Да что уж говорить об этих шестерых людях: картографе,дипломате, ученом- изобретателе, геологине, альпинистке и преподавательницеточных наук (она же экскурсоводка), если я сама, врач-гинеколог, позналаженскую радость случайно, только благодаря дерзости и резвости моего старшегоколлеги по больничному отделению в курортном городе? Я была стройна, хорошасобой, может быть, даже более пикантна, чем Анастасия-Артемида, потому чтотщательно следила за тем, чтобы всегда моя кожа была загорелой. Ходила в белойблузочке да еще с глубокими отворотами на груди и, уверяю вас, мужчины были,как теперь говорят, «в отпаде». У меня уже были и браки, и разводы, и добрыедрузья из самых видных курортников, которые приезжали не один сезон подряд, и ясамоуверенно думала, что о сексе знаю все и относилась с иронией к байкам окаких-то там оглушительных впечатлениях при оргазме. Приятное дело — да, но неболее того. И вот однажды ночью, когда в отделении все было тихо, а в приемныйпокой никого не везли, завотделением Аркадий Михайлович, царство ему небесное,взгромоздил меня на гинекологическое кресло, обследовал мою структуру пальцамив перчатке и зеркальцем, а потом и говорит:

— А ведь ты, Нинка, отродясь счастья не знала и неузнаешь, сколько бы у тебя мужчин ни было. — Это еще почему? — Дапотому, что у тебя серьезная аномалия: от клитора до влагалища шестьсантиметров и никакая традиционная поза тебя не разожжет. — Так что жеделать-то? — А вот подожди-ка. — Он живо скинул свои брюки и трусы иулегся спиной на кушетку, уставив пенис в потолок, — Садись на него лицомко мне.

Села. Ничего особенного.

— Теперь постепенно ложись головой и грудью вперед, асвои ноги осторожно вытягивай назад, чтобы он из тебя не выскочил. — Дакто же так делает-то? — Давай, давай, не спорь, пока не передумал. Мне этонедолго! Действуй.

Устроилась я потихонечку эдак непривычно, и начал он меняпокачивать вперед-назад, и тут-то я впервые осознала, что пенис — это не сухаяпалка, как писала Артемида, а волшебная палочка. О, как взвыла я отнеожиданного нежданного блаженства, раз за разом прижимаясь к нему всем лоном,пока не стала дрожать в непроизвольных судорогах, вцепившись когтями в грудьАркадия Михайловича. Когда я пришла в себя, он ласково поцеловал меня в щеку,снял губами слезы с моих глаз, и мы приступили к ласкам в других, тоженеведомых мне до того позициях. В том числе показал он мне — для урока моимлюбовникам — где именно должны быть руки во время акта.

Вот эту ночь я и считаю своей первой брачной ночью, а не туофициальную, что была за десять лет до того. И страшно подумать: а что, если быв ту ночь привезли больного в приемный покой, так и осталась бы я телка телкойнавеки.

А через неделю Аркадий Михайлович преподнес мне еще одинцарский подарок. Он сказал: — Думаю, что ты даже не подозреваешь, где у тебяпусковая кнопка к зажиганию всего механизма. — Уж это-то я знаю, — ипоказала ему на промежность. — Ну-ну, раздевайся…

Я теперь и не спорила. Принялся он меня голую методическипрощупыватьприхватывать губами и пальцами — приятно, ничего не возразишь, но неболее того. И вдруг я опять неожиданно забилась, даже закричала: нашел он такиесимметричные местечки на сгибе шеи к плечам, которые чуть ли не сразу вызвали уменя буйный оргазм. Их и на схемах-то никаких нет. А он, попеременно впиваясь вних губами, сунул еще и руку к клитору! О, боже, меня затрясло, как от токавысокого напряжения!.. Как меня стало корчить, как я принялась кончать — один идругой, и третий, даже без пениса в причинном месте…

Совсем обессиленную от усталости и счастья отпустил он меняи пообещал найти в следующий раз еще и другие «пусковые кнопки». Да что-топотом все время мешало нам, но и то великое, что я реально, лично узнала отнего, перевернуло мою жизнь. Я стала полноценной женщиной. Мне впервые открылсяогромный роскошный мир чувств.

