Друзья-приятели, родственники и все такое.

— Ой! — Дорожкин схватился за голову. — Совсем забыл. У нас тут рейд по самогоноварению. С утра в деревнях четыре аппарата изъяли! А список я напишу, вот прямо сейчас и сяду.

— Хорошо. Слышь, а Игнат где?

— Спозаранку с начальником в Тянск укатили. Новый мотоцикл на отделение получать. «Эм шестьдесят два»! Ну, типа БМВ что-то… Говорят, зверь, а не машина!

— А опер там зачем? — удивился следователь.

— Так он у нас за технику отвечает. А я — за культмассовый сектор.

— Ага, вот, значит, как… Ну вот что, культмассовый сектор, ты мне список не забудь. Автобус на Тянск когда?

— В двенадцать тридцать.

Удивительно, но на полуденный рейс до Тянска подали шикарный автобус, просто невероятно шикарный для здешних мест. Серебристый, похожий на космический корабль ЗИС-127, такие обычно использовались на рейсах Ленинград — Таллин, как раз через Нарву шли. Эх, Нарва, Нарва…

Усевшись в мягкое кресло, Алтуфьев и не заметил, как задремал. Проснулся уже на автовокзале, в Тянске.

Покинув транспорт, следователь сразу же направился в прокуратуру, так было быстрее, нежели тащиться домой на служебную квартиру через три квартала. Тянск, конечно, не Озерск, городской транспорт там вообще-то ходит… только вот пока его дождешься!

Новый начальник Алтуфьева, прокурор Тянского Сельскохозяйственного района товарищ Тенякин, к затее с психиатрической экспертизой отнесся неодобрительно:

— Владимир Андреевич, ну что тянуть-то? Там в деле, насколько я понимаю, ясно все изначально. Добейте вы этого — как его? — Шачкина, и дело с концом. Пусть признанку напишет.

— Так, Сергей Афанасьевич, на одной-то признанке в суд — сами знаете… Хорошо бы свидетельскую базу собрать.

— Вот! Собирай!

Прокурор — грузный пожилой мужчина в синем расстегнутом мундире и белой рубашке с галстуком — вытер платком обширную лысину и потянулся к стоявшему на столе графину:

— Ох и жарища стоит… Водички?

— Да, с удовольствием. Спасибо, Сергей Афанасьевич.

— Пейте, пейте. А с делом тем не возитесь! У нас Прощенков по графику в отпуск уходит… Вот вы за двоих и будете работать. А свидетельскую базу — да, подбейте. Как там с экспертизами дела? Версию подтверждают?

— Да вроде да.

— Что значит «вроде»? — нацепив на нос очки в коричневатой роговой оправе, прокурор стал похож на строгого школьного учителя. — Недели вам хватит?

— Так одна экспертиза же десять дней! Пока еще доберутся… или самим везти.

— Хорошо — две! А экспертизу сегодня же и назначьте. Коль уж она вам так нужна. Ладно, согласен — для суда у нас всякое лыко в строку!

— Вот постановление, Сергей Афанасьевич. Подпишите.

— Приготовили уже? Молодец! — прокурор окунул в чернильницу перо и, подписав, вскинул глаза на Алтуфьева: — Подозреваемого советую на экспертизу все-таки привезти. А то пока они там в Озерск соберутся. Они ж медицина — нам не подвластны.

— Спасибо, Сергей Афанасьевич, так я и сделаю.

На самом деле Алтуфьев именно так и собирался сделать: всегда лучше доставить подозреваемого на место, нежели целую комиссию врачей. Постановление подписано, с врачами еще с утра по телефону договорился, как раз на послезавтра. С местными вопросов быть не должно — доставят.

Казенная квартира располагалась почти на самой окраине города, на пятом этаже возведенной лет пять назад пятиэтажки. Вполне еще новая, необжитая, обставленная казенной мебелью и пока еще без телефона. Мебели, правда, маловато: обеденный стол, пара стульев, койка и несуразно огромный шкаф с инвентарной биркой.

