Варвара выдохлась, замолчала – чему я был бесконечно рад. Машина спускалась с горки. Навигатор помалкивал – видимо, девушка, засевшая в его платах, окончательно перестала что-либо понимать. За перегибом дорога пошла вверх, она начинала походить на полосу препятствий. В легких сумерках желтели колосья бурьяна, выгоревшие на солнце. Синели крохотные озера с изрезанными берегами, заросшими травой. Черные ели высились над водой. С развесистых рябин свисали еще зеленые гроздья ягод.

До наступления темноты мы проехали через причудливый «пляшущий» березняк. В нем явно потрудились нерадивые маги. Здесь не было стройных, радующих глаз деревьев. Березы искривлялись, словно танцующие уродцы. Белели перекошенные стволы в уплотняющихся сумерках. В десять вечера мы въехали в Кундус – сравнительно крупное село, где были люди, автомобильный транспорт, свет в домах и даже работающий уличный фонарь напротив сельсовета. Из-под фонаря нас облаяла собака. Зазевавшаяся курица с возмущенным кудахтаньем вылетела из-под колес.

Я остановился у обочины за трансформаторной будкой, погасил фары. Деревня еще не спала. В палисаднике через дорогу ругались мужик с бабой, обильно применяя ненормативную лексику (причем оба). Лаяли собаки. В сарае жужжала мотопила. По дороге проехал «призрачный» трактор с задранным в небо ковшом.

Темнота сгустилась окончательно – темнее уже не будет. Сумрак усугубляли низко ползущие тучи. Свистел ветер – пришлось закрыть окна.

– До Ржавников от Кундуса – километров пятнадцать, – глухим голосом сообщила Варвара.

«Вопрос – надо ли нам туда», – подумал я и как-то устыдился. Это трусость или повышенное чувство самосохранения?

– И больше во всей округе ни одного населенного пункта, – заключил я. – Райцентр на юге, но до него далеко.

– Поехали. Долго мы будем тут стоять? – Варвара нетерпеливо шевельнулась.

– Нельзя сейчас туда ехать, – возразил я. – Во-первых, не доедем, урюхаемся во что-нибудь. По таким дорогам, если ты не местный, можно ездить только днем. Не думаю, что по прибытии в Ржавники мы тут же кинемся кого-то спасать. Не надо пороть горячку. Даже если доедем, будем тыкаться, как слепые котята, только внимание привлечем. А днем между деревнями существует хоть какое-то автосообщение – в Кундусе есть предприятия, магазины…

– И что ты предлагаешь? Искать гостиницу?

– Была такая мысль. Но, боюсь, мы будем искать то, чего не существует. Заночуем в машине, но не здесь, а за восточной околицей.

Она автоматически возражала. Но я не слушал, включил фары, вывел машину на дорогу и медленно покатил по разливам грязи…

Я проснулся на рассвете от смутного беспокойства. Оно мешало спать, заставляло бодрствовать, вслушиваться. Сиденья в машине полностью раскладывались, и салон «Террано» преображался в небольшую, но уютную спальню. В багажнике имелся запас одеял и пара старых диванных подушек, которые очень пригодились. Температура для сна была вполне комфортной. Мы не раздевались – не дома.

Ночью Варвара прижималась ко мне, потом решила, что это не то, что ей нужно, – отползла к правому борту, где и провела остаток ночи. Вчера мы выбрались из села, я съехал с дороги, свернул за березняк и встал. За бортом свирепствовал ветер – выл, свистел, бился порывами в кузов машины, заставляя ее вздрагивать и раскачиваться. Но осадков не было, по крайней мере, по крыше ничего не стучало.

Я приподнялся, выглянул в окно. Стихия бушевала – ураганный ветер гнул деревья, трепал кустарники. По воздуху проносились ветки, ошметки дёрна. Вдоль канавы, до которой я благополучно не доехал, катилась коряга. Это было что-то аномальное, впрочем, в последние годы ураганы добирались и до Сибири. С прогнозами погоды мы, естественно, не знакомились, доверившись самому теплому в Сибири месяцу.

Я опустился, повернулся к Варваре. Она лежала, подоткнув кулачок под голову, смотрела на меня широко раскрытыми глазами.

– Ты словно погребальный костер увидела, – ласково сказал я и погладил девушку по плечу. Она покосилась на мою руку, потом обреченно вздохнула и подвинулась ближе. Я обнял ее, мысленно ликуя, – то-то же! И сразу все стало безразлично – какой-то ветерок за бортом, смутное беспокойство…

– Никита, что там? – прошептала девушка. Она не вставала и со своей подушки могла видеть лишь небо, по которому летали разные предметы.

– Проводятся испытания, – предположил я. – Мощное климатическое оружие.

– Господи, по своим-то зачем?

Я засмеялся, прижал ее к себе. Мы лежали, почти не шевелясь, слушали жутковатую музыку ветра. Что-то ударило по колесам – еще одна коряга? Варвара вздрогнула, сунула мордашку мне за воротник.

Постепенно шквал ослабевал. Паузы между порывами становились длиннее, напор спадал. Варвара оторвалась от меня, прижала нос к окну. Ветер делался тише, но плыли живописные тучи всех оттенков серого. Послышался отдаленный гул – по дороге, отгороженной дебрями лещины, лязгал грузовик.

– Куда же мы забрались? – пробормотала Варвара, вернулась на спальное место и завернулась в одеяло. Я забрался в сумку, стал вытаскивать из нее упаковки в пищевом целлофане, увесистый термос, в котором давно все остыло.

– Что это? – безучастно бормотала девушка.

– Кофе в постель, Варвара Ильинична. Сегодня только такой, уж не взыщите…

Дорога до Ржавников была еще хуже, чем до Кундуса. Мы объезжали затопленные жижей ямы, тормозили перед пугающими колдобинами. Возможно, в 69-м, в связи с ТЕМИ событиями, эти дороги и ремонтировали, но в нашей стране они разрушаются за год, что уж говорить о полувековой эпохе?

Пятнадцать верст до Ржавников показались бесконечностью. Дорога тянулась по лесу, пару раз вырывалась в поля, окруженные черной каймой осинников. Ветер ослабел. Закапал дождик, вымыл ветровое стекло и успокоился.

Только к десяти утра мы въехали с запада в Ржавники. Деревня раскинулась в покатой котловине, дно которой тоже вздымалось плавными волнами. Котловина тонула в зелени. Леса сползали со склонов, поджимали старые, скособоченные домишки. На севере и востоке возвышались угрюмые серые скалы. Мы съезжали в котловину, старательно объезжая замаскированные и явные ловушки. Мимо проплывали заброшенные сараи, горы заплесневевшей древесины в лужах.

– Как-то депрессивно, – бормотала Варвара. – Эта планета непригодна для проживания…

Над котловиной клубились седые тучи. Я еще не определился с точным и объективным мнением – пригодна ли для жизни эта «планета». Но электричество здесь было – вдоль петляющей деревенской дороги высились столбы с проводами, некоторые из них с трудом сохраняли вертикаль.

Село за годы своего существования пережило всякое: справа на пригорке стояли заброшенные, обгоревшие дома – обвалились веранды, чернели оконные глазницы. Фундаменты зданий заросли бурьяном, жухлая трава свешивалась с крыш, со стрех над крыльцами. И в самой деревне были пустующие избы – одним не хватало крыш, другие вообще превратились в обвалившиеся шалаши.