заваливались бритоголовые братки, отдавали деньги, получая взамен оружие. Мне бы всего этого не видеть, не замечать, но я не могла. И вот однажды ночью, когда дядя Валера заметил меня, он впервые поднял руку. Забрал документы, закрыл на замок комнату, забыв обо мне на два дня.

А потом не стало мамочки. И я оказалась один на один с этим гадом. У меня не осталось ни друзей, ни родственников. В нашем посёлке все прогнило: от людей до детских качелей.

– А когда мне исполнилось восемнадцать, я впервые сбежала из дома. Жила в заброшенном домике, на окраине города, помнишь, там, где яблоневые сады были?

– Помню, – прохрипел Горозия, роняя голову в ладони, будто его накрыла мигрень. Гора потирал виски, что-то шептал, покачиваясь в кресле.

– Но он меня нашёл! И тогда впервые…

– Стоп! – Горозия встал и начал расхаживать по палате, а потом прямо из графина начал жадно пить воду.

– Тебе всё равно придётся меня выслушать, Гора, иначе ты никогда не поймёшь и не простишь.

– Хорошо…

Прикусила язык, понимая, что некоторые отрезки прошлого можно опустить, ему не обязательно знать, насколько сильно я упала.

– Я долго проработала в местном кабаке. Днём готовила, а вечером таскала подносы, кормя бандитов и продажных ментов. И вот однажды я подслушала разговор дяди Валеры с бывшим главой посёлка. Они смеялись над какой-то перестрелкой, случившейся на трассе недалеко от нашего города, а потом обмолвились, что в подвале у них настоящий клад, сокровище… Они жадно потирали руки, обсуждали, как достать лекарство поубойнее, а то уж больно Горозия крупный кабан, ничего его не берёт…

Горислав дернулся и поднял голову, встречаясь со мной взглядом.

– Я следила за ними вплоть до нашего дома. Ну а дальше дело техники: по привычке всыпала Валере снотворное, чтобы не донимал меня ночью своим храпом, и отправилась в подвал. Там я тебя и нашла. Ты был в бреду, кое-как ворочал языком, даже идти толком не мог. Мне тогда помог Алёша Дунаев, помнишь?

– Сын начальника завода, что ли? – прохрипел Гора, хмурясь, будто что-то начал вспоминать.

– Да… Бывшего начальника завода. К тому времени там уже руководили Валера и его банда дружков. Мы вывезли тебя, спрятав в том самом домике, где я жила, сбежав из дома. Первая ночь была адом. Ты бился в агонии, то и дело переставал дышать, пока Алеша не поставил тебе какую-то капельницу. В полицию звонить было нельзя, иначе Валера бы первым нашел нас!

– Что это за ерунда? – Горислав снова вскочил, то и дело ударяя ладонью по стене. – Марта, скажи, ты меня разыгрываешь?

– Нет!

– Бред! – Гора внезапно выдернул из кармана какой-то конверт, совал подарочную ленту, вскрыл его и стал вчитываться в текст. И по мере прочтения его лицо становилось бледным-бледным, он пошатнулся и сел на кровать, протягивая мне, очевидно, результат теста.

Но он был мне не нужен… Я-то знаю, что родила свою девочку от мужчины, которого любила всю свою жизнь. С самого детства!

– Ты был рядом… Любимый, настоящий. Воплощением моей мечты, моих фантазий. Всё это время только ты помогал мне засыпать по соседству с этим уродом, уничтожившим и меня, и мою семью.

– Марта, что ты несёшь? – шептал Гора, раскачиваясь, как сумасшедший. В его словах не было агрессии, злости… В них была растерянность. Ему больше не нужны были подробности, потому что всё стало понятным.

Те три дня были одновременно и ужасными, и волшебными. Мои мечты сбылись! Вот он, тот, кого я так искренне любила, рядом! Слушала его дыхание, меняла повязки, ставила капельницы. А когда он засыпал, целовала и снова погружалась в детские фантазии, которые помогли выжить маленькой девочке.

Но однажды Гора обнял меня, прижался носом и что-то зашептал в полубреду… Мне казалось, он узнал меня! В его мутных и одурманенных глазах словно просвет появился. Ну, или я надумала его себе.

Но тот поцелуй… Он перевернул мой мир, раскрасил яркими красками, наполнил смыслом. Пусть и надуманным, обманчивым, временным. Но в тот момент я была счастлива! А через девять месяцев родила дочь, ставшую смыслом моей жизни.

– Лекса твоя дочь, Гор. Мне не нужны тесты, понимаешь?

– Почему Дунаева? – коротко спросил Гора, убирая документ в карман пиджака. По нему было видно, что он задает последний вопрос, прежде чем уйти.

– Ты исчез на третьи сутки, а через месяц я поняла, что беременна. Молчала, пыталась обманом выкрасть документы и сбежать. Но Валера вдруг словно начал что-то подозревать. Как обезумевший вцепился в меня, боясь, что я решу продать квартиру. И на помощь пришёл Дунаев, он предложил пожениться, чтобы Валера не тронул ни меня, ни ребёнка. Мы взяли его фамилию, планируя сбежать из богом забытого посёлка, но Алёша умер через год, а мы вновь остались одни.

Гора кивнул, словно получил достаточно информации, и встал, когда в дверях палаты показалась Лекса с бутылочкой воды.

Моя девочка… Мой ангелок. Лучик света, ради которого стоило жить и выживать…

Глава 19

Горислав

Весь путь домой мы молчали. Лекса тихо напевала песенку из мультика, поглаживала медведя и изредка дергала меня за палец, чтобы поднял голову. Она была счастлива, в глазах больше не было тумана слёз. Моя девочка просто улыбалась, вспоминая и клубничный торт, и яркий день.

Вот пусть всё так и будет.

Рассказанная Мартой история хоть и требовала подтверждения, но в принципе довольно органично вписывалась в мою прореху в памяти. По датам, срокам и обрывкам воспоминаний все сходится.

Вот только на языке горько-горько…

Меня потряхивало от ужаса! Помню, как в тот день катился по разграбленному и полуразрушенному посёлку, направляясь на завод, где когда-то работали мои родители. От ухоженных домиков не осталось и следа, детские площадки заполонили алкаши, удивленно таращившиеся на наш кортеж. Посёлок начал умирать ещё в девяностых, но за двадцать лет ситуация стала только хуже.

Это получается, что Марта спасла меня? Если бы не её отчаянная смелость, то что было бы тогда? Шантаж? Но это глупо! На дворе уже давно не девяностые, но те уроды словно застряли в том беспределе, решив поживиться за мой счёт. Нет, меня бы вытащили, но уже отъявленным наркоманом. Тут сомнений не было.

Я не имею права осуждать её за ту слабость, за детскую влюбленность, которую она выдумала для себя. Если ей так проще жилось – пусть будет так. Но я имею право злиться за упущенные шесть лет моей жизни рядом с дочерью? Ярость душила меня! Ведь всего один звонок, и