– Это точно, – подтвердил Стасов, – и не мечтай. Новерсия у тебя любопытная, я бы над такой и сам с удовольствием поработал. Все,подруга, приехали. Тебя до лифта проводить?

Настя открыла дверцу машины и с опаской выглянула наружу.Возле соседнего подъезда кучковались акселераты, судя по голосам, сильнонетрезвые и весьма агрессивные. Точно таких же пьяных обормотов можно былоувидеть не только на улице, но и на лестницах, где они обычно оккупировалиплощадки между этажами.

– Лучше до квартиры, – попросила она. – Если не трудно.

Они вошли в подъезд и сели в лифт. Не успела Настя вставитьключ в замок, как дверь квартиры распахнулась. На пороге стоял ее муж АлексейЧистяков в смокинге, на белоснежной сорочке игриво порхал крыльямигалстук-бабочка.

– Уй, елки… – ошалело выдохнул Стасов. – Это что,профессор? Ты куда собрался?

– Я только что пришел.

Чистяков отступил назад, пропуская Настю и Стасова.

– Заходите. Я всегда страшно злился на Аську за то, чтоона не ходит со мной на банкеты и прочие общественные мероприятия. Но сегодня яее понял.

– Что, тяжко было? – посочувствовала ему Настя.

– Не то словечко. Знаешь, никогда я так не маялся, каксегодня. В костюмах всегда совершенно нормально себя чувствовал, пил-ел в своеудовольствие, танцевал, за девушками ухаживал. А смокинг оказался для менясмертельным номером. И деваться некуда было, в пригласительном билете написано«black tie», тут уж не вывернешься, без смокинга неприлично идти.

– Не ходил бы, – фыркнула Настя. – Бери с меня пример.Я вот никуда не хожу и отлично себя чувствую. Лешенька, поставь чайник, а?

– Правда, Леш, не ходил бы, – поддержал ее Стасов. –Зачем же так себя истязать?

– Не ходить? Вам легко говорить, вы ребята независимые.

Чистяков пошел на кухню ставить чай и заговорил громче,чтобы не прерывать тираду:

– Отечественная наука сегодня развивается взначительной степени благодаря разным грантам и спонсорским программам. Поэтомуна сходняки вроде сегодняшнего ходить надо обязательно, чтобы знакомиться сбогатыми или влиятельными людьми, очаровывать их и внушать им, что российскаятехнократия находится в бедственном положении, выползти из которого можеттолько благодаря щедрым пожертвованиям. Я, ребята, у нашей российскойматематики стал кем-то вроде свадебного генерала. Под меня деньги дадут,поэтому меня и просят посещать всякие приемы и политические тусовки.

Да, под профессора Чистякова, академика несколькихиностранных академий, возглавляющего собственную научную школу и широкоизвестного за рубежом, деньги дадут. Настя это понимала. Поэтому просила толькооб одном: чтобы Леша не заставлял ее ходить на эти мероприятия вместе с ним.Шум, толпа, духота в сочетании с узкими туфлями и нарядным платьем делали длянее такое времяпрепровождение невыносимым. И потом, ей было откровенно скучно.

– Все, профессор, принимай свою супругу по описи, дверуки, две ноги, три головы и одна большая сумка. Я побежал, – заявил Стасов,пожал руку Алексею, чмокнул Настю в нос и умчался.

Настя уселась на кухне и стала терпеливо ждать, пока закипитчайник. Алексей в комнате снимал свой парадный наряд. Она подумала, что раз онбыл на приеме, то, наверное, ужина нет, напрасно она мечтала о горячей вкуснойеде. Придется перебиться чем-нибудь быстрым и холодным. Она стала прикидывать,с чем бы сделать бутерброд, и не смогла вспомнить, остался ли у них сыр иливетчина или они вчера еще все съели. О том, чтобы встать со стула, подойти кхолодильнику и заглянуть в него, речь, разумеется, просто не шла.

