— Да, — ответил я, — Улей. Так его местные называют, с одной мне удалось поговорить вчера, и она дала мне методичку по выживанию и местным реалиям.

Пожилая женщина села, напротив, на диван, отбросив двухстволку от себя.

— Вы бы поаккуратней с оружием. Стрельнёт ещё.

Ильинична посмотрела на меня, на охотничье ружьё и ответила:

— Оно не заряжено.

Вот так. Пенсионерка взяла на понт незаряженным ружьём меня — ветерана Первой Балтийской. Что дальше? Школьница с рогаткой? Детсадовец с водяным пистолетом?

— Сумасшествие какое-то, — совершенно спокойно сообщила мне свирепая пенсионерка, — И что теперь делать?

— Есть такое дело, — кивнул я, — Как и в любые сложные времена поддерживать друг друга. Это никогда не бывает лишним.

— Это понятно, но как нам дальше жить? Что делать? Я уже старая, для всего этого…

— У меня две новости для вас, Дарина Ильинична, — позволил себе улыбку я, — Хорошая и очень хорошая.

— А ну-ка? — уставилась на меня недоверчиво бабулька, — Удиви меня!

— В Улье никто не умирает от старости, если зомби не съедят, скорей всего вы даже лет тридцать — сорок скинете, если заражённые не съедят.

— В Улье?

Пожал плечами на её вопрос.

— Я не знаю, почему старожилы так называют этот мир. Вероятно, по аналогии с пчелиными сотами. Сота, в которой стоит этот дом, вчера утром перезагрузилась. Мы ничего не подозревали в своём мире, но оказались на соте, которая загрузилась сюда вместо той соты, которая здесь была до нас. Так, мы мы и попали в Улей.

— В голове не укладывается…

— Я не могу рассиживаться, у меня дела, — хлопнул себя по бедру я, — Пойдёмте со мной. Аня и Аксинья вам подробней все объяснят.

— Какие ещё дела? — подозрительно спросила боевитая бабулька.

— Да, какие ещё могут быть дела после Конца Света? — ухмыльнулся я, — Нужно решить вопрос с транспортировкой раненого, намародёрить еды и воды с соседнего кластера.

— Кластера?

— Так называется соседняя с нами сота, и я отправляюсь туда…

Сборы Дарины Ильиничны не были долгими. Проводил её до квартиры Аксиньи и передал с рук на руки.

Не успел я разложить свой арсенал на столе в гостинной, чтобы заняться чисткой и смазкой, как во дворе послышался заливистый лай собаки, перемежающийся отчаянными женскими криками.

Кричала крашенная блондинка, обладательница внушительной кормы и бюста, с балкона третьего этажа противоположного корпуса дома, призывая некоего Васю, ретривер вторил азартным лаем воплям хозяйки, и эта какафония никак не способствовала безопасному времяпрепровождению выживальщикам зомби-апокалипсиса в нашем лице.

Я выскочил на балкон и, вглядевшись внимательнее, едва заметил еще двух действующих лиц этого концерта — малюток, высовывавшихся в проеме двери балкона и ревущих на свой лад.

— Женщина! — крикнул я ей, — прекратите кричать! На ваш крик сейчас сбегутся все упыри из ближайших подворотен!

— Так они уже около двери сидят! Мой муж пропал, отправила его вечером за водой и продуктами, уже утро, а его все нет и нет! Дети умирают от жажды, у нас почти нет еды… Вася-ааа! — еще раз отчаянно крикнула она в направлении зева арки на проспект, собака, золотой ретривер, преданно гавкнула в знак солидарности с хозяйкой.

— А куда он пошел? — спросил я, отгоняя нехорошие предчувствия и пытаясь остановить это сумасшествие.

— Так в супермаркет на Петроградской! Тут недалеко.

— Не кричите, пожалуйста, я сейчас что-нибудь придумаю, я спущусь к вам под окна. Сообразите какую-нибудь веревку, у нас есть немного воды и еды.

И я стал срочно собирать в пакет воду и консервы.

Глава 10

Закинув несколько бутылок с минералкой и консерв в пакет, забыв о всякой осторожности, сбежал по лестнице. Приблизился к балкону над аркой и попросил женщину спустить верёвку.

— А где ж я веревку найду-у-у-у? — запричитала блондинка.

— Ну дык… простыни порвите на полоски и свяжите между собой!..

Последние узлы блондинка довязывала трясущимися надо мной руками, что не добавляло скорости.

— Только не уходите! Только не уходите!

Казалось, она зациклилась на одной мысли и ходила по кругу.

