Вопрос казался странным, а ответ – очевидным, и все же Никита не спешил. Он постарался сосредоточиться на всем, что чувствовал в этот момент.

Он видел дождь из крови. Он видел, что его одежда стала мокрой. Но, если задуматься, он не чувствовал себя промокшим под дождем. Такое с ним случалось сотни раз, и он прекрасно знал это ощущение – одежда становится тяжелой, холодной, неприятно липнет к телу… Сейчас ничего подобного не было. Он совсем не замерз, хотя должен был.

Да и не пахло в воздухе кровью. А ведь у нее такой запах, что ни с чем не перепутаешь! Если бы все это время с небес проливался кровавый ливень, вонь стояла бы жуткая. Но – нет, ничего, долгожданный воздух, наполнявший его легкие, был пропитан весенней свежестью. Нет даже ощущения ударов тяжелых капель по коже!

Как только Никита понял, что дождя нет, иллюзия развеялась, отпустила его. Он снова был под ясным небом, уставший, но… спокойный. Реальность и обман, до этого вцепившиеся друг в друга, разошлись, разделились незримой границей. Никита осторожно коснулся шеи, но боли не почувствовал. А ведь если бы его действительно душили с такой силой, наверняка остался бы синяк! Нет, ему показалось… Хотя погибнуть от этой иллюзии он, пожалуй, мог.

Зато теперь он был свободен. Никита улыбнулся и поднял взгляд, собираясь поблагодарить свою неожиданную спасительницу. Вот только девушки-птицы рядом с ним больше не было, и он не знал, ушла она через распахнутую дверь или растворилась в кровавом дожде.

Как бы то ни было, он остался на крыше совсем один.

Ульяне нравилось думать о том времени, когда у нее будет собственная семья: муж и дети. Нет, Авиновы, конечно, хорошие, но она так и не успела свыкнуться с ними по-настоящему. Ульяна была благодарна им и любила их, однако она пришла в их дом слишком взрослой, чтобы забыть, чья она дочь.

А вот ее семья – другое дело. Дети будут любить ее просто за то, что она – их мама. Им будет все равно, толстая она или нет, красивая или не очень. Рядом с ними она обязательно будет красивой! Поэтому Ульяне даром не нужна была никакая карьера, да и образование она получала просто потому, что так было принято. Мечтала она совсем о другом.

Но с будущим мужем она пока не встретилась, детки существовали только в ее мечтах, и она довольствовалась общением с Зоей. Это она любила! Мама Ира уехала на очередную встречу благотворительного фонда, папа Гриша увез Степку в секцию. Так что дома оставались только Ульяна, Зоя и Регина. Но Регина была у себя, она не поднималась. А вот Ульяна готовила ужин и присматривала за малышкой.

Это было проще простого: Зоя рисовала что-то, устроившись за кухонным столом. Но вот ей это надоело, и она направилась носиться по коридору. Ульяна перехватила ее и кое-как объяснила, что бегать можно, но только осторожно и по первому этажу. Она справлялась с языком жестов не так ловко, как мама Ира, однако Зоя, кажется, поняла ее – она вообще была на удивление смышленым ребенком.

Просьбу она выполнила. Из коридора то и дело слышался громкий топот, и Зоя мелькала у дверей. Смешная она все-таки… И какая-то слишком оживленная сегодня!

Понятно, что все пятилетки на месте не сидят. Но Зоя раньше не носилась просто так по коридорам, слишком уж пустая и бессмысленная игра для нее. А тут – бегает, хохочет, будто нет на свете ничего веселее! Хотя кто их поймет, малышей этих?

Закончив с ужином, Ульяна решила, что неплохо бы уделить внимание младшей сестренке. Ведь ей уже должно было надоесть просто так летать по коридорам! Однако Зоя выглядела увлеченной и счастливой, как будто во всем этом был какой-то смысл, как в полноценной детской игре.

– Зоя! – окликнула ее Ульяна.

Но малышка, конечно же, не отреагировала, она и не могла. Зоя продолжала со смехом носиться по комнатам и коридорам, даже не зная, что она смеется. Вот она мелькнула мимо кухонной двери, с игрушкой этой своей, и снова, но уже без игрушки… причем бежала она в одну сторону, не обратно.

Ульяна нахмурилась: это было странно! Она пыталась сообразить, через какую комнату Зоя могла вернуться в ту часть дома, минуя кухню. Не могла, не сходится! Может, она все-таки возвращалась, а Ульяна просто не заметила? Хотя тоже не вариант, слишком уж быстро все произошло. Как будто…

Как будто Зоя гналась сама за собой.

– Да ну, ерундовина какая-то, – проворчала себе под нос Ульяна, а потом позвала уже громче: – Зоя, иди сюда, пожалуйста!

Девочка не могла ее услышать, но могла заметить, что к ней обращаются. В таких случаях Зоя обычно останавливалась и дожидалась вопроса на языке жестов. Однако теперь она была так поглощена своей непонятной забавой, что даже не смотрела на сестру.

Ульяна сняла фартук и вышла в коридор, чтобы перехватить малышку. Вот только, оказавшись там, она замерла, не в силах произнести ни слова. Ей оставалось лишь смотреть вперед расширившимися от ужаса глазами.

Зоя только что пробежала мимо нее, прижимая к себе плюшевого мишку. И Зоя же выглядывала теперь из библиотеки. Две разные девочки, выдающие себя разными движениями, но при этом – одинаковые, неотличимые друг от друга, как близнецы.

Обе были реальны! Не только Ульяна видела их, девочки тоже видели друг друга. Вот с кем Зоя играла все это время, вот от кого пряталась, кого догоняла! Глядя на них, Ульяна не бралась сказать, кто настоящая. А маленькую Зою это и вовсе не волновало, она радовалась тому, что нашла такую замечательную подружку.

Дети, в отличие от Ульяны, не собирались стоять на месте. Секунда – и они уже исчезли, скрылись в библиотеке. Судя по топоту, они там не задержались, пробежали через внутреннюю дверь в гостиную. Дом-то большой!

Ульяна наконец сумела избавиться от оцепенения. Она понятия не имела, что происходит, как это вообще объяснить. Но она точно знала, что в появлении двойника нет ничего хорошего. Ей нужно было защитить свою младшую сестренку от этой твари во что бы то ни стало. Если бы она была тут одна, Ульяна наверняка уже разрыдалась бы от ужаса и не смогла двинуться. Но сейчас она должна была заботиться о ком-то другом, и это давало ей сил.

Она побежала следом за девочками, однако в гостиной их не оказалось. Оттуда выход был всего один – в прихожую. Ульяна направилась туда и тихо вскрикнула, наконец увидев сестру.

Теперь в прихожей была только одна девочка – Зоя. Она стояла возле большого зеркала, отражавшего ее в полный рост, и увлеченно рассказывала что-то на языке