Мой разум одолевали противоречивые чувства. С одной стороны, это шанс всё закончить. Раз и навсегда. С другой же… Меня убьют. И я не знаю, что будет с Максимилианом… С его телом, с его жизнью, с престолом на худой конец… Попаду ли я домой? Или растворюсь, как пыль, между мирами… На губах чувствовался горький вкус несправедливости, печали, страха… Страха смерти.

Меня снова затрясло: тело с невероятной скоростью стало кидать то в жар, то в холод. Желудок свело. Голова затрещала как высоковольтные провода. Глаза в панике забегали по бетонному пространству вокруг. По трясущейся щеке скатилась слёза.

— Ой… Ой…Ой… Да что ты ноешь? — тряхнула меня за руку амазонка справа. Я не смогла поднять тяжёлой головы. Слёзы тихо и бесконтрольно полились водопадом, — Фу, да какой же ты мужик после этого?! Ну подумаешь, тебя сейчас убьют! П-ф-ф! Мерзотнее видеть, что ты ревёшь как баба!

— Ага, — пробормотала вторая, — Тебе ещё повезло, хиляк-дохляк, — нет, они точно издеваются, — Поверь, лучше отсос, нежели чем Мертилид в гневе. Считай, Лакруш тебя спасла, — они обе встряхнулись, будто бы вспоминив карусель “приятных” моментов, — Тут тебя просто высосут, а там… Могут зажарить живьём, оторвать конечности, пытать калёным железом… И это САМОЕ безобидное.

Ощущение, что будто бы на мой гроб с пока ещё живым телом навалили ещё с десять лопат сырой земли. Ещё глубже погрузили в трехметровую яму. И ещё больше перекрыли доступ к кислороду. Я не могу дышать. Не могу!

Повисло тяжелое молчание.

Меня подтащили к дверям, что выходили… За аркой был обрыв прямо с самого высокого этажа башни.

— Это альтернатива? — безжизненно спросила я. Хотя в душе я будто сама подставила трясущийся револьвер к своему виску.

— Тупица! Это лифт.

И действительно, через минуту на канатах поднялась платформа, с помощью которых в мегаполисах обычно моют окна на небоскребах.

Как только мы вступили на неё, она ухнула вниз. Орать я не стала. Какая разница, как всё закончится? Итог один.

Пока мы летели вниз, я посмотрела вдаль. Где-то рядом с нами сверкнула молния. А потом раздался оглушительный гром. Свинцовые тучи, будто солдаты самой взбешённой воздушной стихии, в яростном сопротивлении упали на грозное штормовое море: начался ливень, что с радостью пожирался пучиной. В этом сумраке не было понятно, где линия горизонта — настолько всё стало серым, тусклым, холодным. Безжизненным.

Мы спустились прямо ко входу в белый шатёр. Что было внутри него — не разобрать. Вход был закрыт живым туманом. Возможно, эта субстанция что-то наподобие стены вокруг тюрьмы.

Снова послышались какие-то странные обрывки речи.

Я посмотрела на небо сквозь дождь. Облака неслись с бешеной скоростью. Птицы, похожие на падальщиков, противно кричали и низко кружили над землёй. Подул сильный промозглый ветер. Я коротко вздохнула и выдохнула. Пар, словно душа, вышел из моего рта.

Я посмотрела прямо перед собой. Еле-еле обрела контроль над своими ногами. И сама сделала шаг к завесе шатра.

Умирать — так только с достоинством.

— По идее, если ты сюда пробрался сам, — сказала одна из амазонок, — То расплющить тебя не должно, — задумчиво выдала она своё предположение. Моя голова резко повернулась в её сторону, — Но может просто не повезти. Такое бывало, — она пожала плечами, а моё сердце пропустило удар.

Кажется, что я помру от страха или от инфаркта здесь раньше, чем меня доведут до отсоса.

— Ну, проверим, — она кивнула сама себе. Амазонки с силой толкнули меня вперёд и зашли за мою спину. Я удивлённо обернулась, — Ты должен пройти сам. Если мы соединим руки, то нас может смазать.

Я устало посмотрела перед собой. Покончим же с этим быстрее!

Шагнула в туман. Возникло знакомое чувство желейного сопротивления и чпокающий звук на выходе.

— Фух, — я облокотилась руками на колени. Прерывисто выдохнула. Голова закружилась, словно её поместили на “отжим” в стиральную машинку.

— А ты счастливчик, красавчик! — сказали одновременно амазонки, когда присоединились ко мне.

И тут раздался душераздирающий крик. Я выпрямилась и, стараясь справится с тошнотой, увидела перед собой постамент, а-ля виселица, но только вместо веревки тут был вертикально стоящий прозрачный короб. Точнее гроб. К нему вели сопротивляющуюся синюшку. Моя синюшку! Ту самую, что затащила меня сюда. Опять накатила душераздирающая паника. Неправильно всё это. Неправильно!

Синюшку швырнули на возвышение и затолкали в этот “отсосный механизм”. Только сейчас я заметила, что этот гроб увешан камнями. Прозрачными пустыми камнями. Выглядело это отвратительно ужасно. Словно это были какие-то клещи или пиявки, что присосались к месту силы. Твоей живительной силы.

Как только синюшка оказалась внутри, а “ларчик” закрылся, послышался хлопок, и моя первая подружка по несчастью здесь застыла. Её лицо замерло от ужаса и показалось, что даже грязные слёзы на грязных же щеках прекратили движение вниз.

— Десятая пошла за сегодня! — устало сказала амазонка за моей спиной. И столько обыденности было в её голосе.

Воздух вокруг загудел. Запахло озоном. Будка с синюшкой внутри засветилась ярким светом и тут раздалось на всю округу…

— Доченька, иди к маме, — ласково позвал женский голос сквозь гудения, — Ты такая красивая, — сказал мужской голос, — Да! — словно девушка стоит перед алтарем, — Я люблю тебя, — тихий шёпот любовника, — Хи-хи-хи, — счастливый детский смех, — Беги! Я их задержу! — отчаянный мужской крик…

Я стояла не в силах пошевелиться и смотрела в одну точку. На сочную зелёную травинку, что колыхалась на ветру, под сильным дождём как в центрифуге. Я медленно подняла взгляд на синюшку. Она ссыхалась. Белела на глазах. А камни, эти мерзкие камни наполнялись ярким цветом. В знакомых глазах застыло горе.

Так вот что за голоса и смех доносились до меня по ветру всё это время.... Это звучала чья-то жизнь. Её жизнь.

Я оцепенела. Я не хотела верить в происходящее.

Когда всё закончилось, к коробу подошли женщины. Они принялись аккуратно снимать камни с гроба и складывать их в плетёные корзины, наполненные белым шёлком.

Синюшка стояла сломанной скрюченной куклой в “коробке”. Выцветшей, и не похожей на себя. Никому не было до неё дела. Лишь когда камни были собраны, незнакомая амазонка вытащила останки и понесла их, словно небольшой мешок картошки… к груде других смердящих тел за постаментом.

В моих ушах зазвенело.

— СЛЕДУЮЩАЯ! — прокричали где-то спереди.

Меня с силой пихнули в спину вперёд.

Грэгори, смотря в эти огненные карие глаза, улыбнулся и подался вперёд, с лёгкостью подтянувшись на клинке. Рывком он поднялся к девушке и каким-то чудом для последней оказался сверху над ней. Одной рукой он выбил клинок из её руки, а второй сжал её запястья над головой.