Газую с места, выворачиваю руль — машина прыгает на бордюр, преграждая дорогу вредине.

— Псих, блин! — громко ругается и грозит мне зонтом. — Ты меня чуть не задавил!

Мой поступок не способствует укреплению доверия между нами, но цацкаться ни времени, ни желания. Тянусь через сиденье, открываю дверь:

— Садись, — подмигиваю злой красотке. — Или помочь тебе?

Пару секунд на осознание безвыходности положения, и Тома, поджав губки, плюхается на переднее пассажирское. О лобовое стекло разбиваются первые мелкие капли дождя — как по заказу.

— Присматривать и конвоировать — разные вещи, — нервно дёргает ремень безопасности.

— А может, я поближе с тобой познакомиться хочу, — пялюсь на аккуратные кругленькие коленки Томы, погладить их хочется.

— Зачем? — хмурится и натягивает юбку на ноги, лишая меня удовольствия.

— Я твой должник. Не забыла? — выворачиваю руль, возвращаю машину на проезжую часть.

— Считай свою спасённую жизнь подарком свыше. Мне ты ничего не должен, — бурчит девочка.

— О как, — газую. — Несколько дней назад ты говорила другое.

— Связываться с тобой не хочу.

— А с кем хочешь — с Иванычем или с Игорем? — злой азарт подогревает кровь, я топлю тапку в пол.

— С Федей Петровым, прости хоспади… — Тома до белых пальцев цепляется за сиденье.

— Только не говори, что это друг твой резиновый, — градус выше, шутки жёстче.

— Кто?.. — до Томы медленно, но доходит, о каком «друге» я говорю. — Придурок, блин, — обиженно хмурится, а щёки наливаются краской.

— Ладно, извини, — делаю над собой усилие. — Переборщил.

— Скорость сбавь, разобьёмся к едреной матери.

Сбавляю. Девочка выдыхает. Гнать смысла нет — ветлаборатория в трёх минутах езды. Просто я взбешён. Надо взять себя в руки, а то выходит, что я сейчас не умнее Игорёхи. Тоже развожу «ромашку», вместо конструктивного базара. А он нужен.

— Во сколько заканчиваешь? — торможу у ворот лаборатории.

— Ты и после работы меня катать собрался? — Тамара гнёт бровь, снова недовольна новостью.

— Да. И это без вариантов. Ясно?

— Ох, и огребёт Миша, когда вернётся, — девочка посылает угрозы во Вселенную.

— Короче, во сколько подъехать? — возвращаюсь к нашим баранам.

— К пяти, — недовольно сообщает Тома.

— Буду в пять на этом месте. Если в пять ноль одна не увижу тебя здесь, найду и отшлёпаю.

— Ты свои шуточки пошлые знаешь куда засунь? — кривится Тамара.

— Я не шучу, — качаю головой, глядя в карие глаза красавицы. — Вот этой вот рукой, — демонстрирую ладонь, — до красной жопы.

Новая порция краски на щеках докторши радует глаз. Она выходит из машины и бегом бежит под дождём к лаборатории.

Что могу сказать? Есть контакт. Лейтмотив специфический, но в целом меня всё устраивает. Вечер обещает быть интересным.

Без пяти минут пять мы со Светиком выходим из лаборатории.

— Всё поняла? — спрашиваю у напарницы, поворачивая ключ в замке.

— Всё, — соглашается она. — Кроме одного — на кой тебе это?

— Надо, — хмурюсь.

У меня родился план. Буду изображать нетрезвую барышню, буянить и бесить Лихого. А потом картинно вырублюсь прямо в машине. Для реалистичности я дёрнула пятьдесят граммов портвейна — он у нас в лаборатории с Нового года стоит никому не интересный. В голову мне не дало, но амбре соответствующее появилось.

— Не объяснишь, я в твоём спектакле участвовать не буду, — угрожает напарница.

— Света!

— Тома!

Блин, вот упёртая.

— Просто у меня… У нас… — не могу подобрать слов, чтобы правильно объяснить Светику ситуацию. — Короче, мне нравится Игорь, — выдыхаю непростое признание.

— Та-а-ак, — она довольно кивает, — продолжай.

— А Лёша сегодня утром заявил, что хочет узнать меня поближе, — таращу. — Врубаешься?

— А-а-а, поняла! Ты не знаешь, как отшить второго.

— Почему не знаю? — я растерянно моргаю. — Знаю, но…

Договорить не успеваю — у ворот с визгом колодок тормозит девятка «мокрый асфальт». Обзор с того места на крыльцо, где стоим мы со Светой прекрасный. Пора начинать маленький спектакль.

Светик вручает мне прозрачный пакет с подтаявшими окорочками и хватает под локоть:

— Щас всё будет, — многозначительно обещает и ведёт к воротам.

Я не буду хвастаться актёрским талантом — его у меня нет. Играю, как могу. Шаркаю босоножками по влажному тротуару — пошатываясь, иду к цели. При поддержке напарницы, конечно.

— Привет! — салютую Лихому пакетом.

Подтаявшие птичкины ноги делают в целлофане мерзкий «чмяк», брызги летят во все стороны, а на лице Альфы рисуется нестираемое выражение удивления. Он стоит у машины и разглядывает меня препарирующим взглядом.

— Где успела? — гнёт бровь.

— На работе, — улыбаюсь самой пьяной улыбкой, на которую только способна. — Что такого? Просто рас-сла-слабилась, — икаю.

Лихой наклоняется ко мне и, задействовав обоняние, убеждается — девочка пьяна.

— В машину садись, — открывает передо мной переднюю пассажирскую дверь.

Сажусь, конечно — практически падаю на сиденье, а пакет с окорочками шлёпаю на приборную панель. Отмывать салон Альфа будет долго.

Крепко стиснув зубы, он собирается захлопнуть дверь, но тут в игру вступает Светик:

— Ой, а меня не подкинете? — смотрит на Лихого, жалобно сведя брови. — Я на автобус опоздала.

Всё по плану. Наш дом от лаборатории недалеко, а Света живёт на другом конце города. Надо чтобы Лихой согласился подвезти её, тогда я успею «вырубиться» в машине.

— Садись, — хмыкает волк.

Света подмигивает мне и прыгает на заднее сиденье. Что-то она слишком на кураже…

— Лысенко восемь, — сообщает она адрес оборотню. — Знаешь, где это?

— Примерно, — он кивает. — Покажешь, — подмигивает Светке в зеркало заднего вида.

Что за нотки «мур-мур-мур» в коротком диалоге? Или мне показалось?

Волк брезгливо кидает пакет с окорочками мне под ноги и достаёт из бардачка тряпку, чтобы протереть панель.

Босоножки у меня теперь в склизкой гадости… Прелэстно!

Времени зря не теряю — мщу. Толкаю кассету в автомагнитолу и выворачиваю колёсико громкости. Иностранщина ревёт из динамиков, салон дрожит, а я в силу возможностей пританцовываю. Сказать, что Альфа недоволен — ничего не сказать. У него желваки ходят, и тряпка в руке сейчас раскрошится, словно стекло.