Осень наступила внезапно и как-то траурно. Пасмурное, свинцовое небо периодически проседало у горизонта и засыпало вспаханные под зиму поля мелкой, противной моросью. Цветные листья потеряли свой блеск, а в тенях поселилась затаившаяся стужа звенящей тишины. Ииль в сотый раз проделал ритуал с уборкой пыли на всех горизонтальных поверхностях, собрал и разобрал котомку, ощупал веник, разогнал мышей и даже порисовал на запотевшем смотровом окошке в сенях. Хозяева сегодня так и не появились. От скуки он достал из щели между окном и подоконником дремлющую муху и, прицепив к ней тонкие ниточки, стал играть с насекомым, будто с марионеткой, заставляя кланяться, взлетать, парить и падать. Муха была явно в шоке от внезапного внимания свалившегося на ее хрупкие крылья, она всячески пыталась вырваться из пут, чтобы снова найти укромный угол и уснуть до весны, но Ииль возвращал ее на исходные позиции, подбрасывая к потолку, заставляя вяло цепляться за его поверхность.

Неожиданно во дворе послышались чьи-то голоса. Ииль навострил уши и, минуя все препятствия на пути, оказался на своем смотровом месте – в сенях. Он жадно искал глазами источник голосов, слабо надеясь на то, что это хозяин. Чутье говорило ему о чуждых возмутителях его спокойствия. Сначала он увидел одного нарушителя, потом второго, а следом третьего. Они со знанием дела обошли заброшенный двор, заглянули в открытый сарай, зачем-то вскрыли колодец, сбросив туда погнутое ведро, и стали активно ломать кладовую. Ииля охватил приступ возмущения и праведного гнева, отчего он аж раздулся на два уровня. "Ворье!" – только и булькнуло в его кипящем сознании. Он лягушкой отпрыгнул от окна и пролез в щель под порогом прямиком во двор. «Незваный гость – хуже татарина. – повторил он всплывшую в памяти присказку старика Миляки. – Ишь чего удумали?! Хозяйские кладовые разорять! Не позволю!"

Первым делом Ииль юркнул к амбарным ящикам, где хранилась крупа, он пронзительно засвистел и мыши врассыпную побежали в разные стороны, пугая непрошеных гостей серой подвижной волной своих бархатистых спин. Один из пришедших оступился и в полумраке предбанника зацепился о сложенные в кучу полупустые мешки с мукой. Ииль не растерялся и мягко спихнул весь вал мучной массы на пришельца. Третий получил болезненную затрещину старыми граблями, которые так кстати оказались неподалеку, и усилиями Ииля развалились прямо у ног расхитителя чужого имущества. Потирая ушибы и стряхивая муку, воры лишь на время замедлили реализацию своих намерений.

Немного погодя они все же вынесли из кладовой пару мешков с крупой и овсом, а затем выкатили вишневую бочку с квасом, погрузили это добро на телегу и спотыкаясь, потому что Ииль то и дело путал траву под их ногами, насылая на них резкие порывы ветра, вырвали с корнями столб у садовой калитки лишь потому, что на его венце73 была вырезана кошка. Ииль был вне себя от гнева.

«Разбойники! Пираты! Паршивцы!» – ругался он на визитеров, наворачивая разъяренные круги по просторному залу дома. Пытаться отвадить людей расхищать чужое имущество было такое же бесполезное и губительное дело, что и попытки достучаться до Сильвана с отсрочкой по уплате взноса. Как же ему сейчас не хватало хозяина, его рук и сноровки, ведь в этой ситуации вместе с ним Ииль смог бы принести больше пользы, чем в одиночку.

Он устало плюхнулся на топчан и подпер голову кулаками, сердито хмуря растрепанные брови. Почему хозяева не оставили ему никаких указаний? «Может они еще вернутся?" – робко подумал Ииль. Он потряс головой пытаясь отбросить навязчивую мысль и убедить себя в непреложном правиле: фамильяры74 и домовые – вечные спутники рода, они всегда находят друг друга. И в этот раз будет также. Ииль вздохнул. Вдоль плинтуса шмыгнула мышь, а он отточенным движением схватил ее и превратил в шарик пыли. Настроение его слегка улучшилось.

Дни тянулись нестерпимо долго. Время тикало на хозяйских часах в его сундуке, а сами владельцы все не появлялись. Вместо них все чаще стали захаживать случайные прохожие, которые доставляли Иилю прямое неудовольствие то своим видом, то кражами, то просто историей рода, которую он видел, словно открытую книгу. Он всякий раз ежился и собирал пыль во всем доме в бумажные кульки, чтобы потом высыпать за шиворот пришельцев и наблюдать как они отчаянно начинают чесаться и танцевать от ощущения текучей щекотки в районе тазовых костей.

Не смотря на все его бытовые ухищрения визитеры продолжали заглядывать в дом, разносить на молекулы двор и расхищать заброшенные пристройки. Ииль чувствовал себя беспомощным в этом мире. Будь у него хоть один помощник, он бы лучше справлялся с хозяйством, но его обезоружил Сильван на самом взлете его домовой карьеры, так что теперь он мог бы похвастаться только минимальными способностями какого-нибудь бестелесного существа, случайно застрявшего в этом доме. Он наводил панику и вселял липкое ощущение присутствия чьего-то взгляда.

Времена года сменяли себя по расписанию, а визитеры по какой-то своей интересной схеме. Чаще всего гости заглядывали в дом весной, реже осенью, еще реже зимой, а летом устраивали уютные посиделки у костра прямо во дворе. Они спалили навес над крыльцом и оставили всего пару досок настила. Ииль с замиранием сердца наблюдал за языками пламени и хватался за голову, когда в огонь летели резные ставни. Ничего он так не боялся в жизни, как пылающего костра, мелких искр, возносящихся к небу, и треска разрываемой жаром древесины. Он прятался в подпечник, затыкал уши и сверкал неоновыми блюдцами глаз из темноты, опасаясь, что от дома останется пепел и это последнее его пристанище.

Чаще всех в дом стали наведываться подростки, причем независимо от времени суток. Они больше всех доставляли неудобств и разрушений. Ииль знал каждого в лицо, ознакомился с родовыми историями и, не смотря на предпринятые меры по отпугиванию, они продолжали докучать ему производимым в его доме хаосом. Однажды они развлекались на лавках в кухне и веселья ради подожгли ситцевую штору на окне. От сырости она вяло коптила и тлела, пока не обуглилась до последней нитки и не испачкала сажей всю стену. Ииль злился. Тогда-то ему на ум пришла идея заносить незванцев в амбарную книгу и насылать на них заслуженное возмездие. Намотанный маятник на углу крыльца и в сенях делал свое волшебное дело. «Сила действия равна силе противодействия – третий закон Ньютона». – размышлял он, мысленно потешаясь над иронией сложившейся ситуации. Когда бы еще он обратился к самим законам