Я — врач, специалист, гинеколог — совсем его на практике незнала, хотя теоретически, конечно, была подкована! Так чего же мы хотим от техбезграмотных, которые прошли сейчас перед нами унылой чередой? Да, унылой,потому что сколь высоко ни строй ты свой дом, без фундамента он перекосится иповалится, и будет это уже не дом, а домовина, гроб, говоря попростому…

«Безграмотных» сказала я. Как же так? Ведь в нашем перечнекак на подбор почти все — с высшим образованием, даже с учеными степенями есть.Но ведь образование у них — по специальности. Можно считать, по очень узкойпрофессиональной специальности, а по самой широкой профессии из всех, какиетолько могут быть, которая занимает по времени добрую половину жизни, поотношению между полами, они вчистую безграмотны.

В этой перекрестной истории имеем, собственно говоря, трехвполне потентных мужчин и троих вполне нормальных женщин. Что же делают этимужчины? Вгоняют своих законных жен в тяжкое состояние фригидности, то естьхолодности, то есть безразличия или даже враждебности к коитусу, к соитию,выражаясь торжественным стилем. Давайте-ка сообразим: коль скоро половойконтакт вместо возможной радости приводит к отвращению, столь скоро, значит, оносуществляется прямо противоположно тому, как это замышлено природой. Еще раз:не с отклонениями, а прямо противоположно! Это надо же: если бы картографрисовал такие карты, где вместо моря обозначена гора, а вместо болота значитсяасфальтовая дорога, то его живенько дисквалифицировали бы и с позором изгнали,потому что карта — дело строгое, ее строить наобум лазаря не моги, а вотчеловеческую, женскую судьбу изломать по бездумию, по безграмотности — этосколько угодно, это — пожалуйста! Еще один пример: если бы дипломат так повелбы переговоры с другим государством, что в результате ни с того, ни с сего егострана обязалась бы отдать свои лучшие земли, его турнули бы подальше, а то иподвели бы под статью об измене родине. Если бы журналист написал бы прямуюнеправду, из-за которой пострадали бы люди, его дисквалифицировали бы ипривлекли к судебной ответственности. А тут пожалуйста, лишай из-за собственнойбезграмотности женщину радости, калечь ей судьбу — ничего тебе за это не будет,можешь жить с полным чувством собственной гордости: вот я какой жеребец, адура-баба не оценила достоинства моих гениталиев!..

Вот такое у нас существует коренное неравенство междупроизводством и так называемой личной жизнью, которая самою жизнью-то иявляется.

Любила ли Дарья Егора? И гадать нечего — пуще жизни! Хотелали его, вожделела ли по нему? Всею силой нерастраченной женской души. А что жеон? Чего добился своим нетерпением, своим напором, своим непониманием еезастенчивости? Ее фактически девичьей стыдливости? Сломал жизнь ей, исковеркалсвой путь. И не исключено, что грозная судьба увела ее из этого мира из-за ееотчаяния, которое росло и росло, ибо она все понимала.

Желал ли Ипполит добра Анастасии? Безусловно. Хотела ли онастать примерной женой? Нет сомнений. И вся их мучительная трагикомедия синтимной жизнью — откуда она? Все оттуда же, из вопиющей безграмотности. Преждевсего, мужской безграмотности, из незнания важнейших особенностей женскойпсихологии. Да, сплошь да рядом семьи обходятся без подобных трагедий, этоздесь скопились они что-то уж концентрировано. Другие живут без трагедий, но соскрытыми драмами, причем затянувшимися на всю оставшуюся жизнь. Мужчина незнает, что замок открывать удобнее поворотом ключика, а не сшибать ударом лома.Но что ужасно — и многие, если не большинство женщин тоже ничего о самих себене знают.