В понедельник Белоусов говорит мне (не говорит, конечно, а пишет), что завтра придет в школу. А я задумываюсь. Я уже две недели дружу с Фоминым и одну неделю – с Белоусовым. С одним хожу, с другим переписываюсь. И друг о друге они не знают. Пока не знают. Но уже завтра все обнаружится. Белоусов собирается провожать меня после школы. И Фомин тоже. Хорошо это или плохо? Может, они пойдут провожать меня вдвоем? А что, я не против, пусть их будет много – и двое, и трое, и даже четверо. И рюкзак они могут носить по очереди.

Назначу-ка я им встречу на утро, сразу обоим, а сама не приду. Пусть без меня разбираются. Так даже интереснее.

Нет, не могу. Никак. Язык не поворачивается. Хотя время вышло. Кит здоров. Завтра идет в школу. Мы с ним уже два дня видимся, играем в комп, домашку делаем. Он наверстывает, что пропустил. Везет человеку: так сильно болеет, что даже уроки делать не может. Потом, конечно, догонять приходится. Но зато целых две недели лежит, балдеет и в потолок плюет. А мы за партами маемся.

Время полдесятого. Звонит его мама и зовет домой. Я провожаю Кита до двери. Стою и мучаюсь: что бы такое придумать, чтобы завтра он за мной не заходил? А он вдруг говорит:

– Слышь, Егор, я завтра не зайду. Я с папой в поликлинику поеду, мне на справку печать надо поставить.

– Ладно, езжай, – говорю. – Если надо.

А сам чуть не прыгаю от радости. Пронесло! И понимаю, что глупо все это. Сказать по-любому придется.

Но лучше завтра, чем сегодня.

Утром я запихиваю в рот кусок пирога и вылетаю из подъезда, чтобы с Китом не столкнуться. Они-то с папой, небось, пораньше собираются выйти. Им ведь еще в поликлинику ехать. А я как объясню, почему так рано в школу иду? На целых полчаса раньше, чем нужно. И на пятнадцать минут раньше, чем мы всегда выходим с Китом.

Я иду на угол, где каждое утро жду Ангелину. Ее еще нет. Она всегда приходит после меня. Иногда я жду ее пять минут. А иногда и десять.

Я жду. Проходит пятнадцать минут, а ее все нет. Я достаю телефон, чтобы позвонить ей, поднимаю голову… И вижу Кита.

Я в шоке. Ничего понять не могу. Почему он здесь? Откуда он здесь?

У него тоже вид очумелый. И глаза круглые как блюдца.

И вообще мы как два барана. Уставились друг на друга и молчим.

Я смотрю на Егора и не понимаю, почему я вижу его здесь, в чужом дворе. Этот двор в стороне от наших домов, и сюда никак нельзя попасть случайно, по дороге в школу. Что он здесь делает? Именно на том самом углу, где Ангелина назначила мне встречу. Мы еще с вечера договорились, что я буду ждать ее здесь. Я еле-еле придумал, почему не могу пойти в школу с Егором, осторожно вышел из подъезда, чтобы он меня не увидел… И вдруг встречаю его там, где его вообще не должно быть.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я. Меня даже не смущает, что я сейчас тоже должен быть в другом месте, – настолько я поражен.

– А ты что? – огрызается он.

– Я первый спросил, – говорю я. Он засовывает руки в карманы, смотрит на меня исподлобья и говорит:

– Ну ладно. Я тут, это… Ожегову жду.

Я не верю своим ушам.

– Что?!

– Ожегову, говорю, жду. Мы здесь всегда встречаемся. Понимаешь… Встречаемся мы.

Это как удар под дых. Хочется согнуться пополам, потому что стоя дышать не получается. Воздуха нет.

– Как это? – с трудом выговариваю я.

– Да вот так. Встречаемся. Две недели уже. С тех пор как ты заболел, – виновато говорит Егор. – Я хотел тебе сказать. Но все как-то…

– Ты врешь, – говорю я, разворачиваюсь и иду прочь.

– Кит! – удивленно кричит мне вслед Егор. – Ты чего, Кит?

Я не знаю, почему ухожу. Просто не могу там оставаться, и все. Я как во сне, все вокруг какое-то нереальное. Егор и Ангелина? Егор и моя Лина Солнечная? Не может быть! Бред.

Я прихожу в класс, сажусь за свою парту и тупо смотрю на доску. Кабинет математики постепенно наполняется одноклассниками. Входит Тамара Михайловна, кладет на стол стопку тетрадей. Со звонком врывается Егор и швыряет сумку на пол возле парты.

Ангелины с ним нет. Мне немного легче. Она входит спустя три минуты после звонка. Я напряженно слежу за ней. Посмотрит на Егора или нет? Она не смотрит, просит прощения за опоздание и идет к своему месту. Я пытаюсь поймать ее взгляд, но она отворачивается, будто специально. Егор ерзает на своей первой парте и тоже оглядывается на нее.

Тамара Михайловна раздает тетради с контрольными работами. Все возятся, шепчутся, обсуждают оценки. Я эту контрольную не писал, поэтому сижу молча и смотрю на Ангелину. А она уткнулась в свою раскрытую тетрадь и не обращает на меня внимания.

Что происходит?

Тамара Михайловна начинает разбирать ошибки в контрольной. Она велит мне внимательно слушать, потому что я буду писать эту контрольную один. Скоро конец четверти, а у меня очень мало оценок из-за болезни. Я машинально киваю, но слушать все равно не могу.

Какие примеры, какие уравнения? Мне совершенно не до них. Сейчас ничего нет важнее одного-единственного взгляда, справа. И я жду его.

– Харитонов и Ивакин! – говорит Тамара Михайловна. – Как получилось, что у вас совпали неверные ответы в четырех уравнениях?

Харитонов и Ивакин помалкивают.

– Великие умы думают одинаково! – на весь класс провозглашает Егор.

– Ой, Фомин, тебе ли веселиться? – говорит Тамара Михайловна, перекрывая голосом взрыв смеха. – У тебя что по контрольной?

– Три, – гордо говорит Егор.

– С очень большим минусом, – подчеркивает Тамара Михайловна. – А три с минусом – это меньше, чем три.

– Но больше, чем два, – не сдается Егор.

– Но ненамного, – отрезает Тамара Михайловна. – Поэтому после урока останешься вместе с теми, у кого ровно два. Будем решать, что с вами делать.

Егор что-то недовольно бурчит себе под нос, но вслух больше не возникает. С Тамарой Михайловной особо не поспоришь – мигом схлопочешь замечание в дневник и кучу дополнительных заданий по математике.

Я медленно схожу с ума. Я не отрываясь смотрю на соседнюю парту. Но Ангелина не реагирует на мои взгляды. Она внимательно слушает учителя и исправляет ошибки. Наконец я не выдерживаю и пишу ей записку. Я бы написал эсэмэску, но не знаю номера ее телефона. Поэтому я пишу ручкой на половинке тетрадного листа, потом сворачиваю его вчетверо и кидаю на парту Ангелины. Она не успевает его взять. А Тамара Михайловна успевает. Она любит во время объяснения ходить по классу и в этот момент оказывается совсем рядом с нашими партами.

– Белоусов! – громко возмущается Тамара Михайловна и машет запиской перед моим носом. – Что с тобой? Ты после болезни никак в рабочий процесс не включишься? Ты забыл, чем занимаются на уроке?