Полки для книг Владимир Андреевич прибил уже сам, пока что они оставались полупустыми: с момента переезда стопки книг так и стояли в углу неразвязанные. Чехов, Достоевский, Толстой, много фантастики — Беляев, Казанцев… даже новенький сборник «Фантастика-62». Этот не худо бы забрать с собой в Озерск, вдруг дело затянется?

Да. Но сначала — позвонить. Обязательно позвонить, из Озерска неудобно было да и некогда. Или просто — страшно? Просто позвонить, напомнить о себе, а уж там — как сложится. Просто позвонить… Или все же в Озерске? Нет! Вот прямо сейчас, сегодня! Сколько можно откладывать? В конце-то концов…

Наскоро приняв холодный душ — горячей воды в Тянске летом не бывало никогда, — Владимир Андреевич растерся махровым полотенцем, крякнул, выпил купленный по пути кефир и, натянув брюки и синюю спортивную блузу, бегом спустился по лестнице.

Хорошо, что дом на окраине, — легко удалось арендовать гараж для «Восхода». Выкатив мотоцикл, Алтуфьев аккуратно затворил двери и, набирая скорость, поехал в центр. Громко трещал двигатель. Ветер дул в лицо. Хорошо! Приятно!

Вот и четырехэтажное здание с большим кумачовым лозунгом: «Планы семилетки — досрочно!» Главпочтамт.

— Девушка, мне бы Таллин.

— Шестая кабина. Ваш номер? Ожидайте…

Владимир сел, нервно забарабанил пальцами по лавке.

— Таллин. Кабина номер шесть. Проходите, товарищ!

Небольшая кабинка, телефон без диска. Черная эбонитовая трубка.

— Алло! Алло! Это милиция? Ага… Старший следователь прокуратуры Алтуфьев, Тянск. Мне бы Марту Яновну Кюйд, следователя. Спасибо. Жду… Марта? Марта! Это я, Владимир. Тере!

Что-то щелкнуло в трубке. Разговор прервался, так толком и не начавшись.

— Девушка! Девушка! — раздосадованный, Алтуфьев распахнул дверцу. — Почему прервали разговор? Все же оплачено! Как — не вы? Что-что? Ах, там положили трубку…

* * *

Ровно в семнадцать ноль-ноль Максим был на площади. Остановился за промтоварным магазином, но с велосипеда не слез. Ждал. В семнадцать ноль две на Советской около книжного магазина «Лентагиз» появилась Женька. Тоже на велосипеде, в черных спортивных трусах с белым кантом и в синей майке «Динамо». Никто не удивился — Женьку знали как спортсменку. Она и в велокроссе участвовала, и бегала, и прыгала — значкист ГТО!

Оглядевшись вокруг, юноша махнул подружке рукой, та ответила — тоже помахала, мол, вижу. Помахала и, нажав на педали, скрылась за поворотом. Лишь мелькнули белая парусиновая сумка да черные волосы, аккуратно подстриженные в каре. Не косы, но… спортсменкам можно. Это не «бабетта» и не «колдунья» какая-нибудь!

Немного выждав, Максим поехал следом и минут через двадцать оказался на берегу лесного озера, у Михайловских мостков, названных так по расположенной рядом одноименной деревне.

— Привет! — Женька уже забралась в лодку, уселась на нос и даже попыталась ухватить кувшинку… не дотянулась и просто брызнула водой на парня. — На весла садись. Поплыли.

На корме, под скамеечкой-банкой, виднелись ее сброшенные кеды.

— Ты бы лучше на корму перебралась, — выгребая из камышей, обернулся Макс. — А то как же мы разговаривать будем? Неудобно как-то… спиной-то.

Девушка послушно перебралась на корму, едва не упала — хорошо, Максим поддержал, подхватил за талию.

— Рубашку-то сними — жарко, — поудобней устроившись на корме, девчонка вытянула загорелые ноги и,