекса щурилась от ударившего в глаза яркого света, а потом морщилась, когда я умывал её холодной водой.

– Что? Куда?

– Будем печь торт, – я пожал плечами, давя внутреннюю панику, чтобы не делиться с девочкой. Да я сейчас не то что торт пойду печь, я к дьяволу на поклон отправлюсь, только бы помочь ей. – Мы сделаем всё, что ты хочешь. Сейчас позвоним дяде Левану, и он откроет для нас кинотеатр. Хочешь?

– Так ночь на дворе,