Отчим? Нет, с ним отношения сложились с самого начала, кактолько мама вышла за него замуж, Настя называет его папой, любит как родного, ини разу никаких конфликтов между ними не было.

Брат Саша – сын ее отца от второго брака? Тоже никакихпроблем, они искренне привязаны друг к другу, дружат семьями, ходят друг кдругу в гости. Правда, скоро год, как они не виделись, но это потому лишь, чтоСаша решил какое-то время пожить с семьей за границей. Через несколько месяцевони вернутся, и все снова будет как прежде.

Все остальные мужчины, с которыми ее связывают хоть какие-тоотношения, – это ее коллеги по работе или начальники. С ними тоже никакихпроблем.

Но почему же так зудит, так ноет ранка? Почему ее так заделислова Дюжина? Или все-таки есть у нее проблема, в которой она сама себе нехочет признаваться?

Она пойдет на прогулку прямо сейчас и будет думать, думать,думать. Авось за процессом мыслетворчества и боль не так сильно будетощущаться. Где наши кроссовки? Вот они, кроссовочки, новенькие, почтиненошеные, Лешкин подарок. Где куртка? Так, правую руку суем в рукав, следим зацентром тяжести, чтобы не навернуться, теперь левую руку, застегиваем «молнию»,кнопки. Капюшон поглубже натягиваем, сверху шарфом приматываем, чтобы ветром несдувало с головы. Ну и погодка! В такую гулять и гулять, если жизнь не мила…

Ладно, хватит ныть. Где палка? Палка-копалка,палка-стрелялка, палка-селедка… Нет, это уже не в рифму, это из «Незнайки».Тьфу, да что за ерунда в голову лезет! Не обманывай себя, Каменская, ерундасама не лезет в голову, это ты ее туда зовешь, чтобы не думать о том, чтосказал тебе Паша Дюжин. Не хочешь думать – так и скажи: не хочу и не буду,только не строй из себя несчастную, которой посторонние мысли сосредоточитьсяне дают.

Давай двигай в сторону крыльца. А это что такое? Ах да, этоже инвалидное кресло, которое тебе на всякий случай привезли. Интересно, какойможет быть случай? Я снова упаду и еще раз сломаю ногу? Ту же самую или ужедругую? А если я сломаю правую ногу, то Дюжин станет утверждать, что у меняпроблемы в отношениях с какой-то женщиной? Бред натуральный!

Так, поползли по ступенькам вниз, хорошо, что их всего две.Ну и пошли потихонечку вон туда, в лес, там тропинка хорошая, мы с Чистяковымпо ней ходили. Господи, нога, да что ж ты так болишь-то, никак не уймешься! Мнебольничный положен еще на месяц. А если ты через месяц не перестанешь болеть,что тогда? Больничный продлят или на работу выгонят? А если я выкопаю изглубины своего сознания проблему с неизвестным мне пока мужчиной, то ногабыстрее заживет, да? Нет, наверное, я должна буду с этой проблемой как-торазобраться, а не только выкопать ее. Знать бы только, с каким мужчиной у меняпроблемы. Ладно, пойдем по порядку.

Юра Коротков…

Миша Доценко…

Игорь Лесников, хотя он на Петровке уже давно не работает, вминистерство ушел, в главное управление…

Коля Селуянов, который тоже уже больше года как сталзаместителем начальника окружного УВД по оперативной работе…

Сережка Зарубин…

Колобок-Гордеев, но он ушел на пенсию еще летом прошлогогода…

С этими ребятами Настя работала много лет, и то, что междуними имело место, действительно можно было назвать «отношениями». Со всемиостальными она поддерживала не отношения, а служебные контакты, которые на рольпровокатора болей в ноге ну никак не годились.

Настя добросовестно перебирала в уме всю историю знакомствас каждым из коллег, вспоминала, как выстраивались отношения с ними, копалась в памяти,но пока ничего подходящего не обнаруживала. И ранка в душе продолжала ныть.

А что это дергается у нее на боку? Ой, да это мобильник вкармане куртки надрывается.

– Аська, ты где? Спишь, что ли? – ворвался в ухорадостный голос Коли Селуянова.

– Я не сплю, я гуляю.

– Далеко?

– Далеко, за городом.

– Это я понял. Ты от дома далеко?

– Ну я же тебе говорю: за городом.

– Ася, я не тупой. Я возле твоего дома стою, мнеКоротков адресок дал и, как проехать, объяснил. Стою вот на крылечке и за ручкудверь дергаю, а она не открывается.

– Ой, Коля, – радостно закричала она втрубку, – ты приехал?

– Дошло наконец, – проворчал Селуянов. – Такгде тебя искать, хромоногая ты наша?

– Встань спиной к двери и посмотри налево. Тропинкувидишь?

– Вижу.

– Вот по ней и иди. Не доходя упрешься.

– Понял. Сейчас упрусь.

Настя спрятала телефон в карман и посмотрела на часы.Пятнадцать минут как одна копеечка. А ведь еще назад идти столько же. Дойдетли? И словно в ответ на мысленный вопрос ногу как огнем обожгло, ее невозможно сталоставить на землю. Настя так и простояла на одной ноге, опираясь двумя руками напалку и кляня себя за задумчивость. Ведь говорила же себе: следи за временем,семь минут по тропинке в лес и разворачивайся к дому. Так нет же! Мыслитель,Спиноза недоученный.

Судя по тому, как быстро появился Коля, прошла она совсемнемного, не больше двухсот метров.

– Ты чего стоишь, как аист-погорелец?

– Аист – это я понимаю, но почему погорелец? –удивилась Настя.

– А у тебя вид такой несчастный, как будто у тебя сгореловсе имущество.

– Коля, я, кажется, погорячилась. Обратно не дойду.Если только на одной ноге доскакать.

– Ты, пожалуй, доскачешь, – он с сомнением покачалголовой. – И на руках мне тебя не унести, ты для меня великовата будешь. Ина машине сюда не проехать, тропинка больно узкая.

– В доме инвалидная коляска есть, – вспомнила она.

– О, можешь соображать, когда захочешь, –одобрительно кивнул Николай. – Давай ключи, я сейчас ее приволоку. Где онастоит?

– Прямо возле двери.

Идея с коляской оказалась продуктивной, и Селуяновблагополучно доставил Настю прямо к крыльцу, откуда ей до дивана в комнатевсе-таки пришлось скакать на одной ноге, потому что на левую ногу наступитьбыло просто невозможно.

– Коля, я так понимаю, ты приехал среди рабочего дня скорыстной целью?

– Ну а то. Очень ты мне нужна за просто так тебянавещать, – отшутился он.

– Тогда будешь за мной ухаживать, – решительнообъявила Настя. – Иди в кухню, сделай чай и бутерброды и принеси сюдапепельницу и сигареты. Да, и зажигалку не забудь.

– Ну ты нахалка, – протянул Селуянов. – Тыдаже не знаешь, с чем я приехал, а уже раскомандовалась. Может, моя маленькаякорысть не стоит таких гигантских ухаживаний.

– Ради маленькой корысти ты бы не потащился в такуюдаль. Что, не так?