— Гражданка, успокойтесь, — постарался как можно расслабленней улыбнуться я, — Никуда я не уйду. Упырей из подъезда уберём. Еду передам для вас и детишек.

— Найдите моего Васю, пожалуйста, — совсем уж жалко всхлипнула она, — Мой муж позаботится о нас лучше всех.

Я улыбнулся ещё раз.

— Конечно, — согласился я, — Вас как зовут?

— Людмила, — представилась она, — Людмила Сергеевна…

— Людмила Сергеевна, я Илья Казанский, — кивнул ей я, — Будем держаться по-соседски вместе. Не плачьте. Успокойте домашних. Закройте все окна и не открывайте никому кроме Василия и меня двери. А сейчас спускайте верёвку…

Самодельной верёвки не хватило и блондинка догадалась привязать на конец собачий поводок с ошейником, что оказалось мне только на руку. Не пришлось вязать узлы. На ремешок я подвесил пакет и застегнул его.

— Спасибо вам! Спасибо!

Людмила была близка к истерике. Её голос необычно вибрировал, производя неприятное впечатление. Женщина не крупная, а в голосе проскакивают интонации портового грузчика.

Поделившись едой, я направился в «Петроградский» универсам. Даже издалека было ясно, Василий тут если и был, то уже съеден. Магазин оккупировало приличное количество зомби. Около нескольких десятков… Особей? Голов? Штук? Толкались в проходах, переворачивали прилавки, натыкаясь на них. К тому же они только что кем-то сытно перекусили. Движения их были ненормально быстрыми, а дёрганные движения не оставляли шансов человеку при встрече. Ничего необычного для зомби-апокалипсиса, просто толпа перемазанных кровью упырей топчется по магазину и не может найти выход.

Рассудив, если они даже закусили Васей, помочь я ему уже ничем не смогу. Решил проверить более тихие и перспективные направления. Ведь, будь я на месте супруга Людмилы, то совершенно точно бы не полез в магазин переполненный мертвяками. Так можно самому стать едой, не успев донести до детишек воду и провиант. Что бы я сделал на месте Василия? Правильно! Я двинулся в более перспективное и тихое место, через знакомый и чем-то родной двор Аксиньи.

В знакомом «странном» переулке царила замогильная тишина. На месте, где привалил первого зомби о героическом свершении, напоминали разбросанные обрывки одежды и кости, уже освобождённые от мякоти, словно говоря мне, что расслабляться не стоит. В переулке не было продуктовых магазинов. По большей части тут разместились всевозможные кальянные, кофейни, несколько магазинов с модными тряпками да аптека, которую я уже частично обнёс. Решил выйти на улицу, с которой появились зомби, заставившие отстреливать из травмата и сломать биту.

Осторожно дойдя до угла дома, я медленно присел на одно колено, мысленно похвалив себя, что не забыл про наколенники и налокотники. Да, это была Москва, но не наша Москва. Вот, от слова совсем не наша. Как я это понял с первого же взгляда? Да, очень просто, во-первых, проезжая часть улицы была заполонена всё теми же иномарками, как и в переулке. От разнообразия и количества иностранных машин зарябило в глазах. Некоторые марки автомобилей вообще видел впервые, а в Новгородском Директорате своих крупных машиностроительных концернов было четыре штуки и конкуренты им были не нужны. Во-вторых, всё те же вывески написанные на причудливой смеси английских и русских слов. Как вам название «Avon бьюти продактс компани»? Нет, я всё понял. Косметика какая-то, самый бесполезный магазин для мародёра вроде меня. Но эти дикие названия… Даже не знаешь, как реагировать на них. Вот зачем люди тащат в свой язык весь этот словесный мусор?

Но самое разительное отличие от моей Москвы было расположено прямо по центру улицы и это невозможно было не заметить. Как можно пропустить монорельс с застывшим на нём поездом? Что тут такого странного, спросите меня? Да, голова болит и кружится, но моя память ещё не подводит. Давным-давно, хотели построить небольшую пробную ветку монорельса, но она так на стадии проекта и осталась. Почему я решил, что это Москва, а не любой другой город? Например, не русский квартал в Нью-Йорке или Лос-Анджелесе? Всё просто. По обеим сторонам широкой улицы высились дома, построенные в характерном архитектурном стиле, известном, как Сталинский ампир. Здания с чёткими пропорциями и обильным декором ни с чем не спутать. Цоколи зданий облицованы неподъёмными полированными гранитными плитами, а чтобы я совсем не сомневался, с барельефов и мозаик на меня смотрели рабочие, колхозники и обилие советской символики.

На противоположной стороне улицы и за монорельсом засёк несколько качающихся двоек с полными штанами. Проверил, как выходит шашка,