– Леш, – крикнула она, – а у нас чего есть на хлебушекположить?

– Зачем тебе?

– Кушать очень хочется. Бутерброд к чаю сделаю.

Леша заглянул на кухню и озабоченно посмотрел на жену.

– А что, отбивные с цветной капустой не будешь? Ты жеих всегда любила.

– Разве у нас есть?

Чистяков молча прошел к холодильнику, достал кастрюлю исковороду и с грохотом поставил их на плиту.

– Твоя лень переходит всякие разумные пределы, –сердито сказал он. – Ладно, ты ленишься готовить и разогревать, но хотя быпосмотреть в холодильник ты можешь?

– Извини, солнышко, – пробормотала Настя пристыженно, –я была уверена, что ты из-за банкета ничего не готовил, у тебя времени,наверное, не было.

– А ты, наверное, если бы пришла домой раньше меня, таки сидела бы на стуле и мечтала о кренделях небесных, пытаясь вспомнить, что унас есть такого, из чего можно приготовить банальный бутерброд. Аська, я непонимаю, как я это терплю столько лет.

– Ну я же сказала: извини. Между прочим, у Стасовабольшая жизненная радость. – Она попыталась увести разговор в сторону отсобственных недостатков.

– Какая? – живо заинтересовался Леша.

Он стоял возле плиты в майке и плавках и укладывал насковороду отваренную цветную капусту и отбивные. Вид у него был забавный –высоченный, худой, сутулый, со всклокоченными рыжими волосами, Чистяков был вэту минуту страшно похож на персонажа из какого-то мультсериала, только Настяне могла вспомнить какого.

– Татьяна согласилась переехать в Москву.

– Да?

Леша оторвался от сковородки и бросил на жену непонимающийвзгляд.

– И в чем радость?

– Да ты что, Лешик, – возмутилась Настя, – Танюшка жеего любимая жена. Как это «в чем радость»? В том, что она переедет в Москву ибудет жить с ним вместе.

– А что же она раньше не переезжала? Они ведь, еслипамять мне не изменяет, женаты уже больше года.

– Не хотела. А Стасов ее все время уговаривал и наконецуговорил. Ты что, Леш? Ты чем недоволен? Что тебе не нравится?

– Мне не нравится твой энтузиазм. Татьяна всю жизньжила и работала в Питере, там ее отец, родственники, друзья, коллеги. Исовершенно понятно, почему она не хотела переезжать. С какой стати она должнавсе это бросать ради Стасова? Она что, решила принципиально сменить стиль жизнии род занятий?

– Кажется, нет. Стасов сказал, что она переводится вследственный комитет на такую же должность.

– Значит, она добровольно решила поставить крест насвоей карьере. Она не сможет сразу стать в Москве хорошим следователем, здесьдля нее все чужое, чужие люди вокруг, чужие интриги, в которые она начнет всевремя вляпываться и тратить время и нервы на то, чтобы из них вылезти.Профессионально она сразу спустится на несколько ступенек вниз, и ещенеизвестно, через сколько лет ей удастся все это наверстать. И ради чего? РадиСтасова? Асенька, я прекрасно отношусь к нему, но я не поощряю мужчин, которыепытаются навязать своим женам собственное представление о том, как нужно жить иорганизовывать быт. Поэтому при всей моей любви к нашему другу Стасову ясчитаю, что он поступает неправильно, заставляя Таню переезжать. Разве ей плохов Питере? И разве ей будет лучше здесь, где она никого не знает? Если уж он такстрадает без нее и хочет видеть ее каждый день, пусть собирает вещички иуматывает на берега Невы. Если он не может без нее жить, то пусть он ииспытывает неудобства, связанные с отрывом от дочери, матери, друзей,привычного жилья и интересной работы. Он, а не она, понимаешь? Нельзя решатьсобственные проблемы за счет других людей.