– Ты проверяешь мое самообладание, – сказал Тарек. – А это неприемлемо.

– К чему оно вам сейчас? – возмутилась Оливия.

Самообладание нужно всегда.

– Даже в эту минуту, в этой комнате? – Она провела руками круг, затем прижала ладони к груди. – Даже со мной?

– Везде и всегда, – отрезал Тарек.

– Но мы будем мужем и женой. Вы не были женаты, но у вас же были женщины. Я не понимаю, в чем проблема.

– Пока что ты мне не жена.

Он сказал это настойчиво. И до безумия хладнокровно.

– Но я скоро ею буду.

– Тогда и поговорим.

Оливия была вне себя и не могла это скрывать.

– Почему вас пугает наша близость до свадьбы?

– Потому что я не позволяю телу командовать разумом.

– Тарек, нет ничего плохого в том, что…

– После свадьбы, – оборвал ее он.

– А если я не хочу ждать свадьбы? – Оливии уже было стыдно за свое нетерпение. Но, в конце концов, в чем она не права? Она лишь следует природному женскому инстинкту.

– Я должен быть сосредоточен. Правителю нельзя отвлекаться.

– Тарек…

– Ничто не может мной управлять. Мой единственный хозяин – страна. Я буду делать все, что в моей власти, чтобы защитить ее. Всю жизнь я боролся с земными желаниями. Не сдамся я им и сейчас.

Рассудок Оливии, затуманенный страстью, пытался понять смысл этих слов. Она искала и не находила что ответить.

– А теперь выйди, – сказал Тарек. – Или выйду я. Слуги быстро найдут мне другую спальню.

– Я не буду умолять, – ответила Оливия предельно холодным тоном. – И не буду заставлять вас что-то делать против воли.

– Вечер прошел хорошо. Не надо его портить.

Оливия тяжело и сбивчиво вдохнула.

– Вы хоть немного знаете женщин? – спросила она.

– Нет, – мрачно ответил Тарек.

– Поэтому вам неизвестно, что отказ перечеркивает все, что случилось вечером.

– Отказа нет. Если ты забыла, я обещал на тебе жениться.

Оливия широко развела руками.

– Что ж, тогда я самая счастливая в мире.

– А на что ты злишься? – спросил Тарек.

– На то, – сказала Оливия, игнорируя подступивший к горлу ком, – что вы растоптали мои чувства.

Как же она ненавидела себя за эту лишнюю искренность! Всегда и в любой ситуации она сама привыкла быть как Тарек. За стеной собственной защиты. Все контролировать. Не позволять желанию брать верх над рассудком.

Так, значит, Тарек прав? По всему выходило, что это она, Оливия, ведет себя неадекватно.

Черные брови Тарека сомкнулись.

– Как именно?

– Я воспринимаю это как реакцию на мою внешность.

Невольный смешок сорвался с губ Тарека.

– С вашей внешностью все в порядке, – сказал он. – В том-то и дело. Я не могу поставить вашу внешность выше своих целей. – Взгляд его черных глаз упал на губы Оливии.

– Даже ради желания невесты?

– Конечно. Ты просто не понимаешь, к чему это приведет. Например, мой брат… – Тарек глубоко вздохнул и продолжил: – Мой брат шел на поводу у желаний. На первом месте у него были секс, власть и деньги. Они его и сгубили. При этом у нас с ним одна кровь. А с чего все начинается? Ты знаешь ответ.

– Но потом…

– Это другое, – перебил Тарек. – Всему свое время. Потом это будет моим долгом, а не пустой похотью.

– Я — пустая похоть? – округлила глаза Оливия.

Тарек так стиснул зубы, что она слышала, как они клацнули. На загорелой щеке задергался нерв.

– Ты единственное и главное искушение всей моей жизни.

Сказав это, он развернулся и пошагал к одной из внутренних дверей. Оливия не знала, что за комната находится за ней. Зато она знала главное – она первое искушение в жизни Тарека.

– Постойте, – окликнула его Оливия. – Тогда последний вопрос. – Она набрала в грудь побольше воздуха. – Когда мы поженимся?

Раздался еще один хриплый смешок, и Тарек повернулся:

– Учитывая обстоятельства, чем раньше – тем лучше.

После того вечера прошла уже неделя, а Оливия не перестала будоражить рассудок Тарека. Она искушала его, заставляя забыть все остальное. Сколько раз его положение в пустыне было безвыходным. Сколько раз он оставался без воды и пищи. Но не страдал так, как сейчас.

Тарек не собирался сдаваться. Да, дикая нужда пожирала его изнутри голодным хищником. Годы умения воздерживаться были перечеркнуты.

Даже сейчас он чувствовал вкус ее губ. Во всех подробностях Тарек помнил ее нежный, сладкий поцелуй. И ненавидел себя за эту слабость.

Сейчас он измерял шагами спальню. Он уже назначил дату свадьбы и отдал приказ, чтобы через две недели все было готово к церемонии. Он сообщил об этом Оливии.

Письмом.

Наверно, она от него устала. Но ему все равно. Он тоже устал от нее. От всего, что она заставляла его чувствовать.

Оливии нужен секс. Она уже была замужем и не имела причин избегать того, что считала естественным. Но для него это неестественно.

Тарек не считал себя неискушенным. В конце концов, он познал горе, утрату, мучение. Он лишал врагов жизни. Как назвать неискушенным того, с чьей легкой руки десятки душ отделились от тела?

Но о чем бы он ни думал, мысли невольно возвращались к такому обидному определению – «девственник». Оливия была первой женщиной, которую он поцеловал. Раньше у него попросту не было возможности. Женщины в бедуинских лагерях сочли бы за счастье найти хоть недолгий покой в его объятиях. Но Тарек не позволял себе даже смотреть в их сторону. Желание не должно контролировать его действия.

Сосредоточенность на цели – вот что помогло ему выжить. Потеря самообладания приравнивалась к гибели.

Девственник или нет – до недавнего времени ему было все равно. Сексуальное желание – это аппетит, который он давно научился подавлять.

Однако теперь стало ясно, что аппетит к еде куда слабее, чем к сексу. Тарек знал о существовании вкусных яств и изысканных блюд, но умел обходиться без них. Теперь же, попробовав вкус Оливии, он искал возможность обходиться и без нее.

И уже начал сомневаться, возможно ли это вообще.

Конечно, проблема отчасти в том, что он далеко не специалист в этой области. Тысячу раз Тарек видел, как совокуплялись животные. Механизм действия был ему понятен. Но то, как смотрела на него Оливия, то, как он реагировал на ее прикосновения… в конце концов, то, что брат оставил королевство ради плотских удовольствий, – все это подсказывало, что Тарек чего-то недопонимает.